Моя жена, ее любовники и жертвы

Это счастье длилось почти целый год, пока вдруг не случилось страшное. После одной инъекции бабуля вдруг содрогнулась, откинулась на спинку дивана и забилась в конвульсиях. На ее губах выступила пена.

Испуганная Маринка протянула руку к телефону, но вспомнила, что ей придется объяснять медикам причину приступа. И даже если не объяснять – тоже может получиться неприятность. Вдруг лекарства, которыми будут накачивать бабулю, нельзя совмещать с препаратом из ампулок? Смерть бабули в Маринкины планы не входила. Существовала еще одна опасность – врачи заметят следы внутривенных инъекций, надо будет рассказать и об этом.

Тогда Маринка позвонила Ларисе. Рассказала о бабулином приступе (бабушка продолжала содрогаться, ее глаза были закрыты, а в уголках рта выступила пена) и спросила, что же ей теперь делать.

– Ничего, – ответила Ларка. – Лучше ничего не делай. Так бывает. Она отлежится, и все будет хорошо.

Маринка еще раз посмотрела на бабулю, ощутила, как тревожно бьется ее собственное сердце.

И ушла на свидание к Мишке.

Ночью она подошла к лежащей на диване старушке. Та ровно дышала, пена на лице высохла. Маринка вздохнула с облегчением.

Вскоре последовал второй такой же приступ, а третий убил бабулю. Это случилось ранним утром, перед уходом Маринки на работу. Убедившись, что бабуля больше не дышит, Маринка собрала шприцы и использованные ампулки, выбросила их в мусор. И только после этого позвонила в скорую.

Старые люди умирают, это не загадочно, не странно, это – закон природы. Никого не заинтересовало, отчего и почему умерла еще одна старуха в этом городе. Маринка зря волновалась, ожидая звонка из милиции или из больницы и вопроса: почему в крови вашей бабушки обнаружены следы наркотических препаратов?

Зря она боялась тех звонков, потому что гораздо больше проблем принес звонок Ларисы, которая поинтересовалась здоровьем бабули, а на известие о ее смерти отреагировала так:

– Поздравляю! Ты теперь наследница квартиры и сможешь заплатить за ампулки! Значит так, ты должна…

Сумма, названная Ларкой, соответствовала половине стоимости квартиры. Возможно, только сейчас Марина осознала, что ее просто развели. Она сделала попытку сопротивляться, сказала, что не собирается платить такие бешеные деньги за несколько ампул с какой-то дрянью. На протест Лариска отреагировала предсказуемо: пообещала написать анонимку в отдел по борьбе с наркотиками.

– Доказать, что ты травила старушку наркотой, будет проще пареной репы! Даже соседи подтвердят, что уже полгода как она не кричит. Почему? Доктора ее не лечили. А еще могут сделать анализ. Выкопают твою бабку, возьмут у нее немного крови – и все станет ясно. Тебя, дурочка, посадят!

Это был шок и смерть всем надеждам!

У Мишки своего жилья не было, как не было и перспектив приобрести его каким-нибудь способом – благодаря помощи родителей или заработкам. Вся надежда для них двоих была на эту квартиру.

В своих мечтах Маринка уже видела, как они с Мишкой начнут вместе жить, как сделают ремонтик, выбросят бабкин хлам, купят новую мебель. Они будут приходить в эту квартиру вечерами после работы, ужинать, отдыхать, смеяться, заниматься любовью. У них будут дети, и тогда они продадут эту квартирку и купят что-то получше и побольше.

Прощаться с этими мечтами очень не хотелось, а хуже того был последовавший за ними вопрос: как Маринка сможет рассказать об ампулках Мише? Это означало бы, что она травила свою родную бабку наркотиками, пока не отравила до смерти!

А тут к ней в гости заглянула Лариска, да не одна, а с неким мужчинкой, чей общий вид и манера говорить напомнили Маринке ее дядю Юрика. Дядя был рецидивистом, сидел – выходил – сидел. Откинувшись (Маринка помнила несколько слов из блатного лексикона дяди Юрика), он обязательно навещал всех своих родственников. Всегда без приглашения, всегда с подарками, пусть даже самыми простенькими.

Дядя Юрик не был плохим человеком, как он сам о себе говорил, но был неудачником. Блатного в нем было крайне мало, скорбная печать проступала в его облике только после хорошей дозы алкоголя. И тогда он начинал бычиться, говорить с преувеличенно четкой артикуляцией, на полтона выше, чем обычно, и с вызовом, рисуясь своим уркаганским прошлым. И вот тогда становилось ясно, что именно так он привык держаться со своими там, за решеткой.

Ларкин приятель тоже походил на отсидевшего в зоне, и отсидевшего не единожды. Худюсенький, в черных кожаных штанах, узкой футболке, из-под которой торчали его острые белые локоточки и змеился край цветной татуировки. Что там была за картинка – Маринка не узнала, ей было не до того. Он вел себя нагловато, смотрел с прищуром, кривил рот…

Мужчинка принес с собой водку, стал пить, угощать девушек. Ларка тоже попивала, но умеренно, а Маринка – вровень с гостем. Она решила, что визит мужчинки – шанс для нее, даже если он пришел с понятной целью запугать злостную неплательщицу.

Маришка выпила одну рюмку, другую, а потом включила свое обаяние на полную катушку. Мужчинка, казалось, повелся. Ларка смотрела в сторону, то ли ревнуя, то ли просто скучая. Хозяйка квартиры была уже достаточно пьяной, когда подруга-разводчица встала и вышла из кухни, напоследок бросив:

– Маринка, не надо. Потом пожалеешь.

Утром Марина проснулась в постели со Стасом, как, оказывается, звали мужичонку.

– Ну что, девка, думаешь, заслужила поблажку? – сказал он ей, потягиваясь на тех же простынях, на которых она спала с Мишкой. – Ни фига! Продавай хату, бабки гони!

Ни мольбы, ни уговоры, ни обещания на Стаса не подействовали.

В тот день Маринка не пошла на работу. Позвонила, наврала, что отравилась рыбой. На самом деле она собиралась убить себя. Еще не знала как, но точно решила, что до вечера не доживет. Все сотворенное ею было невыразимо стыдно, позорно, ужасно! Тут припомнилась и Оксанка… Вот как она платит за несколько месяцев счастья, думала Маринка, рыдая и кусая губы.

И тут в ее дверь постучали.

Маринка встала с незаправленной постели, шатаясь, подошла к двери. Все это она делала автоматически, не понимая, зачем и почему. Открыла дверь, а там стоял Андрей.

Он хотел что-то сказать, но не нашел слов.

А Маринка, глядя на него, вдруг поняла, что ей надо хоть кому-то рассказать все, и Андрюха – самый лучший человек для того, чтобы выслушать ее рассказ. Кроме того, ее инстинкт самосохранения, очень мощный, еще более сильный, чем хваленая Маришкина интуиция, придумывал все новые и новые резоны к спасению Маришкиной жизни. Может, друг детства поможет выжить?

– Ну, ты, мать, попала, – сказал он ей, услышав всю историю от самого начала и до сегодняшнего утра. – Ты попала. Иди сюда!