Моя жизнь

Дешбандху был всегда с нами, но он скептически относился к способности

народа провести в жизнь эту программу. Только на Нагпурской сессии Конгресса

он и Лаладжи полностью присоединились к нам.

На этой чрезвычайной сессии я особенно сильно почувствовал, какой утратой

была для нас смерть Локаманьи. Я был глубоко убежден, что, будь он жив, он

благословил бы меня в моих начинаниях. Но если бы даже он выступил против, я

бы усмотрел в этом милость и поучение себе. У нас бывали разногласия, но они

никогда не портили наших отношений. Поэтому я всегда думал, что связь между

нами нерасторжима. Когда я пишу эти строки, в памяти ясно встают

обстоятельства, связанные с его смертью. Было около часу ночи, когда

Патвардхан, работавший в то время со мной, сообщил мне по телефону о смерти

Локаманьи. Я находился в окружении своих соратников. С моих уст невольно

сорвалось восклицание:

– Нет уже моей самой надежной опоры!

Движение несотрудничества в то время было в полном разгаре, и я

нетерпеливо ожидал от Локаманьи ободрения и поддержки. Какова была бы его

позиция на последней стадии несотрудничества, можно только гадать, а это

бесполезно. Одно несомненно: смерть его оставила зияющую пустоту, и это

тяжело ощутили все участники Калькуттской сессии Конгресса. Всем нам так не

хватало его советов в столь критический момент национальной истории.

XLIII. В НАГПУРЕ

Резолюции, принятые на чрезвычайной сессии Конгресса в Калькутте, должны

были быть подтверждены на его ежегодной сессии в Нагпуре. В Нагпур, как и в

Калькутту, собралось бесчисленное количество делегатов и гостей. Число

делегатов Конгресса было еще не ограниченным. В Нагпур, насколько мне

помнится, приехало около четырнадцати тысяч человек. Лаладжи внес небольшую

поправку к пункту относительно бойкота школ, которую я принял. По настоянию

Дешбандху было сделано еще несколько поправок, после чего резолюция о

несотрудничестве была принята единогласно.

Резолюция о пересмотре устава Конгресса тоже должна была быть принята этой

сессией Конгресса. Проект подкомиссии уже рассматривался на чрезвычайной

сессии в Калькутте. Вопрос, таким образом, был достаточно ясен. В Нагпуре, где этот вопрос должен был получить окончательное решение, председательствовал Виджаярагхавачария. Руководящий комитет Конгресса внес в

проект только одно существенное изменение. В моем проекте число делегатов

ограничивалось тысячью пятистами, комитет предложил цифру шесть тысяч.

По-моему, это было опрометчиво, и опыт последних лет еще более укрепил меня

в этом убеждении. Я считаю крайне ошибочным мнение, будто большое число

делегатов способствует лучшему ведению дела или лучше гарантирует соблюдение

принципов демократии. Тысяча пятьсот делегатов, преданных интересам народа, правдивых и дальновидных, будут оберегать интересы демократии лучше, чем

шесть тысяч безответственных, случайно выбранных людей. Для того чтобы

охранять демократию, народ должен обладать сильным чувством независимости, самоуважения и единства, должен настаивать на избрании в качестве

представителей только хороших, верных людей. Но комитету в его увлечении

большими числами даже цифра шесть тысяч казалась недостаточной. Уже и она

явилась компромиссом.

Бурные прения развернулись вокруг вопроса о цели Конгресса. Я в своем

проекте резолюции определял цель Конгресса как достижение свараджа, если

возможно, в рамках Британской империи, а в случае необходимости - и вне их.

Часть делегатов хотели ограничить понятие свараджа автономией в рамках

Британской империи. Такую точку зрения отстаивали пандит Малавияджи и м-р

Джинна. Но они не смогли собрать много голосов. Далее, проект устава

допускал лишь применение мирных и законных средств для достижения цели.

Против этого условия тоже были возражения; противники его настаивали на

устранении всяких ограничений в отношении выбора средств. Но Конгресс после

поучительных и откровенных прений принял первоначальный проект. Полагаю, что

этот устав, если бы народ следовал ему честно, разумно и старательно, стал

бы мощным орудием воспитания масс, и самый процесс выполнения устава привел

бы нас к свараджу. Здесь, однако, не имеет смысла рассуждать на эту тему.

Конгресс принял также резолюции о единстве индусов и мусульман, об

упразднении неприкасаемости и о кхади. С тех пор индусы - члены Конгресса

взяли на себя обязательство очистить индуизм от проклятия неприкасаемости, а

при помощи кхади Конгресс установил живую связь со старой Индией. Принятие

несотрудничества в интересах халифата само по себе уже являлось большим

практическим шагом, предпринятым Конгрессом в целях достижения единства

индусов и мусульман.

XLIV. ПРОЩАНИЕ

Пора заканчивать повествование.

Моя дальнейшая жизнь протекала до такой степени на виду у всех, что в ней, пожалуй, не найдется ни одного события, которое бы не было известно народу.

Кроме того, начиная с 1921 года я работал в тесном контакте с лидерами

Конгресса и едва ли смогу упомянуть хотя бы об одном из эпизодов своей

жизни, не рассказав в то же время и о наших взаимоотношениях. Хотя

Шраддхананджи, Дешбандху, Хаким Сахиба и Лаладжи уже больше нет с нами, но, к счастью, многие из старых лидеров Конгресса еще живы и работают. История

Конгресса после тех огромных перемен, которые я здесь описал, все еще

создается. И главные мои искания в течение последних семи лет проходили

внутри Конгресса. Поэтому мне неизбежно пришлось бы говорить здесь о моих

взаимоотношениях с его лидерами, если бы я продолжил повествование о своих

исканиях. А этого я не могу сделать, по крайней мере, теперь, хотя бы из