Моя

Выпивка? Я не хотел сейчас разговаривать со своим боссом.

— Немного рановато.

— Тебе может понадобиться порция. Я знаю, о чем говорю.

Он вывел меня обратно на улицу, тут же нырнув в гребаный паб. Мы прошли в угловую будку, где он щелкнул пальцами, призывая официантку.

— Очень крутое место, Вейл, — заметил я, вытирая салфеткой липкий стол. — Держу пари, они бы даже протерли стол, попроси мы их.

— Два виски. Неразбавленные, — обратился Вейл к официантке, которая, наконец, отвлеклась от старательного игнорирования нашего присутствия.

— Мне двойную порцию. С кубиком льда. И могли бы Вы убрать мои продукты в холодильник за барной стойкой? — поинтересовался я, сверкнув обаятельной улыбкой. — Спасибо.

Вернувшись с виски, она поставила заказанное перед нами. Вейл в ответ кинул мятую десятидолларовую купюру.

— Ты высоко взлетел, не так ли? Сколько же сейчас они платят за души?

— Не столько, чтобы иметь дело со всякими придурками вроде тебя.

Вейл искоса глянул на меня, опрокинув виски. Я же потягивал свой. Официантка сидела перед баром, вне пределов слышимости. Но Вейл все же понизил голос.

— До меня доходили слухи, витающие вокруг. Слухи о том, что Сьюзен Стидхилл была убита.

— Да? — произнес я. — Всегда пожалуйста.

— Слухи о том, что не ты это сделал.

Я облизнул губы, сомневаясь в том, как много можно ему рассказать. В таком случае.

— Они приехали в мой дом. И я убил их.

— Ага, записи с камер наблюдения так и показывают.

— И? — я вскинул брови, изображая искренность. И вспомнил рассказ Сары о методе Станиславского.

«Я убил их, — сказал я себе. — Они мертвы».

Если самому поверить в это, то и он поверит.

— И я на это не купился, — проговорил Вейл, глядя на меня настороженно. — Потому что, исходя из этого слуха, я понял, что ее убили до того, как она ступила ногой в твой дом.

— У тебя есть доказательства?

— Нет. Этот слух не подкреплен телом.

— Какая досада.

Вейл с грохотом опустил стопку на стол.

— Где Сьюзен Стидхилл?

Я же сделал еще глоток виски. Мне всегда удавалось хорошо лгать. Да и все дети в этом хороши, когда ненавидят своих родителей.

— Не знаю. Я думал, что она мертва. Думал, что убил ее.

— Не шути с этим.

— Ты — тот, кто посылает свидетелей ко мне в дом. А я всего лишь избавляюсь от них, как только они появляются. И приехавшая женщина назвалась Сьюзен Стидхилл.

— Ага, ну так вот, она могла ею и не быть.

— Не моя вина, — я двинулся, намереваясь выйти из будки. Если это все, что у него было, то он не имел никакого права держать меня здесь.

Он схватил меня за руку. И я поморщился.

— Мы, возможно, убили невинного человека, Риен.

— Когда правительство США начало волноваться об этом? Возьми себя в руки. И забей. Когда вообще ты начал об этом заботиться?

— Мы не знаем где супруга. У нас нет тела.

— Значит, она все еще может быть жива?

— Может, — ответил Вейл.

— А ты пытался посмотреть в Бразилии?

— Ха. Действительно забавно, Риен.

— Я не видел ее. Теперь я могу идти?

— Конечно-конечно. Кстати, у тебя есть зубы для меня?

Дерьмо. Тут-то было.

— Нет.

— Нет?

— Я бегал по магазинам, черт побери.

— Мне нужны доказательства, Риен. Как и нужно узнать, кто эта девчонка. А после провести зачистку.

— Ага, — мне тоже нужно было узнать, кто она.

— И мне нужно удостовериться, что с девчонкой был Стидхилл. Мало ли, они могли нанять два тела.

— Ладно.

Схватив виски, я опрокинул остаток. Я не знал, как вести себя с Вейлом. Он редко просил доказательства, а если и просил, то именно это и имел в виду.

— Значит?

— Что значит?

— Значит, отдай мне зубы. Давай вернемся к тебе прямо сейчас.

— У меня их еще нет.

— Почему нет?

— Я слегка позабавился с их телами, — по крайней мере, правда. — Я не сжег их.

Глаза Вейла сузились.

— Ты больной хрен, Риен.

— Ага, ну удачи тем не больным хренам, которые сделают эту грязную работу для тебя, — я поднялся из-за стола.

— Я хочу их зубы. И я заеду завтра.

— Не стоит. Я весь день занят.

— Завтра ночью.

Я сделал вид, будто раздумываю.

— Я не спрашиваю, Риен. Я нахожусь в эпицентре беспорядочной путаницы, и мне нужно знать, кто мертв, а кто нет.

— Отлично. Завтра ночью. А сейчас, с твоего позволения, я куплю кекс.

Сара 

Я все продолжала читать книгу. Могу сказать, Мэнсон не был абсолютным психом. То есть, в основном, да, но он мог размышлять, выстраивая логические цепочки.

«Боль — это хорошо, а не плохо. Она многому вас учит. И я это осознал».

Жутковато. Я поняла, почему Риен держал ее у себя в библиотеке.

«Умирать легко. Жить — вот, что страшно».

А убивать, очевидно, еще легче. Я вновь перелистнула вперед, открывая случайную страницу.

«Все, что вы видите во мне — есть в вас. Если вы хотите увидеть порочного убийцу, вы его и увидите, понимаете? Если же вы взглянете на меня, как на своего брата, я им и буду. Все зависит от того, сколько у вас любви. Я — это вы, и когда вы это признаете, вы освободитесь. Я всего лишь зеркало».

Я замерла на этом месте. Так видел себя Риен? Когда он убивал людей, он делал это из ненависти, или из чего-то еще? Из прочитанного мною я сделала вывод, что Мэнсон не считал убийство плохим, потому что смерть не была ужасной. Что имело смысл в методах сумасшедшей-задницы серийного убийцы. В его мире не было всяких прав или неправ.

После я остановилась на одной из последних страниц. Он говорил о Голливуде. Я поднесла книгу ближе.

«Я жил в Голливуде, и у меня было все: Роллс Ройс, Феррари и местечко в Беверли Хиллз. У меня была и доска для серфинга, и The Beach Boys, и Нил Дэймон, и Элвис Пресли. И Дин Мартинс, и Нэнси Синатра. «Ты сделаешь это для меня? Я слышал, ты в этом хороша, сладкая» или что-то в том же роде: «Придешь ко мне домой позже?». Так что я прошел через все это, увидев множество тюрем гораздо хуже, чем та, через которую я прошел, поэтому я не волновался о том, что мне придется вернуться. Понимаете, тюрьма не начинается и не заканчивается у ворот. Тюрьма в сознании. Что заперто в одном мире — мертвое и умирающее, и то, что открыто для мира — свободное и живое».