Мозаика любви

— А кто? — заинтересовалась Ольга.

— Ну в кого вы все были влюблены? — ехидно прошипел Федулов. — В красавчика Емелю. — И он кивнул в сторону помалкивающего весь вечер, потертого жизнью до неузнаваемости Виктора Емелина.

— Да нет, в конце школы все в Боба влюблялись, меня уже разлюбили, — попытался отклонить он такую честь.

— Да, это уже не важно, — подвела итог Токарева, — а важно то, что у нас с собой есть гитара и сейчас мы будем петь песни старые, как наша дружба.

Все загалдели и зашевелились. Лобанов так же, как герой фильма «Ирония судьбы, или С легким паром!», не любил самодеятельности, поэтому вышел на крыльцо перекурить. Там, чуть сутулясь, стояла с сигаретой в руке многократная чемпионка школы, района и даже однократная чемпионка города по плаванию Вера Рыбакова.

— Привет, Мак! — улыбнулась она ему, ведь им еще не привелось перекинуться и парой слов друг с другом.

— Привет, Вера. Как это ты из спортсменок в артистки подалась? Вроде художественной самодеятельностью не увлекалась?

— Ты про любовь слышал что-нибудь? — иронично спросила Вера и тут же добавила: — Слышал, минут пять назад, так чего недоумеваешь? Я из спорта попала в аттракцион к иллюзионисту, которому моя тренированность подошла, а уж там прилетел Амур.

— Что я слышал про любовь, ты о чем? — удивился Лобанов.

— О Татьяниных стихах, из-за которых Маринка пятерку не получила, конспиратор ты великий. Столько лет прошло, хватит уже в секреты играть, — усмехнулась Вера.

— Я тебя не пойму, — протянул одноклассник.

— А я тебя. Жены нет, а ты на другом краю стола сидишь. Вон Олежка с Иришкой хоть и имеют шесть не общих детей, но, как в девятом классе, весь вечер за руки держатся, а ты перед кем выпендриваешься?

— Верка, тебе больше не наливать, ты заговариваешься, — попытался отшутиться Анатолий.

— А я с тобой пить и не буду, — вдруг окрысилась на него, в общем-то, не склочная одноклассница.

Лобанов хотел уйти, но любопытство его все-таки остановило.

— При чем тут Татьянины стихи?

— При том же… что и ваши страстные поцелуи на выпускном. Пойдем, спросим народ, все помнят, как вы вальс танцевали, а потом за шторами в зале целовались словно безумные? Не было или забыл? — напомнила Вера.

— Было, но забыл, оказывается. Поцелуи вспомнил, а про стихи все равно не понял, — честно признался Анатолий.

— Это тебе, Мак, больше не наливать, чтобы догадливость не пропил. Кому стихи-то были адресованы? — задала вопрос Вера.

— Не знаю, правда, — признался бывший одноклассник.

— Тебе, дорогой! Танька у нас девушка серьезная была, не то что Ирка с Юлькой. Она не стала бы писать одному, а целоваться с другим. Тебя она с девятого класса любила, но, видно, безответно. — Вера ловко щелкнула докуренной сигаретой в темноту и повернулась к двери, но Анатолий остановил ее.

— Постой, ты не рассказала про себя.

— Да ничего особенного. Полюбила дрессировщика, замуж вышла, начала с ним вместе работать. Спортивный характер не дал уйти, когда ничего не получалось. Потом все наладилось, — кратко изложила она историю своей жизни.

— А сейчас? — одноклассник почувствовал в голосе подруги горечь.

— А сейчас все разладилось. У цирковых принято дело отцов продолжать, а моя дочь про работу в цирке слышать не хочет. Она с пеленок за кулисами, надоело. Ей кажется, что везде интересно, только в цирке скучно. Папаша требует, чтобы она шла по семейным стопам, а я между ними кручусь. Старая история. Иди ты лучше к Таньке, а то тебе Балакирев морду набьет. Она ему тоже нравилась. — И, приоткрыв дверь, Вера подтолкнула Лобанова внутрь.

— Мужики, у кого есть алкозельцер? — опрашивал ребят Лобанов.

Парни отмахивались от него и советовали ехать через город. Выпито было полбагажника, и процесс остановился только из-за того, что дешевое заведение «Елочка» рано закрывалось. Торт был съеден, Галину Григорьевну с цветами и подарками погрузили в такси. Проводить ее вызвались Федулов и Маковская. Процесс обмена телефонами и клятвами скоро встретиться шел самым активным образом. Планировались двухсторонние встречи и одна общая на проводах Ольги в Италию.

— Ну дайте же кто-нибудь алкозельцер! — взмолился подвыпивший владелец новенькой иномарки.

— Держи, нарушитель! — выручила его строгий офицер МВД.

— Надюшка, спасибо! Хочешь, я тебя подвезу? А если что, ты скажешь, что я на оперативном задании выпил. Еще лучше сделай мне какое-нибудь удостоверение, что я внештатный сотрудник ГИБДД.

— Ты что, часто пьяный ездишь? — подозрительно спросила Надя.

— Нет, у меня просто машина мощная, она быстро скорость набирает, а я медленно торможу. Замучили меня твои коллеги разборками, в такой машине на отсутствие денег не убедительно жаловаться, — заныл Лобанов.

— А ты, значит, платить не любишь? — съехидничала одноклассница.

— Я деньги тяжело зарабатываю, поэтому и расстаюсь с ними тяжело, — признался бизнесмен.

— Ладно, созвонимся, может, я что и придумаю для тебя, лихач! За мной сейчас муж заедет, так что ищи других попутчиков. Тань, ты на машине? — крикнула Батова вышедшей на крыльцо Луговской.

— Нет, — ответил та, всматриваясь в темноту.

— Вот и отлично, тебя Мак до дома подбросит. Я поехала, увидимся, — быстро простилась Надя.

— Пока, звони! — махнула Таня рукой садящейся в подъехавший автомобиль Батовой.

Впервые за вечер рядом с ними никого не было. Таня медленно подошла к Лобанову и в упор, открыто посмотрела ему в лицо.

— Здравствуй, Мак, и до свидания. — Она положила руку на его плечо и сделала шаг прочь.

— То есть как до свидания? Ведь я тебя домой повезу, — удивился он.

— Нет, ты выпил, угробишь меня еще ненароком, — покачала головой Таня, и ее густые светлые волосы упали ей на лицо, как тогда на выпускном.