Мозаика пути

Так я перестала управлять собой, и в этот самый момент я перестала управлять своей жизнью. Я превратилась в человека, который ни на что не был способен. И самое ужасное для меня было осознавать это, ведь мысль о своей беспомощности меня не покидала ни днем, ни ночью. Засыпая с идеей перевернуть свою вселенную на следующий день, утром я понимала, что план по укрощению своей собственной жизни придется отложить на пару дней, а вечером по традиции ругала себя за отсутствие силы воли.

Я даже заводила блокнот, в котором планировала свой день, неделю, жизнь. Планировала, но недолго. Ведение ежедневника я забрасывала еще быстрей, чем все остальное. Я придумывала себе наказание за невыполнение или отклонение от своих замыслов. Но даже наказать себя я не могла. Я продолжала бороться, но борьба протекала только в моем сознании, в жизни все оставалось по-старому. Оставалось только смириться, но я не могла этого допустить. Я не хотела превращаться в амебу, но уже давно чувствовала себя простейшим. В моей жизни были одни «но», также часто встречались «если», и практически отсутствовало настоящее время с восклицательным знаком в конце.

Двадцать пять лет моей жизни прошли в сражении с собой. В сражении, в котором я ни разу не вышла победителем. Я проигрывала себе, потому что уступала не своей внутренней силе, а своим слабостям. Так, со временем у меня не осталось сил даже для того, чтобы заниматься тем, что по-настоящему нравилось, что увлекало. Я просто наблюдала, как другие занимаются тем, что нравится мне, и, молча, завидовала их успехам…

* * *

Сегодня, нажимая на клавиши своей клавиатуры, я чувствовала, как этот звук отражается в моей голове, которая раскалывалась от невыносимой боли, ставшей моим спутником в последние недели. Практически ни одного дня не обходилось без таблеток, от которых боль на время отступала. К сонливости и головной боли добавлялась слабость в мышцах. Мне хотелось встать, пробежать пару кругов, чтобы привести себя в тонус, которого у меня совсем не осталось.

До конца рабочего дня было меньше двадцати минут. Я уже разложила по папкам все свои документы, протерла со своего рабочего стола пыль, собрала сумку, поправила макияж и приготовилась бежать, но стрелки не двигались. Время не просто тянулось, оно застыло. Я посмотрела на часы, на которых было без двадцати пять, сходила в приемную к директору, сполоснула чашку, из которой пила кофе, вернулась на свое рабочее место, а стрелки все также показывали без двадцати пять. Тогда меня посетила мысль, что время – это вовсе не то, что показывают нам стрелки часов. Время – это то, что проецирует наше сознание в жизни. Если разум проходит через вечность, то и в жизни пролетают не минуты. На работе мой разум погружался в бесконечность. Тут в офисе за час пролетали годы. Время их сжигало в небытие. Я проживала бесполезные часы, а мое сознание проносилось через десятки бесполезных лет.

Я искала себе занятие на оставшиеся двадцать минут, но не могла себя заставить не смотреть на дисплей телефона, на стену, рабочий стол компьютера – словом туда, где не могла бы увидеть циферблат часов. Осталось всего десять минут, после чего начался обратный отсчет.

Наконец, этот долгий день подошел к концу вместе с рабочей неделей, и я, схватив в руки сумку и кожаную куртку, которую решила накинуть прямо по дороге, лишь бы ни минуты не задерживаться в кабинете, побежала прочь из офиса. Мне не нужно было быть ясновидящей, чтобы предсказать, что коллеги непременно начали обсуждать, куда же я так тороплюсь. Мне было все равно, потому что на этой неделе я ненавидела свою работу. Не скрою, что бывали времена, когда она казалась вполне сносной и терпимой, иногда даже нравилась, но это было крайне редко. Оказавшись на улице, я вдохнула осеннего запаха, который почему-то напомнил мне весенний май – мой самый любимый месяц и, несмотря на желание прогуляться по набережной, я все равно отправилась домой, хотя никаких важных дел меня там не ожидало.

Я почему-то торопилась. Это вошло в привычку. Утром я спешила на работу, потому что опаздывала, а обратно – потому что ненавидела работу. Несмотря на те чувства, которые она у меня вызывала, я не прикладывала ни малейших усилий для того, чтобы сменить род деятельности и заняться тем, что будет по душе. Жажда перемен не отменяла страха, который я испытывала при мысли, что что-то придется начинать заново. Меня бросало в дрожь от одной мысли, что нужно найти свой путь и пройти его. Но что значило «свой»? Лишь то, что мне нужно было начинать с самого начала. Но у меня не было уверенности в том, что это придется сделать лишь однажды. Что если избранное во второй раз направление снова окажется не тем, мне придется снова выбирать – в третий, четвертый, пятый, шестой, седьмой раз. Я боялась совершить ошибку. Самое страшное было снова оказываться в точке отсчета, ведь я не знала, где и когда будет конечный пункт. Тогда я не понимала, что до тех пор, пока я могла что-то начинать, я могла пользоваться самой главной привилегией своей судьбы… Лишь через год я встретила человека, который заставил меня поверить, что самое интересное бывает лишь в самом начале, самое захватывающее – в середине пути, и самое непредсказуемое – в конце. Поэтому любой путь стоит того, чтобы его пройти, даже если он не принадлежит тебе.

* * *

Я была дома уже через полчаса. Наконец, я сняла с себя неудобную обувь и легла на диван. Я не торопилась стягивать с себя одежду, которую была вынуждена носить из-за дресс-кода. Я закрыла глаза и на минуту представила, где бы я сейчас могла быть, если бы не была собой. Но, разомкнув веки, я снова вернулась к реальности, которая существовала независимо от моих мыслей и желаний. Я посмотрела на свою рабочую униформу, которая напомнила мне, что моя жизнь была чем-то средним между белой рубашкой и черными брюками, и решила, что мне нужно непременно чем-то заняться. Но из того, что я могла выбрать себе в качестве пятничного занятия, ничего не пришлось по душе.

Я, как обычно, включила музыку в надежде, что она меня вдохновит. Я была меломаном без особых предпочтений в стилях и направлениях и слушала ее всегда и везде – когда просыпалась, готовила себе завтрак, шла на работу и возвращалась домой. Музыка освобождала мой разум от оков действительности. Раньше она пробуждала во мне внутреннюю энергию, но только до тех пор, пока та окончательно не угасла. Я начала двигаться в такт арабским барабанам, претворяясь очаровательной исполнительницей восточного танца. Схватив лежавший на кресле голубой платок, который я обычно использовала в качестве шарфа, я повязала его на бедра и принялась трясти животом, которого у меня никогда не было. Увидев, как жалко я смотрюсь в отражении зеркала, я решила, что образ восточной красавицы совсем не по мне, по крайней мере, сегодня. Мои движения были чрезвычайной неуклюжи, мое тело не могло слиться с музыкой, поэтому со стороны я выглядела так, как будто у меня был спазм в мышцах.

Не желая больше смотреть на себя в отражении, я снова оказалась на диване, возле которого последние пять лет протекала моя жизнь. В семнадцать я не могла бы и подумать, что русский Обломов станет героем моего времени. И уж никак не могла предположить, что этим Обломовым стану я. Мне стало противно. Я была беспомощна сама перед собой. И тут началось то, чем обычно заканчивалась борьба с ленью, я начала придумывать себе оправдание, почему я не могу пойти и приготовить себе вкусный ужин, прогуляться в парке или сходить поплавать. Я все валила на усталость. Не отрицаю, что она давно превратилась в хроническую, но все же она не была поводом, чтобы ничего не делать. Мне позвонили друзья, которые пригласили покататься на роликах, но я им отказала, снова свалив все на тяжелую неделю и плохое самочувствие.

Я абсолютно не знала, что делать. Перепробовав сотню способов борьбы с ленью и укрепления силы воли, развития энергии, я не нашла ни один действенный. Я перерыла весь интернет в поисках различных тренингов, пересмотрела сотни статей психологов. Ко всему прочему я не нашла в себе сил, чтобы дочитать хотя бы одну из них до конца. Я смогла сделать лишь один вывод из всего прочитанного, услышанного и увиденного. Мне определенно не хватало стимулов. И я не имела ни малейшего понятия, какими должны быть эти стимулы, чтобы я, наконец, перестала быть растением, которое никогда не цветет.

Я начала отжиматься, но мне не хватило сил. Я начала медитировать, но мне не хватило терпения. Я начала читать книгу, но мне не хватило желания. И так всегда, мне либо чего-то не хватало, либо что-то отвлекало. Я безумно разозлилась на себя, и поэтому легла спать. В последнее время именно так я решала все проблемы, потому что это был единственный способ, который не требовал от меня никаких усилий и не заставлял меня думать.

* * *

Я проснулась. Открыв глаза, я увидела, что на улице уже темно. Я включила лампу, которая стояла на тумбе возле моей кровати и посмотрела на часы. Время было около одиннадцати. Судя по тому, что чувствовала я себя крайне бодро, день для меня только начинался. Я потерла глаза, которые щипало от яркого света лампы, и стала вспоминать, что мне снилось. Делала я это уже примерно около года, но, как и год назад, сегодня мое сознание видело лишь черную заставку. Сны окончательно перестали мне сниться. Раньше за те несколько часов, которые я им отводила, я летала, сочиняла музыку и зарифмованные тексты песен, которые на утро всегда забывала, но каждый раз оставалось ощущение целой отдельно прожитой мной жизни. Таких жизней было много. Также много было и цветов, намного больше, чем в дресс-коде, которому я вынуждена была придерживаться. Со временем сны утратили цвет, исчез сюжет. Наутро всплывали лишь отдельные эпизоды. Потом я вовсе перестала их вспоминать, но всегда знала, что мне что-то снится. А теперь в моем сознании ничего не оставалось, потому что я ничего не видела.

Повалявшись в кровати минут двадцать, я выдвинула еще одну гипотезу причин моего стремительного угасания, именно угасания, ведь жизнь постепенно покидала меня, превращаясь в прошлое без будущего. Виной всему могла быть плохая наследственность. Я ни в чем не винила родителей, но у них определенно не было гена счастья. А вот сглаз или какое-нибудь проклятие вполне могли передаться по наследству.

Итак, всего на секунду предположив, что на меня кто-то мог наложить проклятие, я даже не думала, что эта идея может так глубоко проникнуть в мою голову. Я почти помешалась, начала искать ответы во всемирной паутине и вдоволь начитавшись самых разных статей, приступила к поиску людей, которые могли бы рассеять мои сомнения. Найти их оказалось не так просто. Начала я с раздела объявлений в бесплатной газете, которую мне раз в неделю доставляли по почте. Через десять минут, я вычеркнула первые четыре номера, и решила не продолжать. Шарлатаны предлагали услуги приворота, отворота, снятия порчи, сглаза и проклятий за скромное я бы сказала символическое вознаграждение, на которое не хватило бы даже моей не такой уж скромной зарплаты. Я снова обратилась к интернету и наткнулась на сайт, в котором шли бурные обсуждения и обмен опытом. Я читала сообщения одно за другим и делала пометки у себя в блокноте.