Мозговой Студень

– Стой здесь, - сказал он, указывая пальцем.

– С чего ты взял что он грязный, папа?

– Так оно и есть, - последовал четкий ответ.

Он побрел к загадочному контейнеру.

Как можно объяснить такое семилетнему ребёнку? Видишь ли, дорогая, какой-то очень плохой человек решил выбросить этот контейнер с ускоряющими опухоли, канцерогенными, ингибирующими ганглиозную реакцию и, вероятно, облученными токсическими отходами прямо на нашем заднем дворе, потому что он был слишком ленив, чтобы избавиться от него должным образом. И эта грязная, очень грязная дрянь, к которой если ты приблизишься, то неприменно твои орбитальные доли превратятся в гигантские коаксиальные, метастатические массы к тому времени, как ты закончишь колледж, и твои яичники будут светиться, как пара гребанных елочных огней.

– Это просто опасно дорогая, - ответил он вместо этого.
– Это как собачье дерьмо. Ты же не хочешь к нему приближаться.

Её маленькое личико выглядело испуганным.

– Но ты же сам подходишь к нему.

Смит нахмурился, выбирая длинную упавшую ветку.

– Это потому, что я взрослый, взрослым можно, а маленьким девочкам нет.

– Это глупо, папа, - немедленно ответила Дженни.

Повзрослела. На контейнере, как он теперь увидел, не было никаких опознавательных надписей, на нём были только ярко-алые полосы, что имело смысл. Ведь если вы собираетесь незаконно сбросить опасные отходы, вы же не оставите своё имя и адрес на них. И теперь он был уверен, что так оно и есть. Контейнер лежал на боку, словно его уронили. Смит сразу же почувствовал запах мяса…

Как гнилая свинина,– подумал он. Его ноздри сжались. Или как тот труп, который копы привезли прошлым летом. Он разлагался в жару в течение нескольких дней, спрятанный под влажными тюками сена. Готовился.

Ободок контейнера казался изогнутым, представляя собой небольшую крышку. Смит ткнул в неё веткой и надавил.

– Вот дерьмо!
– воскликнул он и отскочил назад.

Крышка отскочила, и в овраг хлынула черная, комковатая жижа. Смита чуть не стошнило. Воняло хуже, чем на рыбном рынке в разгар лета.

Он уставился на неё, прижав к лицу носовой платок. Субстанция казалась свернувшийся, как подливка, которая не загустела. Большие пузыри поднимались с поверхности разлива и лопались, из-за чего зловоние становилось ещё хуже. Слава Богу, ручей давно пересох, иначе вода уже унесла бы эту гадость. Смит почувствовал себя как-то странно, смотря на хрустящие, лопающиеся пузырьки. Его бросило в пот - казалось от пролившейся массы исходил жар.

– Пошли.

Пыхтя, Смит поднялся на холм, ведя Джинни прочь от оврага. Он широко шагал, дергая её за руку.

Боже, как меня это бесит, - кипел он.
– Ради Бога, у меня же есть ребёнок. А какой-то придурок из химической компании выбрасывает это дерьмо рядом с детьми? Да что не так с этим миром?

– Я видела падающую звезду, папа, - заметила Джинни, когда они возвращались в колониальный особняк Смита, обшитый кедром и стоивший $150 000.

Смит упорно трудился для этого и для всего, чтобы его семья чувствовала себя комфортно, и теперь какой-то тупой подонок выкинул подобный трюк. Пойдут слухи, и вся община может катиться ко всем чертям. Смит представил заголовки:

ТОКСИЧНЫЕ ОТХОДЫ СБРАСЫВАЮТСЯ В ГОРОДКЕ СТОРИБУК. РЫНОЧНЫЕ АКТИВЫ ПАДАЮТ.

Придурки, - подумал он.

– Что ты сказала, милая?

– Но это была не настоящая звезда, - оживилась девочка - Это был тот контейнер. Я видела его вчера вечером.

– Ты смотрела «Звездный путь» прошлой ночью, мисс. Вот, что ты видела.

Дети, - подумал Смит.

Потом они вернулись в дом, к своей нормальной жизни.

– Ужин готов, - сказал он.
– Hе забудь вымыть руки.

««—»»

Он сообщил об инциденте в полицию анонимно; ему не нужны были вопросы.

Если мне повезёт, они решат, что я не имею к этому никакого отношения. Смит решил, что тот, кто сбросил контейнер, привёз его по старой лесовозной дороге с другой стороны посёлка, скорей всего власти решат точно так же.

В ту ночь он спал беспокойно, то просыпаясь, то снова засыпая. У него никогда не было кошмаров: работa сделала его чёрствым ещё во время обучения в медицинской школе. Смит был окружным коронером, и после стольких лет вскрытия человеческих останков на его столе в морге Эймсуорта, он мог одной рукой есть тунца на ржаном хлебе, а другой - копошиться в кишечники препарируемого. Ничего особенного в этом не было. Сегодня, однако, вереницы кошмаров тащили его сквозь отвратительнейшие видения, подобные которым ему ещё никогда не снились.

– Она ест. Папа, она ест! Разве мама не хорошенькая, когда ест?
– Джинни в пижаме с медвежонком улыбнулась, смотря вниз, в ночное ущелье.

Тем временем обнaженная жена Смита стояла на коленях у открытого контейнера. C энтузиазмом она вытаскивала комки из вонючей чёрной лужи и обсасывала их с пальцев. Лунный свет мерцал сквозь деревья, вызвая у Смита головокружениe. Глаза Джинни блестели, как новенькие серебряные доллары.

– Ешь, мамочка, ешь. Я бы тоже поела, но я слишком маленькая.

Во cне Смита чуть не стошнило. Ему, конечно, следовало бы нагнуться и проблеваться. Нелегко же было смотреть, как твоя, крайне заторможенная, жена ест куски какого-то химического дерьма из пузырящейся, вонючей массы токсических отходов. Нет, на это было совсем нелегко смотреть.

– О, на вкус просто восхитительно дорогой, - заметила Мари.
– Тебе действительно стоит попробовать.

Нет, спасибо, милая. Эта штука, вероятно, не входит в диету Аткинса. ²²

– Папочка не может это есть, - быстро сказала Джинни, и Смит вздохнул с облегчением.

Ему казалось, что он был привязан к дереву, вынужденный наблюдать эту отвратительную череду кошмаров в одних боксерских трусах.

– Мама, - повторяла Джинни с края холма.
– Мама, мамочка… Мать.

Фрейд обосрался бы в штаны, если бы увидел этот сон,– подумал Смит.

Он достаточно разбирался в психологии сновидений: эрото-социальный символизм, секс, смерть и всё такое. Но, связь секса с отходами?
– удивился он. Что этот сценарий говорит о нем самом?

Дальше не было ничего удивительного в том, что Донна, соседская девушка в бикини, размером с зубную нитку, спустилась в жаркое ущелье. Она тоже была совершенно голая, и не теряя времени, присоединилась к омерзительному шведскому столу Мари.

– Донне тоже можно есть!
– обрадовалась Джинни.
– Только папа не может есть, не здесь.

Сон, казалось, оторвал Смиту веки, манифесты Фрейда заставили его смотреть дальше. Боже,– подумал он в ужасе. Донна и Мари откровенно ласкали друг друга, перемазанные отвратительной субстанцией.