Может когда-то она и была Лолитой, но не теперь

– Я разбудила тебя? Прости, – нежный голос льётся чистой но обеспокоенной рекой. Холи утыкается лицом мне в шею. Кровь возвращается в мою руку. – Ты не ушла, – улыбаюсь. Прижимаю её к себе. – Да, куда я уйду? – выдыхает она. – Господи, Холи! Почему это прозвучало так обречённо? – отодвигаю её от себя. Пытаюсь посмотреть в глаза. Хотя ничего не видно. Но я на что-то смотрю. Надеюсь, это глаза. – Ну, что ты мой сладкий? Никакой обречённости, – снова прижимается ко мне.

Господи, я сейчас разрыдаюсь от умиления. У неё такой голос. Ласковый, нежный. Она не бывает со мной так нежна. Я словно её самое большое, самое страстное желание, которое только что исполнилось. Холи, Холи. Что же ты за человек? Как сделать так, что бы ты была со мной настоящей?

– Почему не спала? – шепчу ей в волосы. Таю в этом волшебном аромате. – Не знаю, – жмёт плечами. Я прямо физически ощущаю эту нежность, чувствую её ласку. – А мне показалось, что ты так устала. Кажется, я слышал от тебя мольбы остановиться, – улыбаюсь, вспоминая, как она стонала от удовольствия. – Мне было слишком хорошо, – тянется к моим губам. Нежно целует. – Знала бы ты, как приятно мне это слышать, – теперь я целую её. – О, Шеннон, уж в чём-чём, а в сексе ты разбираешься, – слышу, что улыбается. Мой кексик! – Я ещё на барабанах неплохо играю, – игривый тон. – Ну, да. Ещё барабаны, – соглашается она. – А ещё целуюсь отлично! – прикусываю её нижнюю губу. – Да… И целуешься, – тяжело дышит. О! Я знаю это дыхание. Моя коричка снова хочет Шеннона! – Я уже без трусиков, – сообщает дрожащим голосом.

О, да!

Я люблю тебя! Я люблю тебя! Я люблю тебя! Я люблю тебя! Я люблю тебя! Я люблю тебя! Я люблю тебя! Я люблю тебя! Я люблю тебя! Я люблю тебя! Я люблю тебя! Я люблю тебя!

Дьявол, Холи! Я люблю тебя, чёртова ведьма!

– Ты прочитал «Лолиту»? – из раза в раз проводит пальцами по моим волосам. – Да, – нет сил кивнуть. – Из-за меня? – смотрит в мои глаза. – Пфф! – прыскаю я. Она сверлит меня взглядом. Огонь свечи озаряет её идеальное лицо. – Да. Из-за тебя, – мне стыдно признаться. Опускаю глаза. – Я не знал чем занять себя, пока ты уезжала в Ирландию. Холи, ты неспроста любишь этот роман? Ты нашла себя на его страницах? Себя и своего мужа? – Я нашла там нечто большее, – тяжело выдыхает она. – Нашла ответы на вопросы, которые не мог мне дать Даг. Скажу тебе вот что: его бывшая жена – рыжая.

Они познакомились, когда им было по двенадцать лет. Вместе учились в школе, вместе в колледже. А потом, когда семейное здоровье чуть пошатнулось, он разглядел свою Лили во мне, двенадцатилетней. И он воспитал себе жену. Воспитал во мне то, чего не было в Лили. А я думала, что так и нужно. Так правильно. Всегда делать то, что говорит любимый мужчина. Только позже, намного позже я поняла, что ошибалась. По-крупному. Но было уже поздно что-то менять, и я просто сбежала. Сбежала в Тибет. Тогда сбежала, и сейчас сбежала. Хотела побыть вдалеке от Дага, его дочери. Хотела, наконец, перестать думать о тебе. Я и от тебя сбежала. А ты… Дал мне ровно неделю…

– Ты хотела быть подальше от меня, а я считал часы, когда же наконец прижму тебя к себе. Поверить не могу, что ты динамила меня целых три дня! – целую её в лоб. – Я бы динамила и дольше, – смеётся она. – Но к счастью или, к сожалению, я ударилась плечом. Значит, не могу заниматься, а значит, могу грешить, – улыбается. – И, чёрт возьми, это мой самый сладкий грех, Шеннон. Ты мой самый сладкий грех! – смотрит на меня своими зелёными глазами. – Ты веришь, в кармических близнецов? – убираю пряди волос с её плеча. – Конечно, верю, Шеннон! – закатывает глаза. – Я же изучала всё о карме. Я вообще верю во всё, что связанно с кармой. И чудится, гореть мне в аду за нашу с тобой связь, – улыбается. Проводит пальчиками по моим губам. Целую их. – Мне кажется, мы такие близнецы. Холи, если у нас с тобой здесь всё так удачно складывается, то я бы ни за что не хотел возвращаться в Лос-Анджелес, – трусь своим носом о её. О! Чувак! Зря ты это сказал! Можешь начинать привязывать её к кровати, потому что она точно сейчас сбежит. Коричка тяжело выдыхает, и к моему удивлению прижимается ко мне ещё крепче. – Нам придётся вернуться. Ни за что не позволю тебе перестать заниматься музыкой. Ты просто не имеешь права не являть миру свой талант, – осторожно целует меня в шею. Зевает, прикрывая рот ладошкой. Улыбаюсь. – Устала? – киваю ей. – Ты меня вымотал, – опускает глаза. – О, Господи, Холи! – восклицаю. – Неужели ты смущаешься? – раскрываю глаза. – Совсем чуть-чуть, – улыбается, и даже в тусклом свете догорающей свечи, я вижу, как её щёки заливает румянец. Какая же ты сейчас милая, Холи!

Девушка, просто молодая девушка, которая по сути ничего и не видела в своей юности, взращиваемая в тепличных условиях, созданных взрослым мужем. Как бы я хотел восполнить эти пробелы. Привести тебя на студенческую вечеринку, с морем пива из красных и синих стаканчиков, выкурить косячок позади веселящейся толпы. Показать, что ты вольна делать то, что ты хочешь. Одеваться, как хочешь… Да просто жить свободно, не думая о том, понравится ли это мужчине, который старше тебя на чёртовых двадцать семь лет! Да, я тоже не молод, мой кексик. Но я уважаю твоё личное пространство и не собираюсь в него вторгаться, нарушать его. Ну, разве только, чтобы заняться сексом.

ОЗАБОЧЕННЫЙ! Да, я знаю это о себе. И мне это нравится. Особенно, когда она рядом со мной.

За размышлениями не заметил, что стало совсем тихо. Холи уснула. Её лицо напротив моего. Длинные, пушистые ресницы, острый носик и пухленькие губки. Чёрт! Кажется, я и вправду влюбился в тебя по самые уши.

====== Часть 36. Попытка самоубийства ======

– Дорогой, тебе звонил твой брат, – ловит меня на обеде Эрика. Я киваю ей. Только вернулся из монастыря. Мне нельзя разговаривать ещё час. – Как же он сказал его зовут? – вспоминает. – Я записала, потом отдам тебе записку. – Может, Джаред? – Холи ставит передо мной крепкий кофе. – Да. Точно! Джаред! – восклицает Эрика. Я киваю, снимаю свитер. – Святые угодники, Шеннон! – хлопает в ладоши хозяйка. – Что у тебя с шеей? Что за синяки? Что произошло? – верещит. Что? Ты о чём, женщина? Какие к чертям синяки? – Оу… – извиняющимся тоном произносит Холи. – Это больная тема для него, – качает головой. Сведя брови, смотрю на неё. – Он с самого детства пытается причинить себе физическую боль. Так избавляется от душевной. А вчера вот, пытался задушить себя поясом, отсюда синяки. К счастью я успела во время, – кивает она. ЧТО? ХОЛИ! МАТЬ ТВОЮ! Эрика имела в виду засосы на моей шее. Я даже ничего не заметил. Хотя, да… Я не смотрел на себя в зеркало пару дней. НО, ХОЛИ! – Шеннон, это так грустно! – Эрика верит рыжей. – Бедный… – Холи сочувственно гладит меня по руке. – Именно поэтому он приехал сюда. Йога поможет ему, – кивает. Эрику зовёт муж и она уходит.

Сверлю рыжую взглядом. – Не благодари, – отмахивается она, подцепляет палочками рис и отправляет его в свой рот. Благодарить? За что? За то, что ты выставила меня больным психом? Раскрываю глаза. – Ешь! Это очень вкусно! – двигает мне тарелку. Откидываюсь на спинку стула. Скрещиваю руки на груди. – Как хочешь, – жмёт плечами. – Когда собираешься вернуться в Америку? – жуёт.

Ты издеваешься? Я НЕ МОГУ РАЗГОВАРИВАТЬ, ХОЛИ!!!

– Наверняка Джаред попросит тебя вернуться. Он, наверное загибается там без тебя… Без любимого муженька, – поднимает на меня улыбающиеся глаза. – Я, – произношу одними губами, без звука. Указываю на себя. – Тебя, – тычу в неё пальцем. – Оттрахаю! – прижимаю раскрытую ладонь к кулаку. Она сначала удивляется, а потом кусает губу, и страстным шёпотом произносит: – Я очень на это надеюсь! Жду не дождусь! – улыбается. СТЕРВА! Как же хочется сорвать с тебя это платье, которое скрывает от меня твоё тело, нагнуть как можно ниже и взять тебя прямо здесь. И наплевать на окружающих. Ты просто создана для бесстыдного секса!

Киваю на выход.

– У меня урок, – отказывается она. Дьявол, я не сдержусь, Холи! Сейчас схвачу тебя за руку, хоть мне и нельзя, ледяным тоном прикажу уйти отсюда, хоть мне и нельзя, и трахну, а это мне как раз можно!

Смотрю на часы. Молчать мне осталось всего пятнадцать минут. Холи пьёт кофе из моей кружки. Мне нравится, что она подпустила меня так близко к себе. Если честно, то у меня какой-то трепетный восторг от этого. Теку как маленькая сучка.

– Миссис О’Доннелл! Миссис О’Доннелл! – откуда ни возьмись появляется маленькая пискля. О, Всевышний! Плакали мои планы на кексика! – Минь! – улыбается Холи девчонке. – Все уже пришли! – тычет пальчиком на выход. – О! Привет, здоровяк! – улыбается мне. Раскрываю глаза. Холи еле сдерживает смех. Игнорируя её панибратское обращение, машу девчушке рукой. – Сейчас пойдём, – гладит писклю по голове. – Тебя мама искала, – Холи указывает в сторону мадам Ло. – Мам, ну, что? – пищит через полкухни девочка. – Подойди сюда, и не кричи, – поворачивается Эрика. Раскрываю глаза. Маленькая тибетка – это дочь очень, оооочень взрослой Эрики? Смотрю на Холи. – Потом расскажу, – отмахивается. Неужели вопрос в моём взгляде был так очевиден? Минь пару минут беседует со своей американской матерью, потом хватает Холи за руку и тащит её в коридор. – Ещё увидимся, – улыбается мне. Я растеряно киваю и провожаю девчонок взглядом.

Чем занять себя оставшееся время? Можно пройтись по окрестностям. Дождя сегодня не было, но и солнца тоже. Грязь непроходимая, и жуткий холод. Мистер Лето, я ответил на ваш вопрос? Сидите в тёплой гостинице на своей плоской заднице!

Позвоню брату! – Я могу услышать пальцесосателя? – делаю деловой голос. – Сукин сын! Прости мам! Шеннон, я не сосал пальцы будучи ребёнком! Ни в одной из параллельных вселенных! – смеётся брат. – Эй! Я чертовски рад тебя слышать! Как ты? – Как в сказке, Джей. Как в грёбаной сказке! – улыбаюсь. – Правда тут холодно, и всю неделю идёт дождь. Я чувствую, что вот-вот заболею. – Но твоя выпечка с корицей вылечит тебя? – улыбается. – Скорее вытрясет из меня последние крохи здоровья. Хожу, как малолетка, с сине-красными засосами на шее. Эта сука оставила их на моей шее ровной линией. – Эмм… Ну говори всем что пытался повеситься, – подкидывает идейку Джаред. – О! Ну спасибо, братишка! – закатываю глаза. – Меня намазали какой-то вонючей дрянью. Сказали, что к вечеру покраснение и посинение сойдёт. Так что я не совсем потерян, – рисую кружочки на записке с именем брата. – Вижу, развлекаешься ты там по полной. – О, да! Уже второй день езжу в храм. Занимаюсь йогой по четыре часа. Со мной занимается очаровательный переводчик Кейтлин. Хорошенькая девушка. Такая милая, – кусаю губу, вспоминая вырез декольте майки Кейтлин. – Да, да. Это очаровательная маленькая история, но сейчас о другом. Ты нужен мне! – Что у тебя случилось? Джей, ты же знаешь, что я плохой психолог! – Шеннон, я тебе не плакаться собираюсь! Ты мне нужен для работы. Без тебя мы стоим на месте. Кажется, ты уже достаточно отдохнул, давай-ка возвращайся, – похоже на требование. – Брат… – тяну я. – Не начинай, прошу! – Шеннон, я понимаю тебя. Ты хочешь её, ты поехал за ней. Ты знаешь, я сам частенько схожу с ума. Но, тебе не кажется, что это затянулось? – прямо вижу, как его красивое лицо приобретает острые черты. – Нет. Мне так не кажется, Джаред! Я с любимой женщиной, в месте не близком к цивилизации, занимаюсь йогой, отдыхаю, расслабляюсь. Можешь оставить меня в покое? – повышаю голос. – Любимой женщиной? – заикается от удивления. – Так всё! – рявкаю. – Ты ещё что-то хотел? Я приеду, когда приеду! – Ты просто повторил два слова и не дал мне совершенно никакой информации! – злится. – Всё, пока! Люблю тебя! – кладу трубку на громоздкий телефон. Разворачиваюсь. Позади меня стоит Эрика. – Брат психует, – указываю на телефон. – Да. Я слышала, – чуть улыбается она. – Я всё слышала, – кивает, и выходит на улицу. Ой! Да ни фига ты не слышала! Закатываю глаза. Дохожу до импровизированного класса. В щель между шторами наблюдаю за ней. Она читает детям. – Намереваясь предаться сей невинной забаве, Ноэ положил ноги на покрытый скатертью стол, потянул Оливера за волосы, дернул его за ухо и высказал мнение, что он “подлиза”; далее он заявил о своем желании видеть, как его вздернут на виселицу, когда бы ни наступило это приятное событие, и сделал ряд других язвительных замечаний, каких можно было ждать от столь зловредного и испорченного приютского мальчишки. Но так как ни одна из этих насмешек не достигла желанной цели – не довела Оливера до слез. Ноэ попытался проявить еще больше остроумия и совершил то, что многие пошлые остряки, пользующиеся большей славой, чем Ноэ, делают и по сей день, когда хотят поиздеваться над кем-либо. Он перешел на личности, – у неё прекрасный голос.

Я тихонько вхожу в комнату, опускаюсь на пол. Она замечает меня, чуть улыбается и возвращается к прочтению детям Оливера Твиста. Прижимаю колени к груди, упираюсь лбом в чашечки, закрываю глаза. Спустя главу засыпаю. Странно, что её голос убаюкал меня… Обычно он производит на меня противоположный эффект. Как сказать ей, что я уезжаю?

====== Часть 37. Ценитель прекрасного ======

– Эй, – ласковый шепот. – Шеннон, – её пальчики проходятся по моим волосам. Холи целует меня в висок. – Проснись, мой сладкий, – мне так нравится слышать это от неё. – Ммм… – открываю глаза. Горящие зелёные изумруды. Она самая красивая девушка. Притягиваю её к себе, утыкаюсь носом в волосы, втягиваю их аромат. – Долго я спал? – Минут десять, – качает она головой, нежно целует меня в губы. – Дождя нет, – шепчет. – Я рад. Может наконец-то солнце выглянет, – улыбаюсь. – Пойдём, сделаем кое-что, – тянет меня за собой. – Сделаем кое-что? Ты – мечта, Холи! – улыбаюсь. – Я не об этом, Шеннон! – раскрывает глаза. – Озабоченный! – Мы похожи в этом, – прижимаю её к стене в пустом коридоре и настойчиво целую. Она чуть слышно постанывает. – Ты сводишь меня с ума, – тяжело дышу. – Хватит, мой сладкий, хватит! – заводит меня в мой номер. Копается в моих вещах. Смотрю на неё. Нервничаю. Не люблю, когда трогают мои вещи. Холи, пожалуйста, перестань. – Вот. Держи, надень это, – протягивает мне свитер, двое штанов. – Мы едем в Антарктиду? – забираю вещи. – Нет. Просто одевайся. Всё увидишь. Я тоже пойду одеваться, – выходит. Жму плечами. Что за игры опять? Ох, Холи, Холи… Хватает меня за руку в коридоре, тянет к выходу. Куда мы, мать твою? – Куда собрались? – Эрика вяжет перед телевизором, смотрит на нас из под толстенных линз. – Променад, – Холи застёгивает пальто. – Будьте осторожными. Обещали сильный дождь. Сильнее чем был. Все, кому нужно уехали в город. Следующую неделю уехать возможности не будет. Дороги размоет, – информирует нас Эрика. – Ого! – в глазах рыжей смятение. – Может, никуда не пойдём? – Холи, перестань! Там вот-вот выглянет солнце, – киваю на окошко. – Ты уверен? – поднимает на меня свои зелёные глаза. Натягиваю на её волосы шапку. Рыжие кудряшки, игриво пружинят. – Ты похожа на кончик презерватива, – шепчу ей и поправляю шапку. Она смеётся и вытягивает меня на улицу. – Если ты скажешь, куда мы идём, то я перестану злиться! – бормочу, плетясь за ней. – Ты такой нетерпеливый, – оборачивается на меня, улыбается. – Холи! – рявкаю, прижимая её к себе. – Чёрт! – выдыхает она. – Мы идём на гору, Шеннон! Просто гуляем. Ты невозможен. Капризный маленький ребёнок! – отталкивает от себя. – Нужно сразу было сказать! – продолжаем путь. – И на будущее, миссис О’Доннелл, я не переношу неизвестность. Всё должно быть под контролем. – Нет никакого будущего, – шепчет она. Закатываю глаза. Игнорирую тупое высказывание. – Я привык, что всё идет, по-моему. Понимаешь, я привык командовать в своей жизни?! Я привык всё контролировать. Я уверен в том, что без моего контроля всё пойдёт не так, как я задумал. Никогда не расслабляюсь. Не знаю, может это болезнь какая-то, но за одной решённой проблемой следует другая нерешённая. И я такой во всём! В личной жизни в том числе. Я должен. Понимаешь, просто должен контролировать! По-другому я просто не могу, просто не умею. Я понимаю, что всё это сложно понять и ты, наверное, считаешь меня сумасшедшим, но я так жил всегда. Я не показывал тебе этого раньше, боялся напугать. Но я так больше не могу. Всё должно быть по-моему. Я выслушаю твою точку зрения, прислушаюсь, но отныне буду делать так, как решу сам! О, Боже, да я даже мысленно своего механика контролирую, когда он мою машину чинит, и маме за плечо заглядываю, пока она готовит, – выдыхаю. – А лечиться не пробовал? Говорят, психологи творят чудеса! – улыбается рыжая. – Так и знал, что не поймёшь! – смотрю под ноги. – Я пошутила! – бормочет. – А иногда я пытаюсь говорить Джареду как нужно играть. Даже на тех инструментах, на которых я играть не умею! Он всегда жутко злится, но понимает. Он тоже тот ещё командир. Мы с ним очень похожи. В общем, ты меня прости, но я буду командовать! И как бы ты сейчас не пыталась спорить со мной, ругаться, доказывать что-то или начать связывать мне руки смирительной рубашкой, ничего не выйдет! – улыбаюсь. – Я попытаюсь быть смиренной, – торжественно обещает. СМИРЕННОЙ!