Можно дойти пешком

– Точно, - кивнул парнишка.

– Я там жил когда-то. Можно даже сказать, вырос. Не был там лет восемнадцать, а то и двадцать.
– Он вышел из машины, полез в карман за сигаретой и обнаружил, что у него осталась только одна. Перед бензоколонкой стоял автомат для продажи сигарет. Мартин купил пачку и вернулся к машине, говоря на ходу: - Лет восемнадцать-двадцать. И вдруг прошлой ночью я просто... просто сел в машину и поехал. Дошел до точки, когда... в общем, когда мне уже обязательно нужно было выбраться из Нью-Йорка. Еще один совет директоров, еще один звонок, доклад, проблема, и я...
– Он засмеялся, но смех был усталый и какой-то пустой.

– Значит, вы из Нью-Йорка?
– спросил его парнишка.

– Точно. Из Нью-Йорка.

– Здесь полным-полно проезжают из Нью-Йорка, - сказал парнишка.
– Ведь у нас здесь как: хочешь ехать, сто миль в час - валяй! А там, в городе, красный свет - стой, потом дадут зеленый, кто-то тебя с места обгонит - и все, на целый день настроение испорчено. Господи боже мои, да как вы вообще умудряетесь там жить!

Мартин отвернулся и занялся боковым зеркальцем машины.

– Просто терпим, - ответил он.
– Миримся с этим, пока не наступит однажды в июне такая ночь... Тогда-то мы неожиданно и срываемся с места. Он снова посмотрел через дорогу на щит.
– Полторы мили, - задумчиво прочитал он.
– Можно дойти пешком.

– Кому пустяк, а кому и нет, - отозвался парнишка.

– Думаешь, если люди зашибают деньги в Нью-Йорке и разъезжают в красных спортивных автомобилях, так они уж и ходить разучились, а?
– широко улыбнулся Мартин.

Парнишка пожал плечами.

– Я вернусь за машиной поздней.
– Улыбка не сходила с лица Мартина. Полторы мили - можно дойти и пешком!

Он взял с сиденья пиджак, перебросил его через плечо и не торопясь пошел по дороге к Хоумвуду; городок лежал впереди на расстоянии чуть больше мили, а по времени - двадцать лет спустя.

...Мартин вошел в аптеку и недвижимо остановился возле двери в темной прохладе помещения. Все было в точности так, как ему запомнилось. Узкая комната с высоким потолком, в одном конце которой стоял сатуратор с газировкой, а в другом был устроен бар. Деревянная лестница, которая вела в крохотный кабинет на антресолях. Мартин вспомнил, что мистер Уилсон, владелец, именно там любил подремать в свободную минуту. Худощавый человек невеликого роста, в очках с толстыми стеклами перетирал у прилавка с газировкой стаканы и улыбнулся Мартину.

– Что пожелаете?
– спросил он.

Мартин смотрел на расклеенные по стенам плакаты, на старомодные висячие светильники, на лопасти двух большущих электрических вентиляторов, висевших под потолком. Он подошел к стойке и сел. Все пять стеклянных кувшинов с дешевыми конфетами были точь-в-точь такими, как он их помнил.

– Вы еще делаете ту чудную шоколадную содовую с мороженым?
– опросил он у человека за стойкой.
– С тремя шариками мороженого?

Улыбка продавца вроде бы стала несколько напряженной.

– Как вы сказали?

Мартин смущенно засмеялся.

– Я когда-то проводил в этой аптеке половину всего времени, - объяснил он.
– Я здесь рос. И помню, что мы постоянно заказывали одно и то же содовая, шоколадный сироп и три шарика мороженого. Помню еще, стоило это десять центов.

Человек глядел на него вопросительно, и Мартин внимательно посмотрел ему в лицо.

– Знаете, какая штука, - сказал Мартин, - ваше лицо мне знакомо. Не встречал ли я вас раньше?

Продавец пожал плечами и улыбнулся.

– Самое обычное лицо...

– Давно было все, - сказал Мартин.
– Восемнадцать, а то и двадцать лет назад. Вон когда я отсюда уехал, - и он рассмеялся пестрой череде потаенных мыслей, которые быстрой стайкой пронеслись у него в голове. Хотел бы я, - продолжал он, - чтобы мне дали по доллару за каждый час, который я провел у этой стойки. От приготовительной школы до третьего года в средней.
– Он повернулся на табурете, чтобы посмотреть в окно на солнечную, яркую улицу.
– И город выглядит так же, как тогда.
– Он снова обратился к человечку: - Вы знаете, это в самом деле поразительно. Через двадцать лет выглядеть до такой степени тем же самым...

Человечек в очках тем временем приготовил и подвинул ему мороженое.

– Десять центов.

Мартин сунул было руку в карман, но затем внезапно замер.

– Десять центов?
– недоверчиво переспросил он и поднял огромный, до краев наполненный темной жидкостью бокал.
– Три шарика?

Продавец засмеялся.

– Так уж мы их делаем, - сказал он.

У Мартина снова вырвался смех.

– Вы так проторгуетесь до последней рубашки. Кто же теперь продает мороженое с содовой за десять центов!

Воцарилось короткое молчание.

– Не продают?
– спросил Мартина человечек.
– Да откуда вы?

Мартин принялся ложкой топить шарик мороженого.

– Из Нью-Йорка, - сказал он между двумя глотками.
– Слушайте-ка, мороженое у вас первый сорт!

Человечек оперся локтями о стойку.

– Как на вкус?
– спросил он.

– Замечательно!
– Мартин прикончил мороженое и выпил остатки содовой. Словно я и не уезжал отсюда, - улыбнулся он.
– Просто прекрасно.
– Он повернулся и обвел взглядом комнату.
– Смешно, - сказал он, - сколько воспоминаний связано у человека с каким-нибудь местом! Я всегда считал, что, если я когда-нибудь и вернусь сюда, здесь все переменится.

Аптека тоже смотрела на него. Смотрели стойки, и полки, и плакаты, и лампы. Смотрели электрические вентиляторы. Они смотрели на него, как старые друзья.

– Все так...
– задумчиво сказал Мартин, - как если бы я уехал отсюда только вчера.
– Он встал с табурета и стоял, вращая сиденье.
– Как будто не был здесь всего один вечерок.
– Он улыбнулся продавцу.
– Я почти уверен, что и мистер Уилсон сидит там, наверху, в кабинетике и посапывает себе после обеда, как он всегда делал прямо до самой смерти.

Он не заметил, что, услышав это, продавец вздрогнул.

– Одна из картин детства, - продолжал Мартин.
– Старина Уилсон, спящий наверху в своем большом, удобном кресле. Старина Уилсон - да упокоится душа его в мире...

Он сунул руку в карман, вытащил бумажный доллар и положил его на стойку. Продавец в удивлении воззрился на бумажку.

– Да ведь это доллар!

Мартин улыбнулся и пальцем легонько постучал по бокалу.

– Эта штука...
– он оглядел комнату, - и все это, все это дороже доллара.