Мрачные истории, как вы любите

Держа палку в руках, я вспомнил, что мои родители, брат и жена были не единственной утратой в моей жизни. Была еще одна. Тот, кто тоже умер ужасной смертью в юном возрасте.

— Тэд?

Это должно было прозвучать в лучшем случае жалко, в худшем — безумно: старик, произносящий имя своего давно умершего сына в пустом дворе абсурдно большого дома на одном из островов Флориды. Но это не прозвучало безумно, поэтому я повторил.

— Тэд, ты здесь?

Ничего в ответ. Только палка от змей, которая, несомненно, была реальной.

— Ты можешь мне помочь?

* * *

У конца дощатого тротуара Грега стояла ветхая, полуразвалившаяся беседка. Я отправился туда с палкой от змей через плечо, как раньше солдаты носили свои винтовки... и хотя на палке не было штыка, на ее конце имелся угрожающего вида крюк. На полу беседки валялось несколько покрытых плесенью спасательных жилетов, которые вряд ли кому-нибудь могли бы спасти жизнь, и допотопная доска для буги-серфинга, украшенная россыпью экскрементов енотов. Я сел на скамейку. Она скрипнула под моим весом. Не нужно было быть Эркюлем Пуаро, чтобы понять, что Грег не проводил здесь много времени; у него был дом на побережье Мексиканского залива стоимостью в шесть или восемь миллионов долларов, а этот форпост выглядел, как забытая уборная где-то в глуши прихода Божер, штат Луизиана. Но я пришел сюда не для того, чтобы заценить архитектуру. Я пришел сюда подумать.

О, да кому я вру. Я пришел сюда, чтобы попытаться вызвать своего мертвого сына.

Существовали различные методы вызова духов, при условии, что мертвые еще не ушли туда, куда они уходят, когда теряют интерес к нашему миру; я изучил несколько из них в Интернете перед приходом сюда. Можно использовать спиритическую доску "Уиджа", которой у меня не было. Можно использовать зеркало или свечи, и то, и другое у меня было... но после того, что я увидел на экране своего телефона прошлой ночью, я не осмелился попробовать. В доме Грега поселились духи, но те, в которых я был уверен, не были дружелюбными. Так что в итоге я пришел в эту заброшенную беседку с пустыми руками. Я сидел и смотрел на пляж, на котором не было ни единого следа, и на залив, по которому не ходило ни одной парусной лодки. В феврале или марте и пляж, и залив будут переполнены. В августе здесь был только я.

Пока я не почувствовал его.

Или кого-то.

Или просто выдавал желаемое за действительное.

— Тэд?

Нет ответа.

— Если ты здесь, малыш, мне не помешала бы твоя помощь.

Но он больше не был малышом. Прошло четыре десятилетия с тех пор, как Тэд Трентон погиб в раскаленной машине, потому что бешеный сенбернар не давал из нее выбраться, патрулируя двор фермерского дома, такого же пустынного, как северная часть острова Раттлснейк-Ки. Мертвые тоже стареют. Я никогда не задумывался о такой возможности, но теперь знал это.

Но только если они сами того хотят. Если позволят себе. Оказывается, можно одновременно и расти, и не расти — парадокс, породивший жутких гибридов, которых я видел на двуспальной кровати в гостевой комнате: взрослых существ с раздутыми головами отравленных ядом детей.

— Ты ничего мне не должен. Я пришел слишком поздно. Я знаю это. Признаю. Только... — Я остановился. Можно подумать, что человек может сказать всё что угодно, когда находится один, не так ли? Только я не был уверен, что действительно один. И не был уверен, что хотел сказать, пока не произнес это.

— Я оплакивал тебя, Тэд, но отпустил. Со временем и Донна отпустила. В этом ведь нет ничего плохого? Забыть — вот, что было бы плохо. А держаться слишком крепко... думаю, это порождает монстров.

Палка от змей лежала у меня на коленях.

— Если ты оставил ее для меня, мне на самом деле не помешала бы помощь.

Я ждал. Не было ничего. И в то же время что-то было, то ли чье-то присутствие, то ли надежда старика, которого до смерти напугали и заставили вспомнить старые боли и обиды. Каждую старую змею, когда-либо кусавшую его.

Затем мысли вернулись, прогоняя всё, что могло бы прийти ко мне.

"Наряди нас, покатай нас, посмотри на нас. Посмотри на нас, наряди нас, покатай нас!"

Я был нужен детишкам. Детишкам, которые хотели стать моими детьми. И они также были моими мыслями, вот в чем заключался ужас. Когда твой собственный разум обращен против самого тебя — это прямая дорога к безумию.

Прервал их — по крайней мере, частично — гудок машины. Я повернулся и увидел, что кто-то машет мне рукой. Виднелся всего лишь силуэт на краю двора, но по очертаниям тонких ног под мешковатыми шортами я понял, кто прибыл составить мне компанию. Я помахал в ответ, прислонил палку от змей к перилам беседки и направился обратно по дощатому настилу. Энди Пелли встретил меня на полпути.

— Доброе утро, мистер Трентон.

— Вик, помните?

— Вик, Вик, точно. Я был в этих краях и решил заглянуть.

"Чушь собачья", — подумал я. И снова эти навязчивые мысли, — "покатай нас, наряди нас, посмотри на нас, мы ждем тебя".

— Что я могу для вас сделать?

— Я подумал, что стоит рассказать вам о результатах вскрытия.

— Офицер Зейн уже звонил и рассказал мне.

Из-за маски и его кустистых усов я не мог определить, понравилось ли ему это, но судя по тому, как сошлись вместе его густые брови, думаю, что не понравилось.

— Ну, хорошо. Хорошо.

"Не трынди, не считаешь ты, что это хорошо", — подумал я, а затем снова мысли, — "покатай нас, покатай нас, тебе станет легче, ты знаешь, что станет".

Мы пошли обратно к дому. Дощатый тротуар был слишком узок, чтобы мы могли идти бок о бок, поэтому я шел впереди. От мыслей — моих мыслей, которые я не мог прогнать, — у меня разболелась голова.

— Конечно, всё ещё ждем результатов токсикологического анализа.

Мы дошли до конца дощатого настила и пересекли двор мимо его пикапа, я по-прежнему шел впереди. Он пришел сюда не просто рассказать мне о результатах вскрытия. Я знал это и понимал, что мне нужен ясный ум, чтобы противостоять Пелли.

— То же самое сказал офицер Зейн. А еще, что мне всё равно придется дать показания. У вас есть что-то ко мне, помощник шерифа? Потому что я сидел там, размышлял и пытался обрести покой. Можно сказать, медитировал.

— Вы вернетесь к своей медитации. Всего несколько вопросов, и я уйду.

Мы зашли в гараж, где было немного прохладнее. Я подошел к коляске. По мере моего приближения к ней мысли всё усиливались: "НАРЯДИ НАС! ПОКАТАЙ НАС! ПОСМОТРИ НА НАС!"

На мгновение мне показалось, что я вижу их, но не как чудовищ, а как детей, которыми они были, когда погибли. Всего лишь на мгновение. Когда я схватился за одну из ручек коляски, они исчезли... если вообще были там. И сводящая с ума литания в моей голове прекратилась. Я начал катать коляску взад и вперед.

"Просто нужно чем-то занять свои руки, Энди. Не придавай этому значения".

— Я немного изучил вашу биографию, — сказал Энди.

— Я знаю.

— Ужасно то, что случилось с вашим маленьким мальчиком. Просто ужасно.

— Это было очень давно. Энди, вы ведете это дело? Если, конечно, есть дело. Вас на него назначили? Потому что я как-то сомневаюсь в этом.

— Нет, нет, — сказал он, подняв руки в жесте, означающем "да упаси Бог". — Но вы же знаете, как это происходит — бывших полицейских не бывает. Можно уйти из полиции, но полицию из человека не выгонишь. Наверное, в вашей работе то же самое. Вы вроде занимались рекламным бизнесом, да?