Мрачный Жнец (сборник)

— Я думал, ты шутишь, — проворчал он.

— Типа, я же сказал, он — в твоей спальне, — пожал плечами Падла.

— Как я теперь буду играть на гитаре? — спросил Крэш.

— Ты все равно не умеешь на ней играть, — заметил Нодди.

— Да ты на руку мою посмотри.

Все посмотрели на его руку. Обработав раны, мать Джимбо надела на нее перчатку. Впрочем, царапины были неглубокими, даже самый тупой леопард не горит желанием долго находиться в обществе человека, который наваливается на него и пытается раздеть.

— Перчатка, — произнес Крэш ужасным голосом. — Кто-нибудь слышал о том, чтобы серьезный музыкант носил перчатку? Как я буду играть на гитаре?

— А как ты вообще смог бы на ней играть?

— Не понимаю, — вздохнул Крэш, — и зачем я с вами связался? Вы сдерживаете мое развитие как музыканта. Я уже начинаю подумывать о том, чтобы бросить вас и организовать собственную группу.

— Не получится, — откликнулся Джимбо. — Потому что хуже нас тебе не найти. Давайте честно признаем, мы — полное дерьмо.

Он высказал до сей поры замалчиваемое, но разделяемое всеми мнение. Другие музыканты, честно говоря, играли скверно. Но не более того. Некоторые даже обладали определенным талантом, остальные же просто не умели играть. Но у них не было барабанщика, который не мог попасть по барабанам, не было бас-гитариста с чувством ритма, как у дорожной аварии. Они давно выбрали себе название, пусть лишенное воображения, типа «Большой Тролль и Еще Тролли» или «Гномы В Натуре», но они знали, кем являются.

— А как насчет такого названия: «Мы — дерьмовая группа»? — спросил Нодди, сунув руки в карманы.

— Возможно, мы — полное дерьмо, — возразил Крэш. — Но настоящее дерьмо от музыки Рока.

— Так-так, — сказал Достабль, отодвинув в сторону занавес из мешковины. — Скоро начнется. А вы что здесь делаете?

— Мы — в программе, господин Достабль, — кротко произнес Крэш.

— Как вы могли оказаться в программе, если я не знаю вашего названия? — Достабль раздраженно ткнул пальцем в одну из афиш. — Здесь есть ваше название?

— Вероятно, мы относимся к категории «И Воспоможествовательные Труппы»? — предположил Нодди.

— А что стряслось с твоей рукой? — спросил Достабль.

— Штаны укусили, — ответил Крэш и свирепо посмотрел на Падлу. — Правда, господин Достабль, дай нам еще один шанс.

— Посмотрим, — загадочно произнес Достабль и удалился.

У него было слишком хорошее настроение для споров. Сосиски шли нарасхват, но они покрывали лишь незначительную часть расходов. Были и другие способы зарабатывать деньги на музыке Рока, о которых он раньше даже не подозревал… а С.Р.Б.Н. Достабль думал о деньгах постоянно. Например, футболки, сшитые из хлопка настолько дешевого, что при сильном свете они становились невидимыми и бесследно растворялись при стирке. Он продал уже шестьсот штук! По пять долларов каждую! А у клатчского оптовика он купил их по доллару за десяток и заплатил Мелу по полдоллара за печать.

А Мел, проявив не присущую троллю смекалку, даже напечатал свои футболки с надписью:

«Мел Ки

Поносная улица, 12

Уделаем Все»

И люди их покупали, платили деньги за рекламу мастерской Мела. Раньше Достабль не мог и мечтать о таком. Овцы сами себя стригли. Столь неожиданный поворот в коммерческой практике следовало использовать по полной программе.

Он уже продал эту идею мастеру Каблуччи с улицы Новых Сапожников [55] , и больше сотни футболок с его рекламой тоже были проданы, что намного превысило обычные объемы продаж того товара, которым торговал сам мастер. Люди покупали футболки только потому, что на них что-то было написано!

55

«КАБЛУЧЧИ, Падметки Режем На Хаду, ПРАЧУСТВУЙТЕ НАШИ ГВОЗДИ».

Достабль делал деньги. Тысячи долларов в день! Сотни музыкальных ловушек были установлены вдоль сцены, чтобы поймать волшебный голос Бадди. Если и дальше так пойдет, всего через несколько миллиардов лет у него будет такое богатство, о котором он никогда и не мечтал!

Да здравствует музыка Рока!

Лишь одно облачко омрачало счастье Достабля.

Фестиваль должен был начаться в полдень. Достабль намеревался сначала выпустить на сцену великое множество мелких плохеньких групп — то есть всех остальных участников, — а закончить праздник «Рок-Группой». А музыканты опаздывали. Ничего, бывает, что тут волноваться?

Но они опаздывали, и Достабль волновался.

Крошечная темная фигурка рыскала по берегам Анка с такой скоростью, что за ней практически невозможно было уследить. Опустив нос к земле, она выделывала отчаянные зигзаги.

Люди ее не видели. Зато видели крыс. Черные, коричневые и серые тела вылезали из складов, из-под причалов и, прыгая друг через друга, неслись куда глаза глядят.

Стог сена вспучился и родил Золто.

Гном покатился по земле и застонал. На поле падал мелкий моросящий дождик. Гном с трудом поднялся, оглядел бескрайние поля и на мгновение скрылся за оградой.

Появившись снова, он стал осматривать стог, пока не нашел место, показавшееся ему подозрительным, после чего принялся охаживать вспученность башмаками с металлическими носами.

— Ой!

— До-бемоль, — узнал Золто. — Доброе утро, Утес. Здравствуй, мир! Не-ет, кажется, такая бурная жизнь не для меня. Капуста, скверное пиво, несвежие крысы…

Утес выбрался из стога.

— Видимо, вчера перебрал перебродившего хлорида аммония, — пробурчал он. — Моя голова еще на плечах?

— Да.

— Жаль.

Они за ноги вытащили из стога Асфальта и щедрыми пинками привели его в чувство.

— Ты — наш администратор, — сказал Золто. — Ты должен следить, чтобы с нами все было в порядке.

— А я чем занимаюсь? — пробормотал Асфальт. — Это же не я вас пинаю, а наоборот. Где Бадди?

Они обошли стог и проверили все подозрительные места, но не нашли ничего, кроме мокрого сена.

Бадди они обнаружили неподалеку, на небольшом пригорке, поросшем гнущимися под ветром кустами остролиста. Паренек просто сидел, положив гитару на колени, влажные волосы липли к его лицу.

Он спал, несмотря на то что промок до нитки.

Капли дождя с мелодичным звоном падали на струны гитары.

— Какой-то он странный, — сказал Асфальт.

— Вовсе нет, — возразил Золто. — Просто одержим непреодолимым влечением, которое ведет его по темным тропам.

— Я и говорю, странный.

Дождь стал стихать. Утес взглянул на небо.

— Солнце уже высоко, — заметил он.

— О нет! — воскликнул Асфальт. — Сколько времени мы спали?

— Столько же, сколько бодрствовали, — ответил Утес.