Мрак космоса

Андрюшка попятился в противоположную сторону от дыры.

– Не пойду! Сами идите! Дураки!

– Молчать!

– Сам молчи! Безяичный, вот ты кто! Импотент! Я уже сходила и вызвала лодку. В нашем распоряжении семь минут. Надо уходить отсюда. Немедленно. Я не хочу остаться здесь навсегда!!

Гном, готовый прыгнуть в шахту спуска, замер, повернулся на голоса.

– Петрович, ты вызвал лодку? – нерешительно спросил Костров. – Из вездехода??

– Конечно! Я почти ас по вождению вездехода! Да я училась год! Только на права не смогла сдать. Идемте, а?!

– Гай! Поручаю тебе самое ответственное задание. Вот эту ванну надо дотащить к вездеходу. А потом быстро прибежать сюда и взять следующую. От тебя всё зависит. Время совершить подвиг.

Костров подхватил Андрюшку под локоть и потащил к дыре, где их поджидал молчаливый Гном.

– Ну, если вы мне доверяете совершить подвиг… И не простой, а настоящий космический подвиг. То я согласен. Положись на меня, Шеф. Можешь быть спокоен. Я всё-таки гвардеец. Вы еще не подниметесь оттуда, а я уже буду вас поджидать.

– Спасибо, Гай. Только не повреди капсулу. Сейчас они ценнее наших жизней.

– Позаботься о моей девочке!

– Непременно, Гай.

– Родненький! Возьми меня с собой! Я не хочу вниз. Не хочу!!

Гном подхватил Андрюшку с другой стороны и они прыгнули в темноту.

Дэймон Шуман помнил самый черный злополучный день из своей жизни. Со временем фрагменты смешались. Многое спуталось и местами воспоминания походили то ли на правду, то ли на обрывки из снов. Слишком часто думалось о тех минутах, и день от этого, казался длинной в год. Миг растянулся до бесконечности. Лопаясь каждую ночь и капая ядом в каждый сон.

Профессор Шуман пятнадцать лет преподавал политологию в высшей школе инженеров-механиков. Кадеты сменялись новыми лицами. Предмет оставался монументальным. Он не замечал таких мелочей – лица студентов всегда одинаковы. Отдавался полностью своим лекциям о обществах африканских племен. Их строем и вековым развитием. Мог часами обсуждать одну тему. И продолжить ее в постели наедине с самим собой, долго ворочаясь в жаркой постели, и оставаясь без сна.

Года за три до того злополучного дня, на его кафедре появился толковый ассистент. Секретарь с ходу всё понимал и мог решить любую проблему. Через некоторое время он стал незаменимым человеком. Это с его легкой руки при кафедре появилось любительское общество политологии. Для солидности его сделали тайным. А Дэймона избрали почетным президентом. Со временем Шуман догадался кто на самом деле управлял сообществом. Кто из дня в день приносил свою идею, морочил умы и строил величественную пирамиду, шатающуюся под дуновением шепотов. Ассистент связал сеть, в которую попал не только чудаковатый требовательный к военным специалистам профессор-политолог. Многих заинтересовало изучать обычаи на практике. Подход к естественным вещам показался таким диковинным. Что все с нетерпением ждали дня. И он пришел. Две почетные роли разыграли между членами тайного общества. Сторонники практицизма в тот день изучали людоедство. Старый человеческий обряд. Нож достался Дэймону.

Потом ему сказали о том, как заляпанному кровью профессору повезло, что его арестовали не полицейские, а военные… Ассистент почему-то получил осиротевшую кафедру ещё тогда, когда он находился под трибуналом, а следствие начинало закручиваться в узел.

– Дэймон!! Дэймон!

– Он же умер! Разве вы не видите? Пойдемте!

Фазер открыл глаза. Расплывающийся образ принял несколько форм и наконец остановился на лице Кострова.

– Шеф… Мне так плохо. Кажется, я своё отпреподавал.

– Закидывай его в шахту!!

– На нас смотрят! Смотрят!! Я чувствую! Они разумные!

– Это просто твоё воображение. Берись за ванну. Подняли! Ещё раз!! Загружаем всё в переходник. Быстро!!

Глава 23

Гном беспрекословно выполнял команды, однако слова Андрюшки не прошли мимо его уха, задели за живое и он дрогнул. Морально и телом. Затравленный взгляд не сходил с ворот анабиозного отсека. Правду говорил полумужчина полуженщина. Действительно ощущалось чужое присутствие и доброжелательность в нем не чуствовалась. Бесстрашный Шеф ничего не замечал. Конечно, у него не нервы – канаты! Вот он хлопнул по плечу, склонился к маске чуть ли не вплотную и заговорил голосом священника-наставника приходского местечка:

– Ну-ну, дружок. Расслабься. Мы сюда больше не вернемся. Дело почти сделано. Погоди. Не рвись в трубу. – Гном не рвался. Стоял истуканом, не сводя испуганных глаз с широкого проема. – Хочу тебя сказать самое главное. Ты – молодец! В трубе догоняй первую ванну. Просто ухватись за нее и вытяжка сделает остальное. Петрович потащит Фазера. Я вторую ванну. Ближе к выходу я приду к тебе на помощь. Вдвоем мы обязательно справимся. Слышишь? Верь мне.

Гном не поверил, но храбро шагнул в пасть переходника. Костров кивнул ему вслед и обернулся в сторону присевшего на корточки зека:

– Андрюшка! А, где Фазер? Что уже погрузили? А знаешь, что он мне сказал? Нет? Это касается тебя. Да-да. Тебя. Старик сказал мне, что тебя любит. Не веришь?!

Андрюшка отрицательно закачал головой и громко зарыдал.

– Так пойди, догони его и спроси!! – настойчиво предложил Костров, применяя силу рук и ног. Когда и Андрюшка исчез в трубе, Виталик обернулся в сторону пустого коридора. Из открытых входных проемов выбивалось пламя. Отблески огней играли радугой разных цветов. Вот они мигнули… В коридор выплыла змея изумрудного цвета. Замерла, словно здороваясь перед боем.

Костров хмыкнул. Этот факт он предвидел. Развернувшись, вскинул руки впереди себя сбитым и неровным колесом. Вывернул кисти. С каждым шагом – толчок от пола. С каждым шагом руки поднимаются над головой. Ноги скользят по сливу. Зацеп для решающего толчка длится мгновение и тело сразу оказывается в невесомости. Сознание захлестывает приступ спокойствия, кажется, что всё кончилось. Позади печали. Какие-то переживания за свою бестолковую жизнь. Ответственность плывет рядом, скалясь в лицо зеркальным отражением разбитой судьбы.

Виталик с трудом стряхивает с себя наваждение.

Смотрит вверх.

И хотя видимости на сорок процентов, полностью восстает картина. Удивительная способность мозга дополняет штрихами и вычеркивает линии в сюжете. Очертания Гнома размыты, но потому как он двигается, но потому, как он двигается, ясно, что поставленную перед ним задачу, выполнил полностью. Андрюшка, второй после Кострова человек способный выжить в космосе, ведет себя странно. Кажется, он вообще не понимает, что делает. Держит Фазера за ногу, а потом меняется с ним местами, так ловко, что уже непонятно кто кого держит. Это похоже на бесконечный танец. С непонятными телодвижениями. Увиденное Кострову со всем не понравилось. Непременно бы вмешался, если не думал о своей задаче. Надо четко поймать предмет «идущий» впереди себя. Суметь, как и в первый раз не оттолкнуть ванну от себя и не услать ее дальше и не врезать о стену и не создать настоящий затор у группы. Ни надо никаких гостинцев и усиливать неразбериху. Надо выполнить транспортировку идеально.

Мысли ни о чем не вязались с рефлекторными действиями. Из позиции два. Перешел в позицию три (перед глазами четко стояла схема из учебника шестого курса) и потребовалась доля секунды для осознания факта, что стержень поручни правильно лег в ладонь. «О чем я думал? О Тани? Джо? Нет. Цветные всполохи. Что-то подсказало, что они реагируют на все виды исходных волн. Скафандр оснащен двумя датчиками: счетчиком кислорода и показателем общей герметизации слоев. Электроника первого уровня. В отсеке находились более мощные истоки импульсов и мне везло. Будет ли дальше так?»