Мрак

Урок психологии помог не сильно — настроение осталось на том же уровне, но напиваться перехотелось. У него и правда есть цель, надо сейчас сосредоточиться на этом, а залиться алкоголем можно будет уже и там. Максим натянуто улыбнулся, хлопнул Стаса по плечу и направился в лес — естественные потребности давали о себе знать.

Дальше ехали уже неторопливо, Стас не опускал руки и продолжал бодрить собеседника, а когда и у него начали слипаться глаза, свернул на первую попавшуюся полянку. И на ней фары высветили наваленную кучу веток, под которой было видно старый Ниссановский джип Террано.

— А мы тут не первые, прикинь, — присвистнул Стас, подъезжая почти вплотную. Остановился, взял с заднего сидения «Сайгу»* и вылез из-за руля — ну пойдем, поглядим, дружище, кто тут кроме нас еще…

Машина стояла пустая и закрытая. Стас побродил вокруг нее, пару раз одобрительно цокнул языком, попинал колеса и вернулся к Максиму, так и стоящему около Тундры.

— Ну что, старик, сдается мне, что сон откладывается. Нельзя такую красоту бросать, никак нельзя…

— Угнать что ли хочешь? — Вяло спросил Максим. — А если тут хозяева за кустиками лежат с винтовкой?

— Да ну, чушь какая — Стас отмахнулся. — С чего бы они тогда ее пытались замаскировать? Учапали куда-то, факт. А мы не насколько щедрые, чтобы мимо проехать. Ты водить-то умеешь?

Водить Макс умел, а Стас умел вскрывать замки и заводить машину без ключа. И уже через несколько минут две машины на приличной скорости удалялись от полянки.

* Стечкин — автоматический пистолет Стечкина

* “Козел” — народное прозвище УАЗ-469 и его производных

* Сайга — семейство охотничьих карабинов, представляют из себя в различной степени видоизмененные автоматы Калашникова.

Глава 10

8 октября 2021 года Новосибирская обл.

С минуту стою, разглядывая то место, где всего несколько часов назад стоял Террано. А когда окончательно понимаю, что мне не кажется и я не перепутал место — вон куча веток, которыми я на скорую руку закидывал машину — просто молча опускаюсь на землю и бездумно пялюсь в небо. Впрочем, полежать в тишине получается недолго, уже через минуту подошла Ксюша, и началось…

— А где машина? Почему ты лежишь? Кирилл! Ну вставай, чего ты разлегся! Мы, наверное, перепутали место, пойдем еще пройдем!

И так на протяжении чудовищно долгой минуты. Потом все же психологическая атака на мои уши и мозг закончилась, девушка растянулась рядом со мной и захлюпала носом. Я все так же лежал молча — не было ни сил, ни эмоций, разборка со жрецом и марш-бросок сюда высосали все силы. В тишине, разбавленной всхлипами Ксении, пролежали несколько минут, потом она негромко спросила:

— Это из-за меня, да? Но я машину закрыла, на ту штучку на двери внутри, и даже подергала ручку. На сигнализацию не ставила только, но ты же и не оставил мне ключи…

— Ага, не оставил — протянул я. — И не собирался ставить ее на сигналку вообще. Ночь, звуки далеко разносятся, лось какой-нибудь бабахнул бы — всю деревню бы на уши поставили.

Помолчал, вздохнул и начал подниматься.

— А тебя бы выпороть, конечно, за самовольное оставление места службы, да чего уж теперь. Сам тоже хорош. Давай, поднимай свою пятую точку, нас ждут чудные свершения. В первую очередь — еще один бросок на максимальной скорости, от деревни надо максимально удалиться.

Девушка заворочалась, не переставая хныкать. Встала, заглянула мне в глаза и спросила:

— Куда мы теперь? У нас же ничего почти нет…

— Все туда же. Только теперь еще посетим ближайший населенный пункт, надо разживаться транспортом, всю дорогу до Красноярска я не хочу на своих двоих переть. Да и времени столько нет. Насколько помню, где-то впереди будет Мошнино, вот туда и наведаемся, если раньше не попадется чего подходящего. И попрошу заметить — это у тебя ничего нет, а у меня есть рюкзак, а в нем всякое разное, так что не сгинем. Да и осень, не пропадем в лесу — и зверь жирный, и те же грибы еще есть. Так что выше нос! Дня за два-три дойдем куда-нибудь. Давай, поскакали!

И мы поскакали. Пару километров до поворота и столько же после махнули в очень хорошем темпе, стараясь удалиться как можно дальше. Дальше пошли спокойнее и к обеду, по моим расчетам, отмахали километров не меньше пятнадцати, что можно было считать хорошим результатом. Плохо было, что неизвестно куда — навигация на телефоне без сети отказывалась работать, и дорога вела, ориентируясь по солнышку, примерно в направлении на восток-северо-восток. Еще совсем не радовала живность — за несколько часов попадались только белки и бурундуки, даже банального зайца не было ни одного. Хотя я точно знал, что здесь есть и они, да и покрупнее животные должны быть. А еды в рюкзаке, по-хорошему, на два-три дня хватит, если на двоих делить. Ближе к обеду стал даже посматривать вверх, в поисках какой-нибудь съедобной птички, но и там было пусто. В конце концов, плюнул и объявил привал. На сухом спирте разогрел две банки тушенки, их и употребили, вприкуску с хлебом. Запили водой из родничка, наполнили фляжки и двинулись дальше. Накатывал сон, но я решил максимально использовать светлое время суток, поэтому как мог бодрился сам и подбадривал Ксюшу.

Потом шли почти без остановок до начала сумерек. Шагали молча, сил на разговоры уже не оставалось. И, благодаря тишине, я услышал знакомое пощелкивание со стороны осинника, мимо которого мы как раз проходили. Поймал Ксюшу за руку, приложил палец к губам и тихонечко поставил рюкзак на землю.

— Сиди тут тихо, даже не дыши! — Прошептал ей в ухо/ — Папка мамонта добывать пошел.

Девушка удивленно подняла брови, но промолчала и медленно опустилась на землю. А я снял с плеча автомат, перевел на одиночную стрельбу и замер, прислушиваясь. Глухарь — а это точно он щелкал клювом — тоже затих, сволочь такая. Достал свой старый туристический бинокль, начал осматривать осинник, до которого в этом месте было метров сорок от дороги. Подходить ближе не хотел — глухарь, скотина, хоть и выглядит как пень, но видит и слышит прекрасно, и в любой сезон, кроме весны, шугается всего на свете. Сейчас поздняя осень, он наверняка днем нагуливал жирок на зиму и сейчас должен устраиваться на ночевку, а значит, проявит себя. Так и получилось, птица еще какое-то время просидела тихо, потом захлопала крыльями и перелетела с дерева на дерево. Расстояние до него было небольшое — метров шестьдесят-семьдесят — и я сел на колено, опирая руку. Коллиматор был у меня простенький закрытый, без осветления и приближения, пожалел в свое время денег, но сумерки только начинались и темная тушка глухаря выделялась на фоне светлых стволов. Прицелился, глухо кашлянул глушитель и неудачливая птица свалилась вниз.

— Папка молодец, папка свежего мяса добыл — похвалил я себя, радуясь, что с первого выстрела хорошо попал. Глухари очень крепки на рану, могут еще полчаса потом кружить по лесу, а мне этого совсем не хотелось.

Шустро добежал до места падения и подобрал птицу — здоровую, килограмма на четыре веса. Вернулся назад, подобрал рюкзак, а глухаря отдал Ксюше.

— Неси, лесная дива, будет нам свежатинка сегодня.

Она брезгливо подняла тушку за ноги, скривилась, но молча пошла за мной. Растет ребенок, приятно посмотреть прям. Ну, или устала тоже. А раньше бы точно не промолчала.

До темноты успели пройти еще с километр, пока не дошли до места, где дорога резко сворачивала влево. Отошли подальше, я высмотрел небольшую прогалину в стороне и занялся устройством ночлега. Нарубил лапника, соорудил из него шалаш под ветками разлапистой ели, на землю накидал еще еловых веток, сверху накрыв сосновыми, чтобы не так кололось. Не бог весть что, но переночевать можно, все лучше, чем под открытым небом. Еще хорошо, что зима не пожаловала раньше времени, а то совсем грустно было бы… Затем посадил Ксюшу разделывать добычу, а сам выкопал неглубокую ямку под костер — хоть мы никого и не встретили за весь день, но не хотелось бы этого и в дальнейшем. А по темноте огонь виден за несколько километров. Я бы и вообще от костра отказался, но запасы надо было экономить, а жрать птицу сырой я был пока не готов.