Мрак

Ну а чего, вполне себе жилище. Всяко лучше, чем у нас последнее время. Пригляделся, увидел на шкафчике переносную лампу, включил. Сразу стало как-то уютнее, но начали закрадываться не очень приятные мысли — повсюду были развешаны и разбросаны разные элементы женского белья, бутылки из-под и с алкоголем, да и сам дед вызывал не лучшие впечатление — на глазок, лет за шестьдесят, но еще вполне сухой и не выглядящий развалиной. И в дрова пьяный.

Толкнул его ногой раз, другой. Ноль реакции. Потратил с минуту, пытаясь растолкать, впрочем, не убирая руки с пистолета — нет, бесполезно. Разорвал валявшуюся рядом грязно-белую майку-алкоголичку, перевернул деда на спину и связал ему сначала руки, а потом и ноги. Да-да, псих и параноик, я ж и не спорю…

Вернулся назад, прошел по дому. Наверху все было спокойно — девчонки уселись на кровати с ногами, Максим облокотился о стену и, кажется, дремал. Подошел к Ксюхе, злобно зыркающей на меня исподлобья.

— Так, маленький, у меня там закралось подозрение, что тот деда — никакой не деда этим ссыкухам. Ты бы как-то вежливо поинтересовалась у них, не приставал ли, еще чего. Я, со своей рожей и своими манерами, боюсь в такие дела лезть.

— В смысле? — Ксюша распахнула глаза. — Что ты там увидел?

— Да ничего особенного, но понять можно всяко. Если что, я его там придушить могу, без малейших душевных терзаний. — Помолчал. — Как они себя вели?

— Они опять перепугались! Когда Маша только поднялась, она уже отошла, а ты опять их запугал!

— Ну ничего страшного — уже знает, как зовут, ты ж смотри. — Сейчас даже полезно бояться, поживут подольше. Давай, иди к ним, пообщайся, если что — я на веранде, буду дверь назад ставить, а то все тепло выйдет. Но всегда к вашим услугам — и по старой памяти облобызал ручку.

Ксюха дернулась, сверкнула глазами и ушла в спальню, откуда вскоре послышался негромкий разговор. Я закрыл люк в подвал и отправился чинить дверь, которая так и стояла, прислоненная к косяку.

***

— Ожил, деда? — Спросил я, вытаскивая голову собеседника из ведра с водой.

Тот что-то невнятно, но явно злобно прохрипел и я еще раз окунул его. Ведро это я набрал из бочки, незамеченной мной на веранде, а притащили его Маша и Марина, те самые две сестрички. Мой собеседник оказался их настоящим дедом, никак не трогал, по их словам, и даже более того — спасал, как мог. А что белье разбросано везде — так он сегодня как раз притащил ворох всякого, вот они и копались, пока он спал.

Ксюхе получилось девчонок успокоить и разговорить. Как оказалось, сидели они тут уже несколько дней, почти с самого начала происходящего звиздеца. Зараза сюда добралась быстро, что не особо удивляет — все же по нормальному времени езды от Новосибирска сюда часа полтора максимум. И не намного медленнее в поселке нарисовались некие люди в форме, которые набирали людей себе в работники. Кого добровольно, кого не особо, например, людей полезных профессий, вроде врачей. Отец этих девочек успел спрятать деда и дочек в погреб, а сам пошел разбираться с ними. Ну и разобрался — когда дед Семен вылез и пошел проверять, нашел его уже остывающего и тут же похоронил. А сам практически заперся в подвале и выходил только ранним утром, за дровами и в поисках какой еды. Так-то в подполе было полно снеди — картошку выкопали недавно, соленья всякие, но вот с мясом было туго. А дом обнесли подчистую.

Тот же дед изобрел мудреный способ как топить печку, но не особо светиться по округе — топил только хорошо просушенными дровами и вывел трубу в дом, где дым более-менее рассеивался и выходил отовсюду потихоньку, не привлекая внимания. Правда, он не был уверен, что те милые ребята в форме все еще рядом крутятся, но рисковать не хотел.

Послушав эту занимательную историю я и отправился будить старика. И это, правда, было именно с целью пробуждения, и в мыслях не было его мучить, пока не за что же…

Осмысленное похлопывание по руке отвлекло меня от мыслей и я снова вытащил голову деда из воды, поинтересовался:

— Ну, как состояние?

Старик отряхнулся и уставился на меня с ненавистью в глазах.

— Нашли, суки! Куда девчонок дел, гнида? Забери меня, отпусти их! Малые же еще совсем!

— Да нужны мне твои девки больно, дед, окстись. И ты не нужен. Наверху они сидят, с моей занозой в заднице воркуют.

Дед поумерил ненависть во взгляде и недоверчиво протянул:

— То есть, как это — не нужны? А ты кто есть?

— Никто я. Я из этих, из мимопроходилов.

— Из кого? — Все еще несколько нетрезвым голосом с сомнением буркнул старик.

— Мимо проходил я. — Не сдержавшись, чуть рыкнул. — И не уперлись мне ни ты, ни девчонки твои. Сидите дальше тут, играйтесь в Сталкеров. Поговорим и тоже поднимешься, там объединитесь. Только сначала ответь мне на несколько вопросов.

До него, кажется, дошло, что я не тот, о ком он думал. Сразу распрямился, ощерился и дохнул мне перегаром в лицо:

— Я понял! Ты нас спасать пришел! Неужто власти зачесались, сколько тянули-то…

— Деда, ты дурак? Я никого спасать не собираюсь, сказал же — я проходил мимо, на огонек заглянул! Завтра дальше мимо пойду! — Мне захотелось еще раз окунуть его в воду, кажется, не до конца пришел в себя. — И власти на тебя сейчас еще больше плевать, чем всегда! Сам живи, сам крутись, никто тебе не поможет! Иди к военным, в конце концов, там хоть в тепле и не голодные будете!

Отчего-то выбесил он меня. Что за люди, видят, что вокруг происходит и все-равно надеются, что кто-то придет и спасет его, бедного и несчастного. И уж тем более, на власть рассчитывают. Пятый класс вторая четверть. А вся голова, вон, седая уже. Правду говорят, что не всегда мудрость приходит со старостью, часто старость приходит в одиночестве.

— Как это? — Он уставился на меня, явно не понимая. — Куда я к военным пойду, с двумя девками-то? Ты сам представь, что их там ждет?

— Все, старый, о твоих делах мы потом еще поговорим. Расскажи-ка мне лучше, что ты знаешь об округе…

Старик поупирался, но потом все же рассказал, что знал. Правда, знал он немного — живых в поселке почти не было, за исключением кого-то серьезного, окопавшегося у дальней границы в немаленьком коттедже, да маленькой общины в одной из трехэтажек, состоящей из стариков, старух и местного дурачка. Ну и собак, конечно, никто их не забирал никуда. На мое предложение объединиться с общиной — всяко выживать в группе проще — ответил, что у них с едой еще хуже, а делиться своими припасами на всех — значит, остаться вообще без оных уже через пару месяцев. Рационально, что ж. Ну да его дело, не маленький. А вот мертвяки водились, хоть и совсем немного и все весьма вялые — даже не особо шустрый Семен успевал удрать.

Транспорта, который меня шибко интересовал, в округе не было, за исключением окопавшегося в коттедже — по слухам от общины, они регулярно видели, что оттуда ездят машины, даже было что-то серьезное, то ли БТР, то ли БРДМ, но точно броня и на колесах. Все остальные либо успели разъехаться, либо были утащены рачительными людьми в форме — они тут вообще прошлись мелким гребнем, выгребая все более-менее полезное. Даже все припасы из домов повывезли.

Напоследок, по своей инициативе рассказал, что на самом деле его сын, Саша, отец Маши и Марины (Мария и Марина, родители, фантазеры, конечно), вовсе не был убит, и, тем более, похоронен. Когда военные ушли из их дома, Семен вылез из погреба, велев внучкам сидеть тише мыши под веником, и бросился на веранду, где успел услышать, что Саша решил добровольно примкнуть к воякам. Мол, тут ничего не держит, парень он холостой и бездетный, свой вклад в общее дело внес, путем пожертвования всего имущества из дома, и хотел бы защищенной и спокойной жизни. Старика тогда едва удар не хватил, но сдержался, утер горючую слезу и полез к внучкам назад. Правду рассказать побоялся — кто знает, как они бы перенесли новость, что родной отец от них вот так мимоходом отказался. И ляпнул первое, что пришло в голову.