Мученицы монастыря Святой Магдалины

— Как дела? — с улыбкой спросила она.

— Отлично.

— Что принести?

— Кофе.

Мне не требовалось выпить, я и не хотел — наслаждался действием наркотика. Рядом сидел мужчина с книгой. Он поднял голову и кивнул.

Вновь обретенное дружелюбие заставило меня произнести:

— Что вы читаете?

— «Пальто убийцы».

— Детектив?

— Господи, нет же. Это антология дневников. Вы можете прочитать одну запись за какой-то день. Самых разных людей, от Пепиз до Вирджинии Вулф.

— Нравится?

— Замечательно. Я пропустил несколько дней, так что сейчас получаю наслаждение, догоняя.

И тут я вспомнил про Риту Монро. Я порылся в карманах и нашел ее адрес. Так, это практически рядом. Выйдя на улицу, я ощутил новый прилив эйфории. Я прошелся мимо больницы.

Найти дом не составило труда. Прошедший мимо францисканский монах гневно взглянул на меня, и я решил, что ему не понравился пакет с символикой «Макдоналдса». В последний раз я разговаривал с францисканцем около аббатства. Рядом с кафе. Я зашел в церковь, чтобы зажечь свечу. С детства усвоил, что свеча — это молитва в действии.

Однажды мне помогло.

Все люди, которых я больше всего любил и с которыми хуже всего обращался, умерли и лежат на кладбище Рахун. В Ирландии посещение могил считается делом чести, священной традицией. В смысле, разве у англичан есть Кладбищенское воскресенье?

Не стану спорить.

Я скверно исполняю свои обязанности. Хожу туда все реже и реже. Не могу даже сказать, что хотел, как лучше, потому что ничего я не хотел, ни тогда, ни сейчас. И вот я украдкой расплачиваюсь. Отсюда свечи, нечто вроде готового возмещения. Один из моих самых любимых авторов детективов, Лоуренс Блок, написал четырнадцать романов про Мэтта Скаддера. Герой, безнадежный алкоголик в первых книгах, становится к концу вылечившимся алкоголиком, цитирующим святого Августина. Мне ранние романы нравятся больше. Если Мэтту в руки попадали какие-либо деньги, он их тут же раздавал. Любой церкви, но католикам доставалось больше всего.

Я положил деньги в ящик для пожертвований на выходе и стоял у церкви, и тут появился монах. Его голые ноги в открытых сандалиях покраснели от холода. Он пояснил:

— Полезно для кровообращения.

— Верю на слово.

Он внимательно всмотрелся в меня. Так же делают полицейские. Это не унижает, но где-то близко.

— Вы не из этого прихода, — заключил монах.

— Нет, из прихода святого Патрика.

Он нахмурился и спросил с явным недовольством:

— С чего это вдруг вы решили посетить нас сегодня?

Мне очень захотелось послать францисканца куда подальше, но я сдержался. Он ведь был без носков.

Поэтому я сказал:

— Я шел мимо.

К этому времени меня уже не пускали во многие пабы. Не хотелось думать, что к ним присоединятся церкви. Разговаривать со священниками довольно просто. Ничему не удивляйтесь. Они не живут по обычным правилам. И этот парень не исключение.

— Знаете, каких двух мужчин я больше всего уважаю? — продолжил вопрошать монах.

На секунду я испугался, что он запоет песню Дона Макклина, где есть такие слова: «Отец, Сын и Святой Дух». Я попытался изобразить интерес:

— Кого?

— Чарльза Хоги и Имонна Данфи.

— Странные приятели. Я скорее бы подумал о святой Франциске.

Подъехала машина, и монах сказал:

— Мое такси.

Все это промелькнуло у меня в голове, пока я звонил у дверей Риты Монро. Дом был чистеньким, аккуратным, приличным. В два этажа, явно чистые занавески. «Осталась привычка с тех лет, что она провела в прачечной», — подумал я. Дверь открылась. Передо мной стояла высокая, худая женщина; волосы стального цвета она стянула в тугой узел на затылке. Наверное, ей лет семьдесят, решил я, но сохранилась она прекрасно. На лице почти нет морщин. Остались даже следы былой красоты. Одетая в белое с ног до головы, она вполне сошла бы за санитарку.

— Да?

— Рита Монро?

— Да.

— Я — Джек Тейлор. Мне…

— Вы полицейский?

— Да.

— Входите.

Рита Монро провела меня в скупо обставленную гостиную. Там были тысячи книг, аккуратно расставленных в каждом подходящем месте, — ничего, кроме книг.

— Мне нравится читать.

— Мне тоже.

Она как-то странно взглянула на меня, и я поспешил добавить:

— Полицейские тоже читают, знаете ли.

Хозяйка взглянула на мой хрустящий пакет и с удивлением спросила:

— Вы принесли с собой ваш ленч?

Какого черта. Врать так врать. Я сказал:

— Мы не всегда имеем возможность нормально поесть.

Мне никогда не приходилось встречаться с сержантом морской пехоты, занимающимся муштрой, но я мог хорошо себе его представить. У Риты Монро был именно такой взгляд.

— Я думала, они пришлют офицера в форме, — заметила она.

Надо сосредоточиться. Она считала, что я полицейский в гражданской одежде. Я решил действовать по наитию и произнес:

— Миссис Монро.

— Мисс.

— Простите.

— Если вы не знаете, замужем ваша собеседница или нет, то правильно будет обращаться к ней «мисс», — вразумила меня Рита Монро.

При этом вид у нее был абсолютно глупым, так что я едва не заорал: «Старая дева!»

Но я изобразил на лице заинтересованное выражение и проговорил:

— Мисс Монро, не могли бы вы мне объяснить своими словами… почему вы нас вызвали?

Глубокий вздох. Единственная женщина на земле, умеющая вздыхать так многозначительно, как моя матушка. По правде сказать, я с трудом видел в этом существе «ангела святой Магдалины». Но Билл был так уверен в ее милосердии. Она сказала:

— Уже в третий раз ко мне вламываются.

Потом помолчала и спросила:

— Вы не собираетесь ничего записывать?

В самом деле.

Я постучал себя по лбу:

— Я запомню.

Рита Монро явно не поверила, поэтому я заторопился:

— В трех случаях, вы говорите?

— Да, и один раз среди белого дня.

Она с отвращением поморщилась и сообщила:

— В последний раз… они нагадили на ковер.

Ощущая действие таблеток, я едва не сказал: «Обделаться можно». Но вместо этого произнес:

— Очень неприятно. Как вы думаете, кто бы это мог быть?

Рита Монро щелкнула зубами. Очень неприятный звук.

— Кто-то из особняка, вне сомнения.

— Мисс Монро, особняков много, нельзя ли конкретнее?

Теперь я уже явно ощутил ее раздражение. Она огрызнулась:

— Перестаньте! Как будто есть какой-то другой.

— Понятно.

Если она не собиралась называть имен, то я уж точно. Я попытался изобразить задумчивость. Как будто взвешивал слова хозяйки.

На самом деле ничего подобного.