Мученик Саббат

Он пошли к полковнику. — Что такое, Харк? — спросил Калденбах.

— Мы можем выдвигаться, полковник? Мы выгрузились и готовы, и ночь еще не кончилась.

— Мы ждем приказа,— сказал Калденбах, бледный, суровый человек в свои пятьдесят с чем-то, с чистыми чертами лица и серыми прямыми волосами. Получив такое описание, как оно звучало, у тактической службы были проблемы отличить его жопу от локтя, и на это, по мнению Харка, понадобилось бы очень много времени.

— Хорошо, сэр,— мягко сказал Харк, — мои солдаты известны своей специализацией, как разведчики. Мы должны выступить вперед, чтобы подготовить дорогу для ваших войск.

Калденбах нахмурился. — Мне неизвестно о том, чтобы они были вашими солдатами, Харк. Когда я последний раз проверял, вы были комиссаром, а не... в звании полковника, например. Эта, не приветствуемая ссылка на необычный и непопулярный статус Гаунта, была плохо замаскированной колкостью.

— Мои солдаты известны своей специализацией, как разведчики, сэр,— быстро сказал Варл, идеально подобрав время, чтобы вклиниться, — и в последний раз, когда я проверял, я был в звании Танитского офицера. Я уверен, что Комиссар Харк одобрит.

Харк улыбнулся и кивнул.

Калденбах холодно посмотрел на Варла, и на Китлов, которые мрачно шептались друг с другом.

— Беспокоитесь о том, чтобы умереть, сержант? — спросил Калденбах.

— Беспокоюсь о том, чтобы служить Богу-Императору... и вам, сэр.

— Очень хорошо,— резко сказал Калденбах. — Выдвигайтесь. Мы останемся, пока не получим приказ. Вымостите дорогу для нас, если вы уж так хороши в этом. И оставайтесь в постоянном вокс-контакте. Варл отдал честь и поспешил прочь с Харком позади него. — Призраки Танита! — крикнул он. — Погнали! Игра началась!

Отряды Призраков устремились к нему.

— Отлично сделано, Цег,— прошептал Харк.

— Вы заставили его, сэр. Я был там просто, чтобы закончить с ним.

Призраки неслись вперед, вдоль вымощенного Круга, одетые в камуфляжные плащи, и рассредоточиваясь по узким улицам.

Пенто, Херодианский офицер, видел, как они исчезли. Последнее, чего бы он хотел для себя или своих людей, чтобы они преждевременно ворвались в битву.

Не так, казалось, как иномирцы в черном.

Офис писца был разбит и обрушился, все восемь этажей. Пыль и огонь рвались наружу из обрушившейся каменной кладки, и люди из пятого взвода побежали, ища укрытие.

Коренастый, крепкий, одноглазый и не такой мобильный, как его молодые солдаты, Агун Сорик распластался, и пыль над ним поплыла волной. В воздухе было полно обрывков бумаги, миллионы страниц примечаний разлетелись от взрыва.

— Шеф! Шеф! — Голос Вивво звучал сквозь дым. Сорик поднялся.

— Хватит гаково ныть, Вивво. Я еще не умер. Даже встав, Сорик не понял, как Вивво появился возле него.

— Мы должны найти этот гаков танк,— сказал Сорик.

— Собраться! Собраться! — прокричал Вивво, и разрозненные члены пятого взвода вышли из укрытия. Улица была разорвана в клочья. Белый булыжник покрывал все вокруг и большинство зданий на западной стороне были объяты огнем. Сорик захромал вперед, делая руками сигналы, чтобы солдаты шли вслед за ним. Затем он уселся на алебастровую плиту, снял свою маску и плюнул.

Казел, Маллор и Венар внезапно повернулись, прицелившись, когда засекли движение к югу от них.

— Двадцатый, семнадцатому! Не стрелять!

— Отставить, парни! — убедительно сказал Сорик, когда взвод Сержанта Мерина выскочил к ним из плывущего дыма.

Мерин был молодым, ловким серьезным Танитцем, с большим опытом, чем у всего фесова крестового похода. Поговаривали, что Роун готовил его, и это, во что Сорик верил, объясняло, почему дружелюбный ранее Мерин стал таким бесчувственным ублюдком. Он был откровенно амбициозным во всех плохих смыслах этого слова, и ходили грязные слухи, что во время миссии на Фантине, он открыл в себе жестокую, почти психозную часть своего характера. Говорили, что он убивал мирных жителей. Сорик об этом ничего не знал, да и не хотел бы знать, и не было никаких спорных вопросов в послужном списке этого прелестного мальчика. Но как кандидат для любого взвода, в который он мог бы вступить, он был последним человеком в списке, за исключением взвода Роуна, конечно же.

И еще была причина в абсурдно зловещих усах, которые Мерин отращивал.

— Передышка, шеф? — предположил Мерин, когда подошел к сидящему Сорику.

Сорик не поддался на уловку. — Просто жду, когда ты в одиночку выиграешь эту гакову войну, парень,— сказал он, надевая свой респиратор. — Где-то там по улице ездит танк. Это гаково вносит суматоху в планы.

Мерин отвернулся и крикнул: — Гахин?

Рядовой Гахин поспешил к нему, компактная ракетная труба свисала у него с плеча. Кореас подошел с ним, волоча мешок с длинными ракетами.

— Задавить нафес,— сказал им Мерин. Он повернулся к Сорику. — Так где этот танк? — Сорик поднялся. Он был на голову ниже, чем Мерин, и так же уродлив, как красив Мерин.

— Если бы я знал,— сказал он. — Я бы уже фесовал ублюдка лично.

— Уверен, что смог бы,— с сомнением сказал Мерин. Он послал свой взвод вперед в лабиринт узких переулков позади руин офиса писца. — Пригибайтесь! — крикнул он. — Найдите эту тяжелую хрень для меня! — Взвод Мерина, четырнадцатый, был сплоченным и хорошо обученным, и Сорик отдавал должное этому прелестному ублюдку.

Он только собирался крикнуть Вивво, чтобы тот собрал взвод для приказа, и показать Мерину, как все должно быть на самом деле, когда обрывок бумаги упал на его ногу. Это была всего лишь одна из бумажек, которые кружились вокруг и внутри разрушенного офиса. Носящиеся туда-сюда, многие из бумажек горели, опадая в руинах.

Но, в то время, когда все прочие были белыми, по стандартам Муниторума, эта была голубой и хрупкой.

Он посмотрел на нее, глубоко вздохнув, и подхватил.

На ней, написанные его же подчерком, были слова: — От Гахина останется мокрое место, если он продолжит идти туда. Танк позади мастерской.

Вот и все. Четко, как гак.

Сорик затрясся, выбросил клочок бумаги и закричал на пределе возможностей своего голоса: — Гахин! Стреляй по кирпичам!

Гахин и Кореас услышали его, насторожились и посмотрели назад.

— Ложитесь, гакеры! — проревел Сорик, рванув вперед. Он столкнулся с Хефроном из своего взвода, и вырвал фесову трубу из его трясущихся рук.

— Какого феса! — крикнул Мерин.

Гахин и Кореас упали на землю за полсекунды до того, как танковый снаряд пролетел сквозь стену прачечной, по которой они шли. Стена разлетелась кирпичами во все стороны.

Снаряд с пронзительным звуком пролетел, оставив дорожку в пыли над их головами, и врезался в угол кафе. Взрыв оглушил их и обрушил фасад кафе в потоке огня и летящих осколков камня.

Все были на земле, ошеломленные и в замешательстве.

Кроме Сорика. Задыхаясь, он бежал по мостовой, пока не смог четко рассмотреть со стороны то, что когда-то было столярной мастерской. Там был танк, тяжелая модель среднего размера, выкрашенная в темно-красный и размалеванная символами, от вида которых у Сорика крутило желудок. Содранная человеческая кожи свисала с передней части корпуса. Толстая пушка перемещалась. Сорик мог слышать характерный звук цепного привода.