Мудрость песков. Беседы о суфизме

Но есть параллельные переживания, которые могут помочь. Вы говорите женщине: «Я люблю тебя», но вы не любите. Вы просто заинтересованы провести с ней ночь, просто хотите улечься с ней в постель. Вы говорите: «Я люблю тебя»; вы ничего не имеете в виду. Это просто способ, манера. Это будет по-джентльменски сказать так, это вежливый способ начать дело; необходимо небольшое вступление. Вы не можете сразу прыгнуть в постель без вступления... женщина может рассердиться. Она может начать звать полицию, или может собраться толпа и вас могут побить. Вы просто уговариваете её. Вы говорите: «Я люблю тебя», но вы знаете, что это идёт не от сердца. Это просто в голове, в мозгу.

Затем, однажды, вы на самом деле влюбляетесь в женщину, и различие ясно, огромно. Теперь всё сердце говорит: «Я влюблено». Вы не говорите этого, сердце говорит. Вас теперь совсем нет, вы как ум. Ум теперь является слушателем; сердце говорит: «Я влюблено». Но различие таково, что только вы можете знать, когда вы формальны и когда вы правдивы.

Если вы объявите, что нашли истину, то это будет неверно. Но если ЭТО объявляет, тогда проблемы нет. Что вы можете поделать? Даже если вы хотите предотвратить это, вы не можете этого сделать.

Это случилось с Мансуром, одним из величайших суфиев, аль-Халладж Мансуром. Однажды он тихо сидел перед своим Учителем — его Учителем был тоже великий мистик Джунайд, — и просто объявил: «Ана-эль Хакк! Я Бог! Я Истина!»

Учитель сказал: «Замолчи! Не говори этого. Держи это в себе. Тебе не полагается говорить этого. Ты очень хорошо знаешь, что мы находимся в мусульманской стране и мы мусульмане. Если люди услышат тебя, они убьют тебя».

Мансур держался несколько секунд и затем снова объявил: «Ана-эль Хакк! Я Бог!»

Учитель сказал: «Мансур, ты слышал меня или нет?»

Мансур сказал: «Я слышал вас, но ЭТО объявляет. Теперь смерть или не смерть, ЭТО объявляет. Я старался, Учитель. Я старался выполнить всё, что вы говорили, но ЭТО объявляет». И эти страстные глаза и эта иступленная энергия; Джунайд очень хорошо знал, что это не может быть предотвращено. Поэтому он сказал: «Тебе лучше отправиться в паломничество. Иди к Каабе. Но держи это в себе. Старайся, храни это! Не позволяй этому выйти. Это будет опасно». Он пошёл к Каабе.

Это было одной из самых древних традиций суфиев, — когда кто-то собирался объявить об этом, его посылали к Каабе. Путешествие охлаждало его, его исступление становилось холоднее, и холоднее, и холоднее. И влияние Каабы... потому что этот камень — это не просто камень. На самом деле никакой камень не является просто камнем, и определённо тот камень в Каабе — это точно не просто камень! Это редчайший камень в мире, поскольку его целовали миллионы тех, кто познал Бога. Нет другого такого камня. Миллионы тех, кто познал Бога, целовали его. Этот камень имеет иную вибрацию, ни у какого другого камня нет такой пульсации. Так что древняя традиция суфиев заключается в том, что когда кто-нибудь объявляет о своём достижении, он должен пойти и поцеловать камень. При поцелуе этого камня случается что-то. Так много объявлений, весь камень плачет и кричит: «Я Бог», так что ваш собственный маленький голос теряется — это охлаждает. Тогда вы узнаете то, что столь многие познали: нечего объявлять. Миллионы познали: «Я не новый, я не первый здесь. Я не пионер».

Мансур был послан, но он не смог добраться, поскольку посреди пути он был схвачен. Он объявлял, он декларировал. Даже когда он шёл один, внезапно это случалось и он объявлял. Он был схвачен, приведён на суд и убит.

Но даже когда его убивали, он объявлял. Неправильно сказать, что он объявлял; ЭТО заявляло о себе через него.

Когда вы познали это, то если ЭТО объявляет, хорошо. Иногда это объявляет, иногда это не объявляет. В случае Джунайда это не объявляло, оно просто осталось там. Бывает по-разному. Джунайд был способен остаться молчащим. Но с Мансуром это было невозможно. Но нужно запомнить одну вещь: вам не следует объявлять это — это следует держать в уме, постоянно в уме. Если вы объявите, вы сделаете что-то ложное, вы совершите святотатство.

Вы спрашиваете меня: «Вы говорите, что не следует обращать никого и говорить о том, что нашли. А как же вы, Бхагаван?»

Я сумасшедший. Вы оставите меня одного. То, что я говорю вам делать, это не то, что я делаю. Вы должны будете ждать этого момента. Этот момент придёт, и когда он придёт, это такое освобождение. Но если вы начнёте притворяться до того, как это придёт, вы предотвратите это; тогда это никогда не придёт. Это никогда не приходит к притворщикам.

И вы спрашиваете: «Что вы скажете по поводу желания, чтобы мой возлюбленный стал санньясином?»

Прита... я могу понять. Когда вы наслаждаетесь чем-то, чем-то вроде санньясы, вы хотите, чтобы это разделялось и вашим возлюбленным. Кто не хотел бы этого? Но здесь есть опасность: не становитесь агрессивными, в противном случае вы будете делать как раз противоположное тому, что вы хотите делать. Никто не хочет, чтобы его тащили, манипулировали им. Никто не хочет, чтобы над ним доминировали, — определённо не мужчины. Ни один мужчина не хочет следовать за своей женщиной; его эго очень сильно.

Мужское эго очень агрессивно. Это один из величайший жизненных опытов, который должна знать женщина. Я знаю людей, пары...

Человек пил в течение тридцати лет, разрушал своё здоровье и знал это. Но он не мог прекратить всё это, потому что жена была против этого. Я сказал жене: «Прекрати бороться. Просто разреши ему; и не только разреши ему, делай всё, что он захочет. Помоги ему пить. Когда он придёт домой, спроси его: „Не хотел бы ты немного выпить?“

Она сказала: «Что вы говорите? Тридцать лет я старалась, а он не прекращал! Теперь мне нужно помогать ему пить?»

Я сказал: «Попытайся. Может быть это ты не давала ему бросить. Он мог бы остановиться, я знаю его. Он любит меня, он приходит ко мне, говорит со мной и плачет; он говорит: „Я знаю, что это неправильно. Я разрушаю себя, свою семью, всё“.

И жена сказала: «Я тоже знаю, что он любит вас, потому что, когда он напивается, то начинает говорить как вы. Но это уже слишком! Посреди ночи в два часа он начинает читать проповедь. И так в течение ровно девяноста минут! И он повторяет вас слово в слово».

Но жена послушалась меня и прекратила говорить этому человеку... Это было тяжело для неё, поскольку за тридцать лет у неё тоже выработалась привычка «пилить». Муж был озадачен. Он не мог поверить, что жена приносит ему алкоголь, обслуживает его. Он пришёл ко мне через неделю. Он сказал: «Что вы сделали с моей женой? Это странно, но внезапно я почувствовал, что пришло время бросить это дело».

Мужское эго... Вы против курения, и ваш муж будет курить. Вы против этого, и он будет это делать. Он должен защищать себя. Он так боится вас, — что, если он не будет защищаться, вы съедите его, вы поглотите его. Он боится, потому что знает, у вас есть способности поглотить его. Однажды он жил в утробе женщины, и он очень боится. Как-то он убежал из сжимающих объятий матери, которая говорила: «Делай это, не делай того. Будь как это, не будь как то». Как-то он убежал. И я говорю «как-то», потому что в действительности никто никогда не убегает от матери, очень редко. Когда вы убежали, вы становитесь просветлённым. Мать продолжает следовать за вами, и тогда вы находите жену, жена начинает играть роль матери для вас. И он начинает бояться, что теперь снова начнётся то же самое, жена начнёт «пилить»: «Не делай этого, делай то». Она начинает наставлять — по поводу малых вещей, по поводу больших вещей, по поводу всего — и делает она это из любви! Такая любовь вне подозрений, но любят также и свободу.

Вы спрашиваете меня: «Что вы скажете по поводу желания, чтобы мой возлюбленный стал санньясином?»

Желание — это хорошо, но держите его в себе. Не начинайте «пилить» его, в противном случае я потеряю одного санньясина! Вы просто позвольте ему быть. Вы санньясин, вы наслаждаетесь своей санньясой, вы стали более любящей, вы стали более тихой, вы стали более иступленной, но оставьте его одного. Ни разу не говорите ему: «Ты тоже становись санньясином». Пусть он думает сам. Позвольте ему чувствовать вас, чувствовать, что случилось с вами. Позвольте ему видеть вас; у него есть глаза. Если вы преобразились, став санньясином, он начнёт чувствовать, что теперь что-то надо делать. Если он может видеть, что в вас расцвели некоторые цветы, то их аромат преобразует его — не вы, а аромат. А когда преобразует аромат, нет сопротивления, потому что аромат приходит так невидимо, так тихо, так бесшумно. И никто не может сопротивляться, потому что никто не знает, когда он входит в ваше существование, запомните это.