Мудрость православных старцев
Шрифт:
Любовь покрывает множество грехов». То есть, за любовь к другим Бог прощает грехи любящего.
Любовь является не через одну лишь раздачу имущества нуждающимся, но еще более – распостранением слова Божия и помощь делами.
Любовь, конечно, выше всего. Если ты находишь, что в тебе нет любви, а желаешь ее иметь, то делай дела любви, хотя сначала без любви. Господь увидит твое желание и старание и вложит в сердце твое любовь. А главное, когда заметишь, что погрешила
Любящий ближнего никогда не может терпеть клеветников, но убегает от них, как от огня.
Любящий Бога любит и рожденных от Него, т. е. братий своих; а ненавидящий кого-либо из братий своих, сей от диавола родился, и любви Божией нет в нем.
«Любящих меня я люблю и прославляющих меня прославлю», говорит Господь о святых Своих. Святым Господь даровал Духа Святого, и они в Духе Святом любят нас. Святые слышат наши молитвы и имеют от Бога силу помогать нам. Об этом знает весь род христианский.
Люди делаются лучшими, когда приближаются к Богу.
Людьми называть должно не тех, которые на площади, а вас, которые в церкви, не тех беспечных, а вас – усердных; не тех, которые пристрастились к житейскому, а вас, которые житейскому предпочитаете духовное.
Малодушие бывает причиной погибели, подобно беспечности. Малодушен не переносящий обид, малодушен не переносящий искушений.
Малодушие есть злая мать греха.
Малодушие и смущение рождаются от неверия; но только что подвижник прибегнет к вере – малодушие и смущение исчезают, как тьма ночи от восшедшего солнца.
Малодушному и богатство не может принести пользы, великодушному и бедность никогда не повредит.
Матерь блуда есть объядение.
Матерью пороков признавай леность, потому что блага, какие имеешь, расхищает, а каких не имеешь, не допускает приобрести.
Между бесстрастными один бывает бесстрастнее другого. Ибо иной сильно ненавидит зло, а другой ненасытно обогащается добродетелями.
Между человеческими действиями многие добры сами по себе, но бывают недобрыми по какой-либо причине. Например, пост и бдение, молитва и псалмопение, милостыня и странноприимство сами по себе суть дела добрые, но когда делаются из тщеславия, тогда они уже
не добры.Мне кажется, что вступившим на путь борьбы оружием слова против врагов истины прилично вооружаться только против тех лживых мнений, кои хоть сколько-нибудь подкреплены вероятностью, а не сквернить слово мертвыми и уже смердящими его мнениями.
Многие богатые и сильные дали бы дорого за то, чтобы увидеть Господа или Его Пречистую Матерь, но не богатству являет Себя Бог, а смиренной душе Всякий последний бедняк может смириться и познать Бога. Не надо ни денег, ни имений, чтобы познать Бога, но только смирение.
Многие из людей, преданных блудницам, не только потерпели от этого вечную и бесконечную смерть, но и здесь, как злые, зло погибли, подвергшись бедствиям от распутных женщин.
Многие кажутся сами себе благоразумными и не могут представить, что мнимое их благоразумие обратится во вред душе их.
Многие, как на позорище собственной жизни, лицедействуют, иное нося в сердце, а иное выставляя напоказ людям. Поэтому не помрачай лица. Каков ты сам в себе, таким и кажись.
Многий сон есть неправедный сожитель, похищающий у ленивых половину жизни, или еще больше.
Много нас говорящих, но мало делающих. Однако же никто не должен искажать слово Божие в угоду своему нерадению, а лучше исповедать свою немощь, не скрывая истины Божией, чтобы вместе с нарушением заповедей не оказаться виновным еще и в неверном толковании слова Божия.
Много подвига и труда требуется в молитвах, чтобы достигнуть невозмутимого состояния мысли.
Многое из того, что мы думаем о Боге, не можем выразить словом, и многое, что выражаем словом, не можем представить умом.
Многоспание утучняет сердце, бдение же в меру – утончает его.
Можно думать (и я так думаю), что душа и Ангел – духовны по естеству, но облечены тонким эфирным телом, а чтобы они по естеству были тело, так думать нельзя.
Можно не лечиться в ожидании, что Бог излечит; но это очень смело дерзновенно. Можно не лечиться для упражнения в терпении, в преданности в волю Божию, но это очень высоко, и при этом всякий – ох! – будет в вину, уместно же только одно благодарное радование.
Молчаливый языком во всей наружности своей приобретает смиренномудрую чинность, и он без труда возобладает над страстями.