Мурад-разбойник
Шрифт:
— Позвольте мн пойти, взять и привести въ Н. разбойника Мурада.
И детъ онъ съ своею командою въ аулъ Мурада, окружаетъ саклю его, стучитъ въ дверь:
— Выходи, Мурадъ!
Мурадъ въ то время сидлъ съ женою, тещею, тестемъ… Услыхалъ онъ грозный окликъ, — посмотрлъ
— Такъ вотъ вы каковы!
Схватилъ свое оружіе — выскочилъ на крыльцо.
— Стой, Мурадъ! Попался! Сдавайся безъ бою! уйти некуда! кричитъ урядникъ и хвать его за шиворотъ. А Мурадъ въ отвтъ бухъ въ упоръ изъ револьвера… Герой-урядникъ повалился бездыханный, а храбрая — все изъ армянъ — команда его брызнула въ разсыпную, кто куда глядлъ. Когда же опомнилась:
— Братцы! а какъ же разбойникъ-то? Надо же его ловить! — Мурадовъ и слдъ простылъ. Точно сквозь землю провалился.
Урядника подобрали. Команда осталась въ аул охранять жителей. Доносчики ходятъ ни живы, ни мертвы: что теперь будетъ съ ними отъ Мурада и возможныхъ его сообщниковъ по разбою. А о немъ ни слуха, ни духа. Пропалъ, какъ шайтанъ, — словно расплылся въ воздух.
Ночь. Деревня спитъ. Спитъ и команда. Вдругъ Буль-Буль, сквозь дремоту, слышитъ: кто-то стоитъ у ея постели…
— Что это? кто такой?
— Не бойся, это я, твой мужъ, Мурадъ, выданный тобою русскимъ.
— Мурадъ!
Вскочила: видитъ, — и впрямь онъ! Страшный, блдный… Проснулись и другіе семьяне, не понимаютъ: откуда онъ взялся? Молятъ:
— Пощади, прости, не убивай насъ!
— Я никого не убью, — сказалъ Мурадъ, — но Буль-Буль съ вами, предателями, не оставлю: пусть идетъ за мною…
— Какъ? въ Пepciю?
—
Да… Бродъ черезъ Араксъ всего въ одной верст, - идемъ! нечего мшкать!— Не пойду я! не пойду! — вопить Буль-Буль: — ты меня тамъ съ голоду уморишь! работать заставишь!
— Не пойдешь? Ну, такъ умирай!
Мурадъ вынулъ свой отточенный, сверкающій кинжалъ. При блеск его, у Буль-Буль высохли вс слезы, замолкли вс жалобы.
— Иди впередъ! — веллъ онъ, и — полураздтая — она пошла, какъ телка, которую гонятъ на пастбище. И, если находили на нее нершимость и упрямство и замедляла она свои шаги, Мурадъ кололъ ее остріемъ кинжала въ плечи, и бдная женщина, съ крикомъ, бжала впередъ. Всполошенные односельчане смотрли, качали головами и говорили между собою:
— Ай-ай больно сердитъ разбойникъ Мурадъ! крпко учитъ жену свою!
Тмъ временемъ родители Буль-Буль тормошили сонную команду.
— Вставайте! Мурадъ объявился!
— Ну, вотъ еще! какой тамъ Мурадъ? откуда ему взяться? — раздавалось въ отвтъ недовольное ворчанье заспавшихся людей.
— Да проснитесь же! Поврьте намъ!
— Отстаньте! никакого Мурада нтъ… это вамъ приснилось! у страха глаза велики…
— Какъ приснилось? Онъ въ Персiю бжитъ и дочь нашу увелъ за собою…
— Въ Персію? дочь?
Схватились за ружья, бросились въ погоню. Но было уже поздно: Араксъ шумно несъ въ темнот свои волны… между преслдователями и бглецами легли ночь и пограничная рка…
Мурадъ и Буль-Буль были вн выстрловъ и права погони.
1901