Муравей в стеклянной банке. Чеченские дневники 1994–2004 гг.
Шрифт:
– Я не знаю, что это. Мы все заражены! Мы все умрем!
Стоило отдавать за это будничное высказывание столько булок хлеба?! Опять купила дегтярного мыла. Помоги себе сам.
14.06.
Делаю ванночки с цветами ромашки. Очень тяжело такими руками таскать воду в ведрах на третий этаж. Она последнее время тухлая, и ее приходится цедить через марлю, чтобы пить. Вода не проходит никакой очистки – водовозы набирают ее в скважинах. Был случай, когда в одной из скважин нашли труп.
Заходила на Центральном рынке в “Аптеку для верующих”. Там две чеченки сестренки в больших платках. Торгуют. Обоим по пятнадцать лет. Невероятно
– У нас есть настоящее лекарство и подделка. Настоящее стоит 200 р., а подделка 100 р.!
Меня смех разобрал.
– Как, – говорю, – подделка?! Зачем вы подделку продаете?
– Подделка дешевле, – отвечают. – Бедняки купят, помолятся Аллаху, выпьют, веря в исцеление – им поможет!
И улыбаются обворожительно из хиджаба.
– Дайте пузырек настоящего лекарства!
Купила, выпила, и такая у меня началась рвота. Вот сижу и думаю: может, они перепутали флакончик?!
Полина-Будур
15.06.
Неожиданно к нам явилась Таиса и прямо во время моей сессии попросила нас съехать с квартиры! Мы должны найти другое жилье.
Дома в связи с заработками в газете есть 700 р. Кто пустит к себе? Бесплатно – никто. Да и за плату вряд ли кто-то рискнет. Ведь нас нужно опекать как русскофамильных, и можно схлопотать от своих за это. Люди окружающие боятся рисковать.
С Иналом я увиделась, когда ходила в редакцию “Вай”. Мы поговорили о видении на расстоянии. Совпало на 90 %. Он был удивлен и не хотел меня отпускать, все говорил и говорил. Я понятия не имею, где он живет, но рассказала ему про обстановку в его доме, про жену, сына, про телевизор и даже про передачу, которую они смотрели. Не совпал только цвет одежды.
Инал был увлечен беседой, но ненависть по национальному признаку проскакивала все равно, как бы он ни старался внешне быть толерантным. Мне это быстро надоело, и я ушла по своим делам.
Снился сон. Некто Невидимый сказал мне:
– Есть измерение параллельно вашему миру. Второе. Смерти нет. Поэтому умершие не понимают, когда вы считаете их мертвыми. Они продолжают жить! Многие из них имеют выбор места нахождения, и они никуда не хотят уходить. Они остаются жить в своих домах, они вместе с живыми путешествуют на самолетах и ездят транспортом – хотя и не нуждаются в этом. Они сидят за столом со своими родными, когда те кушают, они спят в своих кроватях, несмотря на то что вы не видите их. Люди твоего измерения – слепцы! Не говорите на убитых “мертвые”, потому как они живы! Они так же гуляют по любимому городу и сочиняют стихи. Но они не видны вам.
Потом я во сне увидела их. Дети рассказали мне:
– Нас убили злые люди во время войны, но мы так любим маму, что, пока она жива, мы никуда не уйдем. Мы каждый вечер дома. Мы молимся вместе с ней и плачем, когда она говорит о нас.
– Они выбрали этот путь. Они видят вас, они входят всюду, и нет им преград, – сказал невидимый голос.
Я проснулась. И подумалось мне, туда попали тетя Марьям и отец моей подруги Хавы – Султан. Ведь во снах они всегда твердят: “Мы не умирали”.
Полина-Нейши
24.06.
Сегодня я увидела удивительного человека. Меня поразила его храбрость! Он шел один, в соответствующих его вере одеждах, совершенно спокойно через толпу. Я подумала, что люди, обезумевшие от ненависти, могут кинуться и растерзать его, но решительный шаг и могущество взгляда делали этого человека неуязвимым! Видимо, он отдал свою судьбу на волю Бога, ибо был без всякого оружия. Направлялся этот человек в сторону полуразрушенного
православного храма. Это был русский христианский священник!29.06.
Я дома. Сдала все экзамены в институте.
Дочь Джамалая, юная девушка, сегодня выходит замуж. Ее отдают за чеченца, который живет в Центральной России. Ей придется уехать из Чечни. По местному обычаю, первые полгода ей не позволят увидеться с матерью.
Дочка Джамалая – домашняя девушка. Я вижу ее за работой, едва просыпается солнце. Вечером, когда звезды заполняют небо, она все еще находит дела по дому. Купает и чистит коров, метет двор, работает на огороде.
Семья Джамалая живет не в нашем дворе, где многоэтажные дома-коробки, а в частном секторе, рядом с семьей Зайчика.
В субботу мы не ездили на Северный базар. Торговать нечем – я не успела взять книги под реализацию.
В газете “Молодость” успела поймать шефа на том, что он издал мои стихи под чеченской фамилией, как будто их написала какая-то сельская девочка. Я разрешала использовать псевдонимы на статьи, но не на стихи. Пришлось дать втык!
Была на литературном собрании. Каждый чинно выходил и читал стихи. Когда я прочитала свои, раздался хор голосов, немало удививших меня: местные поэты были поражены. Но пытались объяснить мне, что мои стихи – совсем не мои! По мнению ученых мужей, они словно написаны самим Пушкиным!
– Взрослые поэты не пишут так! Как могла это сочинить ты? Девчонка?! – раздавались возгласы.
Ничего общего с Александром Сергеевичем в своих стихах не видя, я стала спорить и в итоге чуть не разругалась со всеми.
Выношу стихи на твой суд, Дневник.
Я написала эти стихи на спичечном коробке ранней весной. Не было тетрадного листа.
04.07.
Заместитель шефа в моей газете, Алан, носится со стихами, которые я ему подарила. Всем показывает! За ним бегает много девчонок, так как он симпатичный, а мужчин-чеченцев после войны мало. Поэтому он невероятно гордится собой.
Стихи у меня получились такие:
Среди иллюзий и обмана, Живя на краешке земли, Ты помни суры из Корана, Что никогда не подвели!