Муравей в стеклянной банке. Чеченские дневники 1994–2004 гг.

Наш дом восстановлению не подлежит – он разрушен, я была ранена, мы живем до сих пор без отопления и лекарств. Но нам пришел ответ из администрации: в любой помощи отказали. О чем бумагу с подписью прилагаю к твоим страницам.

13.10.

А теперь отгадай, кто победил на выборах? Правильно, А. Кадыров!

Опять легко сотряслись дома – люди этого даже не заметили в суматохе проблем и несчастий. Ученые предупреждают о возможном землетрясении на Кавказе до девяти баллов.

Неудивительно. В Чечне есть места, которые местные старики называли особыми, священными. Проходя по этим местам, путники снимали обувь и говорили шепотом. Теперь там носятся, лязгая железными гусеницами, российские танки, БТРы и стреляют из тяжелых орудий.

Никто не думает, как жить дальше.

Денег и на половину зубов не нашлось, но часть из них все же удалось отремонтировать. Я проявила невиданную храбрость, когда мне вынимали нервы сразу из нескольких зубов. У врача пробыла около семи часов. Пока сидела, открыв рот, успела помедитировать на потолок, помолиться и мысленно пересказала себе пару поэм Шекспира.

24.09.

У нас появился котенок. Было так: российские солдаты покинули свой пост “Вышку”, недостроенное девятиэтажное здание рядом с заводом “Электроприбор”. Приказ уходить был внезапным, так как они кубарем скатились оттуда. Вначале люди нашего четырехэтажного дома, где мы обитаем по милости Таисы, обрадовались: теперь не будет глупой стрельбы по собакам и по двору с мирными жителями из автомата (искренне расстроились только торговцы водкой – ведь они лишились постоянных и надежных клиентов), но потом жильцы опять оказались недовольны. Дело в том, что у русских солдат на “Вышке” завелся котенок. Маленькая трехцветная кошечка – их боевая подруга. Но, убегая впопыхах, они забыли ее на самом верху. Крошка не могла спуститься сама.

Шесть дней вопли голодного, несчастного животного оглашали наш двор. Люди не решались идти к “Вышке”, справедливо полагая, что она может быть заминирована. Никто не хотел умирать! Поэтому неустанно высказывались предположения, когда же издохнет сам котенок! Только моя мама, на шестой день, помолившись, приняла решение влезть на “Вышку”. Я, понятное дело, ее отговаривала, понимая, что она может покалечиться или умереть, наступив на мину. Но она очень упрямая. Раз решила идти, пошла. Я последовала за ней. Потому что разделяю участь того, кто рядом.

Мы аккуратно расчистили дорогу, раздвигая руками траву – на случай, если там минные растяжки, но их не было. Однако влезть наверх “Вышки” мы не сумели – оказалось, там не всюду есть лестничные проемы. Котенок кричал на последнем издыхании. Он завывал подобно охрипшему волчонку в лесу. И неожиданно в этот момент к нам подбежал взъерошенный сосед с первого этажа. Тот самый знаменитый торговец водкой. Он удрал от жены и детей, которые не пускали его на спасение кошки, крича и ругаясь. Сосед увидел в окно, как я и мама пытаемся влезть наверх и как у нас ничего не получается. И он влез на “Вышку” по железным искореженным кускам свай, которые, извиваясь, свисали вниз. Сосед достал котенка и отдал нам.

Мама взяла на руки дрожащий маленький комочек шерсти, и мы понесли его домой. Назвали Кариной.

Спасибо тебе, сосед!

П.

25.10.

Мы с мамой приехали с Северного базара. Торговали! Купили еды себе и кошкам.

Джамалай и его сын Исмаил были так добры, что подвезли нас на своей машине к подъезду. Обычно мы выходим за два квартала (у их дома) и плетемся к себе, нагруженные сумками.

Еще, Дневник, я хочу поделиться с тобой своей печалью. Не думала, что могу быть подвержена депрессиям. Я сильная. Если не я, то никто. Я сверну горы и переплыву океаны. Я не могу быть слабой. Мне нельзя. Но почему-то в последнее время так хочется плакать, без явной на это причины.

Мама говорит:

– Это – осень!

А я пишу стихи:

За окном возникла осень, Словно маленькая чудь,В волосах мелькает проседь – Черных кос мне не вернуть.Не вернуть в горах тропинку, И смородины кусты.С того лета паутинку, Где остался только ты.

Я заметила, что депрессия начинается в выходные. Возможно, это связано с тем, что всю неделю я бегаю по делам, занимаюсь учебой в Школе корреспондентов, готовлюсь к сессии в вузе и мне просто некогда подумать над окружающим меня пространством.

В выходные время начинает течь медленно, задумчиво – и это самое страшное. Я начинаю пересматривать свою жизнь, переливая ее, будто по капле, из одной чаши в другую. Выискиваю самые отрицательные и чудовищные фрагменты и оплакиваю их. Даже в моменты жестоких обид и лишений я не проливала слез. Теперь же, при пересмотре жизни, я сажусь одна в комнате перед зеркалом, разбитым и старым, и плачу навзрыд.

С понедельника время убыстряется, и до следующих выходных я живу спокойно. В эту осень подобное было трижды, и это меня пугает. Обычно я сижу в маленькой темной комнате и думаю так:

Что, если бы в мои девять лет не случилась война и мы жили, как прежде? Все соседи дружили между собой, никто не враждовал! Вражду принесли войны на мою землю!

Какой была бы моя жизнь без голода, ранений и болезней? Жизнь, в которой я могла бы путешествовать и любить, купаться в реках и озерах, петь песни и вплетать в волосы цветы. У меня не разбомбили бы дом, не отняли здоровье и любимого деда. Я была бы счастлива. Я могла бы пройти по траве, не боясь наступить на мину. Я не умела бы уворачиваться от пуль.

После чего, оглянувшись и заметив голодную кошку, а также понимая, что зима не принесет ничего, кроме лютого мороза в квартире и очередного приступа ревматизма, я начинаю горько рыдать. Мне вторит стрельба за окнами.

Не могу найти точку отсчета, где допустила ошибку. Не вышла замуж? Но я ничего не чувствовала к тем, кто сватались ко мне. Я честна в чувствах – дурная прибыль мне не нужна.

Я любила Аладдина, но и это не сделало меня счастливой. И вот я расстраиваюсь, становлюсь злой и раздражительной. Мне начинает казаться, что все окружающие виноваты в моих страданиях. Мне хочется выйти из дома и убежать, не разбирая дороги. Прочь! В никуда! Под грозой из сверкающих молний и грохочущую канонаду. Не думать ни о чем и ничего не жалеть. Закончить жизнь так, как она начиналась: в полном неведении, не контролируя разум. Невероятно, что я все-таки призналась тебе в этом, Дневник.

P. S. За окном буря. Деревья танцуют в ритме ветра.

26.10.

Привет!

Мечтала о прозрачном океане и огромных мудрых черепахах. Представь, мне стало легче! Я не могу путешествовать физически. Но ничто не мешает мне закрыть глаза и создать реальность внутри себя.

С мамой тяжело. Многого не пишу, но характер ее все портится. Война довела ее стрессами и болезнями до ужасного состояния.

Электричества опять нет. Холодно. Воду натаскали на третий этаж ведрами. Мне нельзя поднимать тяжести после ранений, но я стараюсь не думать об этом. Слабо горят, маленькими огоньками, две газовые конфорки на печке – все наше тепло.