Муравей в стеклянной банке. Чеченские дневники 1994–2004 гг.
Шрифт:
Поздний вечер
Маме плохо. Она не может ходить и шевелить руками. Такое с ней впервые! От холода застудилась. Плюс приступ ревматизма. Мама нагнулась и упала. Не знаю, что делать. Когда я пришла со школы, я еще об этом не знала.
Мама лежит на кровати. Я буду за ней ухаживать. Теперь, когда она заболела, я поняла, как сильно ее люблю. Я не буду ее огорчать, буду слушаться.
Мне хочется плакать. Где все мои друзья? Аленка, тетя Аля, Сашка, Васька? Мне трудно поверить, что где-то сейчас веселье, праздник. Мама болеет.
Поля
16.01.
В
Маме лучше. Это ясно по тому, как она ругается и отдает команды, лежа на кровати.
Хейда пришла ко мне. Подруга гадала на картах. Нагадала всякую ерунду!
А злодейка Лунет и Малида, подруга Хавы, заманили Хейду на днях к себе в гости. Лунет нарочно это сделала – ее брат попросил. Ему Хейда нравится.
17.01.
Опять я гадала на замужество. Мне приснился незнакомый мужчина со светлыми волосами и синими глазами.
Много моря и солнца.
Еще я отчего-то вспомнила, как летом ребята в нашем дворе играли в бадминтон. Мансур играл с Казбеком. А я стояла в подъезде, чтобы меня никто не заметил, и любовалась Мансуром. Он этого не знал. Где ему!
И тут его напарник бросил воланчик высоко-высоко. И воланчик упал около нашего подъезда. Я выбежала, схватила воланчик и подала Мансуру. Посмотрела в его глаза и замерла. А потом убежала домой. Сидела и слушала, как стучит мое сердце. Целых два часа.
А он этого не знает. И не узнает.
Почему я такая глупая? Мне совсем не везет в любви! Но зато, как говорит Хейда, в картах везет.
Я сегодня после школы, только учебники занесла домой, торговала на рынке. Потом купила еду. Отчима нет. Он куда-то уехал.
А мама к вечеру оживилась и отобрала у меня рыбу в консервной банке. Сказала:
– Ты на вилку много набираешь рыбы! Отдай!
Я ответила:
– Тебе столько же достается… А она:
– Ты думаешь, я жадина?! Я думаю про завтрашний день! Завтра тоже есть захочется! Надо чуть-чуть есть с хлебом!
Настроение у меня хреновое. Зачем я это все записываю? Будто в этом есть смысл.
Пойду к бабе Тосе. Обещали свет дать. Может быть, посмотрю кино. Должен идти фильм “Комиссар Каттани”.
18.01.
В школе обзываются. “Русская свинья!”, “Русская тварь!”, “Твоя фамилия – позор”, “Русских убивать!”. Что я им сделала? Они ведь меня совсем не знают! Почему они думают, что я русская? Спросила маму. Мама говорит, всякие люди в нашем роду есть: и русские, и кавказцы; и религии у предков разные. А те, кто обзываются, просто глупцы.
– Ты в Грозном родилась. Это – твоя Родина. Тут твой дом, – говорит мама.
Она болеет, встать не может. Родственников у нас нет. Была в Ставрополе двоюродная тетушка, но адрес давно утерян, и мама с ней никогда не роднилась. Уехать нам некуда. Тут будем жить.
Дай бог, чтобы наступил мир!
Хейда пошла в магазин и потеряла деньги. Ей тетя дала на еду. Потом Хейда плакала, так как ей досталась трепка. Она
пришла к нам жаловаться. И ушла домой. А вечером такие разговоры во дворе, что Хейда потеряла деньги оттого, что со мной дружит! Потому, что я русская. А я и деньги-то эти никогда не видела. Хейда к нам пришла уже после домашней взбучки!У меня голова болит после всего. Какая несправедливость!
П.
19.01.
Сегодня я просто открываю книгу жалоб.
В школу явился Мага. Тот самый, крутой, с которым мы то дружим, то деремся. Он сразу шуганул Алихана, рисовавшего для меня в тетрадке кораблик, и передал через Хасика-задиру, что зовет меня на свидание.
После этого окрысились не только все из банды Лурье-Львицы, но и мои девчонки из класса, с которыми я дружу! Смотрят косо.
Мама заявила, после того как меня на днях побили десятиклассники и выкрутили руку, что я сама виновата – плохо дерусь. И чтобы ей я больше не жаловалась и решала свои проблемы сама.
Спасибо, девчонки Касси и Тина помогли мне отбиться в последней драке. А то не знаю, чем бы все закончилось.
Видела дворовых мальчишек: Ислама и Казбека. Пробормотали что-то злобное и прошли.
Пойду-ка я к Хейде.
22.01.
Мама сказала, что таких, как я, девчонок на каждом углу. И не то чтобы кому-то понравиться, но даже просто смотреть в мою сторону никто не будет.
Как мне жить?
Я иду в школу. И не знаю, вернусь ли.
23.01.
Перечитываю Некрасова “Кому на Руси жить хорошо?”. И отвечаю:
– Никому!
Иногда я представляю себя псом Шариком, которого нашел профессор Преображенский (“Собачье сердце” М. Булгакова). Шарика хоть в теплый дом взяли! Где есть отопление и свет. А мне и туда дорога заказана. Таких, как я, “много на каждом углу”!
Сегодня я почистила банки, которые нашла грязными на помойке, вымыла их и продала на рынке. Тетки берут для варенья. На деньги купила всего на суп: лук, морковку, картошку. Буду варить суп из риса.
Как-то давала тебя маме почитать, милый Дневник. Больше не дам. Обещаю.
П.
24.01.
Нужно делать уроки! Завтра в школу. Задают мало. Уроков два-три. Пишем в перчатках. В классе изо рта идет пар. Мальчишки грызут карандаши и выделываются, будто у них сигареты.
Я с Касси на спор взялась держать Уразу. Это пост. Ни пить, ни есть днем нельзя! Месяц Рамадан. Только ночью можно кушать. Держат или три дня, или шесть, или девять, или все тридцать дней поста.
Лунет приходила. Звала меня вынести мусор. Ох, и хитрюга!
С Хейдой нас искусственно ссорят. Как же: не чеченке с русской дружить! Во всяком случае из-за тех денег, которые она потеряла где-то и которые я не видела в глаза, мне почему-то врут. Я прихожу к ней, стучу в дверь. А ее родные говорят:
– Хейды нет!
Все время так отвечают. А она дома. Я ее в окно видела. Всему конец! Дружбе конец! Лезут дурацкие мысли.
Я тут подумала и решила написать для себя правила. Они очень трудные, и думаю, сразу не получится.