Мурка

– С сахаром или нет? – послышался голос тетки с кухни.

Вопрос позволил Аркадию Ивановичу перевести взгляд – выйти, так сказать, из игры с достоинством. Видать, понял мужик, что меня не переглядеть.

– Две ложки! – откликнулся он и обернулся обратно ко мне, решив представиться. – Я, Григорий, Аркадий Иванович, командир артиллерии дивизиона в составе стрелковой дивизии РККА.

Он показал на петлицы оранжевого цвета, где красовалась красная звезда квадратами. Допустим, хорошо – я-то тут причем?

– Знал твою мать, - его губы исказились в подобии улыбки, и он зачем-то добавил: - Близко знал… ты, кстати, очень похож на своего отца.

Я промолчал. Брешешь, падла, про мать, по глазам вижу. Конечно, я знать не знал своего отца, но прикинул, что мне ещё повезло, что это чудо не стало моим папашей.

Вслух я этого не сказал, и потому мой новый знакомый продолжил:

– Глафира Петровна сказала, что ты к Буденному хочешь?

– Да не особо, – прямо ответил я.

Аркадий такого не ждал, поэтому закашлялся, аж ком поперек горла встал у бедолаги.

– Ну как же не особо, вот мне твоя тетушка говорит, что тебя спасать надо, что у тебя перспективы нехорошие… разбоем промышляешь, с урками якшаешься? Чуешь, какие это к чему такая жизнь ведёт?

– К чему? – я решил включить тугодума, нечего со мной тут полунамеками разговаривать.

Неловкий момент прервала тетушка, которая принесла чай в кружечке на блюдце.

– Гриша у нас мальчик талантливый, да и наследственность у него хорошая, его бы только в верное русло направить, – начала причитать Глаша.

– Это вы про Петра Алексеича? – уточнил Аркадий, видимо, имея в виду моего деда, и отпил чаю. – Не думаю, что при советской власти такие родственные связи будут в плюс, скорее, наоборот. Лучше об этом умолчим. Вкусный у вас чай, Глафира Петровна.

Я обратил внимание, как напряглась тетушка, мельком взглянула на места, где раньше висели фотографии. Будто обеспокоилась – все ли она убрала? Блин, у меня не семья, а фантомас фантомаса погоняет, как будто прямо сейчас снимают четвертую часть!

После затянувшегося на десяток секунд молчания Аркаша отставил чай и задорно хлопнул в ладони.

– Ну что, Гришка, собирайся!

– Куда собирайся? – я бровь приподнял.

– Ну как куда, в добровольцы тебя запишем, там тебя распределят – и будешь с Буденным, в первых рядах белых бить!

Какой скорый, надо же.

– Да мне так-то и тут хорошо, - я покачал головой. – Разрешите отказаться.

Напряглась тетушка, и вовсе не от моего отказа. Видимо, о другом она договаривалась с этим воякой. Да и не видимо, а точно – Глаша думала, что он меня к себе в батальон возьмет, помощничком сделает, на крайний случай – писцом каким или курьером. По факту же, дядя Аркаша хотел отправить меня на убой, как я и думал… Перспективы явно не радужные, видимо, взыграли у Аркаши старые обиды на мою мать. Не зря помянул, что я на отца похож, того самого, который у него мою маму увел. И смотрит теперь на меня своими жучьими глазками. Я мысленно перебирал варианты – может, в окно выпрыгнуть? Высоко, не выйдет. Будь другое тело, я бы в баранку этого Аркашу свернул, но сейчас мои руки до сих пор после отжиманий дрожали.

Вояка подался вперед и, дыша перегаром, хмыкнул:

– Будешь в первых рядах, пацан! Ох, ты у меня повоюешь!

Я, понимая, что зажат в угол, решил пойти с козырей.

– А вы приказ покажите, Аркадий Иванович? – спокойно спросил я. – О моем зачислении в РККА?

– Какой еще приказ, пацан? Ты доброволец… – насупился вояка.

– Ну как, приказ, – я пожал плечами. – А то моя тетушка и без кормильца, и без субсидий от советской власти останется.

Понятия не имею, были ли субсидии в 1920-м году, но я ляпал, и, как завещали в одном хорошем фильме, ляпал уверенно. Как на экзамене студент.

– Аркадий Иванович, а что, есть такие приказы? – спохватилась тетушка.

Вояка щеки надул, как воды набрал. Значит, я в точку попал.

– Конечно есть, теть Глаш, - опередил я с ответом.
– Вот представьте, я сгину, а вас на кого оставлю?

– Первый раз слышу о таких приказах, – зашипел Аркаша, сдувая щеки.

– Теть Глаш, у Аркадия Ивановича давление шалит, вы бы ему в чаек микстурки какой капнули?

Видя, что вояка злится, тетушка засуетилась.

– Ой, действительно, давайте я вам еще чайку налью?

Убежала на кухню, распереживалась вся. Мы остались с Аркашей лицом к лицу, вдвоем в комнате. Теперь уже я резко подался вперед и процедил, глядя ему в глаза:

– Слышишь, вояка, тебе надо, вот и ступай, воюй. Полагаю, товарищу Буденному не нужно, чтобы в его армии служила шпана, еще и отпрыск дворян, да? Злые языки начнут говорить, что командир Аркаша – не красный, а белой прожилочкой. А я ведь не стану язык за зубами держать, если о твоей связи с моей матушкой спросят.

На этот раз я не ляпал, а говорил абсолютно уверенно, понимая, что такие хоромы, как некогда были у семьи Гришки, могли принадлежать только дворянам… ну или торгашам, что для красных, впрочем, одинаково контрреволюционно.

– Да что ты о себе возомнил, чертеныш?..
– зашипел было военный, но я его перебил.

– Думаете, я не знаю, что вы сюда не по старой дружбе пришли? Вам за этот визит моя тетка тостер отдала. Ты, товарищ Аркаша, взяточник, прохвост и плут, по тебе трибунал плачет!

Аркаша весь осунулся, побледнел. Злился, но сделать ничего не мог. Духу, чтобы взять меня и прямо тут кончить, у него не хватило - такие за спинами свои дела вершат. Да и я сидел, будучи готовым к любому повороту событий. А про тостер я попал в точку, не зря подметил, что он с кухни исчез.

Вернулась тетушка со свежим чаем, я уловил отчетливый запах валерианы.

– Держите, Аркадий Иванович, – залепетала она. – Может быть, еще что хотите?

– Ничего не хочу, мне пора уходить, – буркнул вояка.

– Как – пора? – Глаша непонимающе захлопала глазами. – Как же моего племяшика, в ваш батальон?

– В следующий раз. Вынужден прощаться, – заверил Аркаша и, повернувшись, бодро направился к дверям.

– Всего хорошего, вы, главное, хлеб позажаристей пеките, – не удержался я.

– Ах ты, паршивец, – вояка снова позеленел и затряс пальцем в воздухе. – Ты у меня еще попляшешь, я до твоего отца не дотянулся, так до тебя, отродье, дотянусь!

– Всего хорошего.

Аркадий Иванович еще потряс пальцем несколько секунд, с открытым ртом, но ничего не сказал. Пошел прочь.

Тетушка медленно опустилась на кровать, спрятала лицо в ладони.

– Ты что натворил, Гриша…

– Все нормально, теть Глаш, - улыбнулся я.
– Прорвемся…