Мурманский сундук.Том 2

Глава четвертая Записка

Завтрак, как и прежде, пленникам принёс Петруха. Оставив тележку, вразвалку удалился из зала, ни на кого не глядя, задирая голову вбок и вверх, словно ему тёр шею воротник рубашки. Пленники взяли металлические миски и присели на маты. Минут через тридцать Петруха возвратился и, окинув обитателей спортзала странным взглядом, в котором сквозило любопытство, не спеша повёз тележку с пустой посудой к двери. Лязгнули замки, и наступила гнетущая тишина. Афанасий, заложив руки за спину, прохаживался взад вперед невдалеке от сидевших на матах Сергея и Николая.

— Ума не приложу, как отсюда выбраться, — сказал он, остановившись напротив друзей и присаживаясь рядом. — На окнах решётки, за дверью часовой…

— Как в настоящей тюрьме, — вздохнул Николай.

— Здесь только два варианта убежать, — продолжал Афанасий. — Или через дверь, или через окно. Больше никаких выходов наружу нету.

— Оставь надежду всяк сюда входящий, — усмехнулся Сергей, вспомнив слова известного изречения. — Нам отсюда не убежать.

— Ну не вечно здесь нас будут держать, — проговорил Афанасий. — Может, опять куда-нибудь переведут.

— Всё может быть, — ответил Николай. — Что-то нас долго не тревожат.

Только он произнёс эти слова, как дверь открылась и показалось лицо часового. Мелькнули руки и по полу запрыгал оранжевый баскетбольный мяч.

— Развлекайтесь, — с усмешкой крикнул часовой и захлопнул дверь.

— Смотри-ка, — провозгласил Афанасий, подходя к мячу. — Нас, видимо, будут к соревнованиям готовить. — Взял мяч, несколько раз ударил им по полу и с размаху кинул в кольцо. — Ну что, сыграем, бедолаги?

— А что, — ответил Николай, поднимаясь. — Игра — прекрасное времяпрепровождение, особенно когда больше нечем заняться.

Стысь ждал Пола и поэтому никаких действий в отношении пленников не предпринимал. Они сегодня с утра переговорили по мобильному телефону, и Пол сообщил, что завтра обязательно будет в «Камнях», предупредив строго, чтобы Стысь держал пленников за семью замками.

— И чтобы ни один волос с их головы не упал, — добавил он. — Мне они нужны живыми.

— Никуда они не денутся, — смеясь, ответил Стысь. — Заперты в спортивном зале, возле них постоянно дежурят мои люди. Так что если землетрясения не будет, ничего с ними до твоего приезда не случится. В этих широтах землетрясений не бывает, а проект дома ты делал сам…

Пол тоже посмеялся, согласившись с доводами друга и компаньона насчет прочности сооружения.

— Мой дом, моя крепость, — заключил он и спросил: — Мне вчера поздно вечером Ольга звонила. Где ты её подставил, объясни? Я не стал перед нею ничего раскрывать, сказав, что ты действовал по моему приказу.

— Правильно сделал, что так сказал, — довольно произнёс Стысь. — Она беспокоится по поводу этих… наших троих, — он скривил губы в ироничной усмешке. — Ничего я её не подставил. Это она считает, что способствовала их поимке. Ну соврал я, чтобы использовать её в этом деле, а иначе она бы не согласилась, знай правду, куда я её толкаю.

Он подробно рассказал Загу, что он придумал позавчера и как вовлёк Ольгу в эту операцию.

— А хороший я план разработал, — довольно произнёс Стысь и продолжал: — Я старался для дела. Ты сам говорил, что цель оправдывает средства. Конечно, в её глазах теперь я выгляжу ужасным человеком. Она мне друг, но дело мне дороже, — перефразировал он известное античное высказывание.

— Если она помогла поймать тебе их, это хорошо. Я на твоей стороне. Они в наших руках, а это главное… — Пол с полминуты молчал, молчал и Стысь, ожидая, что дальше скажет хозяин. А тот продолжал: — Не знаю, что она взбрыкнула. А вот что теперь дуться будет — нехорошо. Надо как-то уладить ваши взаимоотношения. Ты пока воздержись с ней в дебаты вступать. Я завтра приеду, и мы всё уладим. О, кей?

— О, кей, — ответил Стысь. — Не знаю, каким образом ты это уладишь, — недоверчиво продолжал он. — Ольга будто с цепи сорвалась.

— Это не впервые, — проронил Пол. — У нас и раньше некоторые разногласия имелись. И ничего — улаживали.

— У тебя в отношении пойманных план имеется?

— Никакого особого плана нет. Мы их отпустим и всё кончится само собой.

— Отпустим! Ты хочешь их отпустить после всего того, что мы сделали!

— Как только они нам отдадут икону с грамотой.

— Ты полагаешь, они отдадут.

— Не сомневаюсь.

— А если заартачатся?

— Я не считаю, что они её выложат по первому нашему требованию. Но я предложу купить её у них.

— В обмен на свободу?

— Это можно понимать по-разному. Это лучший вариант. От баксов они, я думаю, не откажутся.

— Не знаю, — протянул Стысь, выпятив нижнюю губу. — Они серьёзные ребята.

— Поглядим. Самое главное — они у нас в кармане. Никаких насилий, худых слов, всё честь по чести. Веди себя и прикажи другим, чтоб они вели себя как джентльмены. Не забывай кормить, дай им шашки или шахматы, поставь телевизор, пусть привыкают к западному образу жизни. Всё должно быть цивилизованно, особенно на первых порах. Не надо их сильно огорчать.

— Понял, мон шер.

— Тогда до встречи завтра. С Ольгой никаких конфликтов. Постарайся не попадаться ей на глаза.

— Ежу понятно. Мне раздоры ни к чему.

— Как там дед? Отдыхает?

— Иногда прогуливается по пристани, на катере, остальное время проводит у себя в комнате.

— Ни о чем тебя не расспрашивал?

— Нет.

— Пленников не видал?

— Думаю, что нет. Иначе он не хуже Ольги разыграл бы драму.

— О’ кей! До встречи!

В зарешеченное окно светило солнце, на улице было сухо и, наверное, тепло, но где-то вдали, насколько позволял обзор из окна, небо приобретало сизоватый оттенок. На воле парило, как перед грозой или дождём, и это ощущалось в помещении.

— Дождь будет, — сказал Николай, вытирая рукой потное лицо. — Духота нестерпимая.

— У них здесь вентилятор должен быть, — предположил Сергей.

— Вон два над окнами, только они не работают, — отозвался Афанасий и указал рукой на два квадратных чёрных прямоугольника, забранных или пластмассовыми, или стальными пластинами.