Муссолини

По мере того как развивался кризис, Муссолини продолжал свою антивоенную пропаганду. В статье от 26 июля он писал в «Аванти!»: «Лишь один крик раздастся из уст итальянского пролетариата. На площадях и улицах Италии будет звучать: «Долой войну!» Настало время итальянскому пролетариату подтвердить свой старый лозунг: «Ни единого человека, ни единой монеты!», чего бы это ни стоило».

Исполнительный комитет Второго Интернационала поспешно собрался 29 июля в Брюсселе. Итальянскую социалистическую партию представляла Анжелика Балабанова. Настал момент всем социалистическим партиям осуществить политику, о которой было заявлено в 1907 году в Штутгарте ив 1912 году в Базеле, то есть призвать к всеобщей забастовке в воюющих странах, дабы остановить войну. Все ждали, что возглавит это обращение социалистическая партия Австрии, так как, без сомнения, именно Австрия начала войну. Но австрийские делегаты заявили в Брюсселе своим коллегам, что ничего подобного делать не собираются. Рабочие цитадели социализма — красной Вены — требовали мщения сербам, убившим их эрцгерцога. Они кричали «Смерть всем сербам!» и активно поддерживали войну. Лидер австрийских социалистов Виктор Адлер подчеркнул, что лучше ошибаться вместе со своим рабочим классом, чем быть правым против него.

Тогда французские и бельгийские социалисты также решили поддержать свои правительства. Лидер французских социалистов Арене Вивиани стал в июне премьер-министром. Он и Вандервельде в Бельгии, вошедший в правительство в августе, призвали французских и бельгийских рабочих защищать свои страны от немецких захватчиков. Даже ветеран французских социалистов Жан Жорес, более всех других руководителей социалистического движения связанный с борьбой против назревавшей войны, заявил 29 июля в Брюсселе, что французское правительство ни в коей мере нельзя упрекнуть в развязывании войны. Это, впрочем, не предотвратило убийство Жореса двумя днями позже. По возвращении в Париж он был застрелен молодым французским националистом, студентом, который считал его пацифистом и предателем интересов своей страны и обвинял Жореса в том, что тот состоит на службе у германского правительства.

Меньшинство социалистов, противники войны, назвало Жореса мучеником социалистического интернационализма. 4 августа в Милане Муссолини выступил на митинге, посвященном памяти Жореса. Он сказал, что Жорес был убит правыми националистами, ложно обвинявшими его в том, что он получает плату от немцев, что он погиб как мученик мира. Однако Вивиани объявил, что Жорес решил поддержать войну, и призвал французский пролетариат почтить память Жореса — храбро сражаться за родину.

Немецкая социал-демократическая партия, самая мощная в Европе, всего на день-два дольше остальных социалистических партий выстояла против шумных требований войны. Однако затем сдалась и она. Депутат-социалист Вильгельм Диттманн, возвращаясь поездом в Берлин на заседание рейхстага, встретил призванных в армию социалистов, которые, распевая социалистические песни, отправлялись на фронт. Они кричали Диттманну, чтобы он не подводил, а поддержал их, пока они будут сражаться за отечество. 3 августа немецкие социал-демократы — депутаты рейхстага 78 голосами против 14 проголосовали в поддержку военных кредитов. Австрийская социалистическая газета «Арбайтер цайтунг» («Рабочая газета») в статье, озаглавленной «День германской нации», восхваляла патриотизм немецкой социал-демократической партии, решившей поддержать войну.

Против войны выступила лишь горстка немецких социалистов. Их возглавляли Карл Либкнехт и Роза Люксембург, которых за это посадили в тюрьму. В Российской социал-демократической рабочей партии Ленин и большевики выступили против войны и призвали пролетариат превратить империалистическую войну в гражданскую.

Итальянские социалисты были в несколько ином положении, чем другие социалистические партии. Согласно договору 1882 года Италия как член Тройственного союза была обязана выступить на стороне Германии и Австрии. Однако общественное мнение Италии было настроено резко против Австрии, угнетающей итальянцев в Трентино, и возражало против военной поддержки Германии и Австрии. Даже итальянские буржуазия и правительство предпочитали оставаться нейтральными, по крайней мере временно, и, прежде чем присоединяться к своим партнерам по альянсу, посмотреть, как будут развиваться военные действия. Так что Итальянской социалистической партии оказалось нетрудно придерживаться антивоенной позиции.

Республиканцы, однако, надеялись, что Италия вступит в войну на стороне союзников. Они говорили, что это война по Мадзини: война за демократию против самодержавных императоров. Находясь в 1909 году в Трентино, Муссолини был против войны с Австрией за освобождение этой провинции, так как в случае победы Австрия захватит дополнительно многие итальянские территории. Однако Австрия не сможет одержать победу, если на стороне Италии будут сражаться Франция и Британия. Республиканцы призвали итальянский парод поддержать маленькие отважные страны — Сербию и Бельгию — против австрийских и немецких захватчиков и стать бок о бок с республиканской Францией и конституционной Британией против германского и австрийского имперского милитаризма. Все демократические силы были на стороне союзников. Либеральный чешский лидер Томаш Масарик, бывший депутатом имперского австрийского парламента в Вене, поддержал союзников. Вскоре после начала войны он бежал из Вены в Рим, а затем перебрался в Лондон, где призвал чешские части австрийской армии дезертировать, перейти к противнику и сражаться на стороне союзников.

Семья Гарибальди высказалась в поддержку союзников. Сын великого Гарибальди, Риччиотти, продолжая традицию отца, стал «солдатом свободы» и ездил по разным странам, чтобы помогать угнетенным народам в их борьбе за независимость. Риччиотти возглавлял отряд добровольцев-гарибальдийцев, воевавших вместе с греками против Турции в 1897 году и помогавших либеральным революционерам Мексики в 1911-м. Теперь ему было 67 лет, он был скрючен ревматизмом, но его сын, Пеппино, собрал отряд добровольцев, куда вошли и пять его братьев, чтобы воевать за Францию в Первой мировой войне. Один из братьев, Энцио Гарибальди, был другом Муссолини. Энцио хотел стать журналистом, и по его просьбе Муссолини предоставил ему возможность работать репортером в «Аванти!». Добровольцы Пеппино Гарибальди воевали на аргонском фронте во Франции. Они отличились выдающимся мужеством и понесли тяжелые потери при захвате вражеских позиций, идя в атаку по-гарибальдийски — со штыками против мощного ружейного и пулеметного огня.

Только одна муха была в демократическом варенье — царская Россия. И немецкие социалисты поспешили накопатьстарых цитат из Маркса и Энгельса относительно долга социалистов в любой войне поддерживать нации, воюющие против царя. Республиканцы и социалисты, бывшие на стороне союзников, говорили, что одно лишь присутствие России среди союзников еще не влияет на тот основополагающий факт, что союзники сражаются за демократию. Да и вообще, утверждали они, ситуация сильно изменилась с тех времен, когда Маркс и Энгельс призывали рабочих к борьбе против жандарма Европы Николая I. После революции 1905 года Николай II даровал стране некоторые либеральные реформы, в том числе законодательное собрание, Думу. Развитие России в демократическом направлении ускорится, а позиции русских либералов укрепятся, если Россия займет место рядом с западными союзниками в защите демократии. Ведущий марксист России Г. В. Плеханов и знаменитый русский анархист Кропоткин призвали рабочих России поддержать войну.

На протяжении всего августа Муссолини продолжал проводить партийную линию в газете «Аванти!», но был глубоко потрясен неспособностью других партий Второго Интернационала остановить войну, в особенности неудачей немецкой и австрийской партий, не сумевших осудить агрессивную политику императоров Германии и Австрии. Он говорил своему другу: «Второй Интернационал умер». Ленин заметил то же самое по тому же поводу, но Ленин сделал из этого вывод: необходимо создать новый — Третий — Интернационал. Вывод Муссолини был противоположным. В 1932 году он рассказал Эмилю Людвигу, что именно предательство немецкими социал-демократами дела интернационализма в 1914 году привело его к неприятию интернационального социализма, а затем и к созданию фашистской партии.

9 сентября 1914 года он выступил на массовом митинге в миланском «Театро дель пополо» (Народном театре) с требованием, чтобы Италия и дальше оставалась нейтральной. Он осудил кампанию за вступление в войну на стороне союзников. Он говорил, что в некоторой степени сочувствует республиканской Франции, но Италии не следует забывать, как Франция в 1849 году послала войска раздавить Римскую республику Мадзини, как предала Италию в 1859 году, заключив в Виллафранка мир с Австрией, и как расстреляла добровольцев Гарибальди в 1867-м. В аудитории раздалось несколько выкриков: «Это была буржуазная Франция!» На что Муссолини возразил: «Когда я говорю «Франция», я имею в виду Францию буржуазную. Но пролетарская Франция ей не возражала». Он использовал доводы националистов для оправдания политики социалистов.

12 сентября в «Аванти!» была опубликована статья социалиста-диссидента Серджио Панунцио, поддерживавшего политику республиканцев относительно вмешательства в войну на стороне союзников. Панунцио выдвигал обычные аргументы республиканцев о том, что необходимо поддержать войну демократии против германского и австрийского милитаризма. Он проводил доводы Маркса и Энгельса, высказанные в 1848 и 1870 годах в доказательство, что они не были пацифистами и в поддержку прогрессивных войн Германии. Отсюда следовало, что для итальянских социалистов вполне оправданно поддержать прогрессивную войну против Германии.

На следующий день Муссолини опубликовал свою развернутую статью, в которой разбивал аргументацию Панунцио. В течение своей жизни Муссолини не раз, хотя и не часто, извращал факты и искажал исторические источники для того, чтобы подтвердить собственную точку зрения. Так он поступил и в этом случае, спутав — наверняка намеренно — декларации Первого Интернационала: одну, принятую в июле 1870 года в поддержку Германии при начале франко-прусской войны, и вторую, вышедшую двумя месяцами позже и осуждавшую Бисмарка за продолжение войны против республиканской Франции после свержения Второй империи Наполеона III. Муссолини яростно защищал социалистический интернационализм и антивоенную позицию Итальянской социалистической партии, но доводы его были не слишком убедительны.