Муссон
Шрифт:
Шлюпки уже стояли на открытой палубе. Одна за другой они повисали за бортом и снижались к воде. Быстро и неслышно вооруженные люди спускались в них и занимали свои места на гребных банках.
Хэл направился к борту и лестнице. Его поджидал Том. Он опирался на костыль, изготовленный плотником.
— Я хотел бы пойти с тобой, отец! — выпалил он. — Я с радостью отрубил бы себе ногу ради возможности это сделать.
И он в досаде ударил по палубе костылем. Доктор Рейнольдс заявил, что хотя кость не сломана, Том много недель не сможет ходить.
— Да, нам пригодились бы твои
— Ты попробуешь отыскать Дорри?
— Ты ведь знаешь, мы только нападаем на корабли в заливе. После той ночи аль-Ауф знает, что мы на взморье, и его люди начеку. Без преимущества внезапности нам не взять крепость с таким небольшим количеством людей.
— Меня тревожит то, что эти свиньи делают с бедным Дорри.
— Меня тоже, но когда мы захватим или сожжем корабли аль-Ауфа, он застрянет на острове. И не сможет сбежать с Дорианом. А когда вернется на „Йомене“ капитан Андерсон, у нас будет достаточно сил, чтобы штурмовать крепость. Пока же приходится довольствоваться малым.
— Молю Бога, чтобы „Йомен“ быстрей вернулся.
— Да, парень. Молись! Это никогда никому не мешало. А мы подкрепим твои молитвы порохом и сталью, — мрачно сказал Хэл и спустился в ожидающий баркас.
Они отошли от борта „Серафима“. Флотилию вел Хэл на переднем баркасе, Большой Дэниел командовал вторым, а Уил Уилсон — двумя шлюпками. За ними „Серафим“ убавил паруса, готовясь долгие часы ждать возвращения моряков.
Весла шлюпок были обмотаны, экипажам строго приказано при подходе к острову соблюдать тишину. Хэл вел баркас по компасу, все время прислушиваясь к звукам прибоя. С каждым разом прибой грохотал все громче, а потом человек на носу показал вперед.
Хэл поднялся на заднюю мачту баркаса и увидел яркие огни лагеря под стенами крепости. Он сразу понял, что течение отнесло их к югу, и изменил курс, чтобы через проход в кораллах попасть в залив.
Хэл чувствовал нервное напряжение команды баркаса. Морского воина всегда особенно привлекает возможность захватить корабль, стоящий на якоре в безопасном месте. Такие смелые предприятия были специальностью англичан, новшеством, введенным Дрейком, Фробишером и Хокинсом.
У Хэла хватит людей для захвата только двух стоящих в гавани кораблей. Они с Аболи тщательно изучали их с берега, и хотя было темно, луна позволяла сделать выбор.
Прежде всего, конечно, „Минотавр“. Хотя в руках корсаров корабль пришел в плачевное состояние, к тому же серьезно пострадал в короткой схватке с „Серафимом“, это все равно была очень ценная добыча. Хэл считал, что корабль, если привести его в Лондон, будет стоить не менее десяти тысяч фунтов. Невозможно сказать, много ли груза осталось на борту, но, вероятно, много.
Второй избранный им корабль — голландец, вероятно, захваченный у ВОК. Судно с широким днищем, построено в роттердамском стиле и способно нести не меньше груза, чем „Минотавр“. Если он сумеет увести оба корабля, труды одной ночи принесут двадцать тысяч фунтов.
Хэл на сиденье у руля подался вперед и прошептал соседям:
— В заливе каждого ждут двадцать фунтов. Передай остальным.
Те
радостно засмеялись и повернулись, передавая сообщение остальным по всему баркасу.„Ничто не в состоянии пробудить в английском моряке жажду крови так, как запах золота“, — подумал Хэл и улыбнулся в темноте. Жаль, что нельзя будет привести другие корабли. Два больших судна и десяток дау разной формы и величины прибавили бы увесистости кошельку, но придется удовлетвориться дымом их погребальных костров.
Баркас приближался к проходу в рифах, остальные суда шли за ним. Здесь вся экспедиция могла бы кончиться катастрофой.
У Хэла только карта отца и чутье моряка, чтобы пройти через проход.
Он встал на банку и посмотрел вперед, следя за тем, как прибой белеет на убийственных копьях рифов, и отыскивая на севере темное пятно, где вода остается спокойной.
— Начать замеры глубины, — прошептал он и услышал всплеск: с носа баркаса сбросили лот.
Мгновением позже послышался негромкий голос лотового:
— Дна на этой линии нет.
Они еще не подошли к прибрежному обрыву. Неожиданно с носа послышался удивленный крик, и Хэл посмотрел вперед.
И увидел большую дау, идущую по проходу прямо навстречу, луна освещала ее треугольный парус, в кильватере у дау оставался длинный гладкий след. Дау шла к баркасу курсом на столкновение.
На мгновение Хэл почувствовал искушение. Большой корабль, почти несомненно набитый товарами, купленными у аль-Ауфа.
Дау ничего не подозревает, она уязвима. Потребуется несколько минут, чтобы захватить ее и подчинить экипаж. Пять его человек могли бы отвести ее туда, где ждет „Серафим“.
Хэл колебался. Если удастся захватить дау без шума, каждый на борту „Серафима“ получит золото. Но если они встретят сопротивление и на палубе завяжется бой, корсары на берегу услышат его звуки.
„Захватить или пропустить!“
У Хэла было лишь несколько секунд, чтобы принять решение.
Он посмотрел за приближающуюся дау, на середину залива, и увидел мачты „Минотавра“, гордые и высокие на фоне звезд. Потом снова посмотрел на дау. Пусть уходит. Приняв это роковое решение, он прошептал матросам:
— Налечь на весла.
Гребцы налегли на весла, уводя баркас в сторону, пока он не остановился на темной воде. Сзади остальные лодки повторили этот маневр.
Большая дау в последний раз повернула в проходе.
Она без помех прошла мимо баркаса. Часовой на ее палубе заметил их и окликнул по-арабски:
— Какой корабль?
— Рыбачьи лодки с ночным уловом. — Хэл произнес это так, чтобы не слышно было на берегу. — А вы кто?
— Корабль принца Абд-Мухаммада аль-Малика.
— Идите с Аллахом! — крикнул вслед дау Хэл, и она прошла мимо и исчезла на широкой равнине океана.
— Вперед! — приказал Хэл и стал смотреть, как длинные весла начали одновременно опускаться в воду и подниматься; с их концов лился жидкий огонь. Он нацелил баркас точно на то место, по которому прошла дау.
— Глубина десять.
Лот отыскал дно. Карта сэра Фрэнсиса снова оказалась точной; это подтвердил и проход дау. Они вошли в зазор между рифами. Неожиданно вода с обоих бортов закипела.