Мутант

– Вот он я, – повторил мутант, остановившись перед храмовниками. – Это меня воспитала Святая.

«Не может быть! – побежало по толпе. – Жуть какая! Чтобы у Святой – и этот…»

– А ты не врешь? – выкрикнул один из мужчин.

– Зачем мне врать? Пусть я урод, но я же не дурак, чтобы самому лезть в петлю!

– Но подкидыша украл Дед Мороз! Так ведь, Лола?

Невысокая молодая женщина с черными прямыми волосами до плеч, одетая, как и мужчины, в мешковатые черные штаны и куртку, но, несмотря на это, очень изящная, посмотрела на Глеба, но тут же отдернула взгляд. Поежилась, потом коротко кивнула.

Мутанту вдруг стало очень обидно. Его и до этого не раз и не два пугались люди, да что там – почти всегда пугались, увидев его впервые. Но ему не было до этого дела, иногда возникало даже некоторое чувство злорадства: «Ага, страшно? Да-да, я такой, бойтесь меня, бойтесь!» Но сейчас, когда вздрогнула и не смогла смотреть на него эта славная девушка, Глеб лишь еще отчетливей почувствовал свою ущербность, свою пугающую чуждость для людей – не только этих, а вообще. И от этого стало больно. Горький ком неожиданно подкатил к горлу и пришлось сделать усилие, чтобы его «проглотить».

Однако нужно было ответить пристально разглядывающим его храмовникам. Что сказать? Правду? Но правда очень сложна, чтобы рассказать все понятно и быстро. Да и можно ли рассказывать всю правду этим людям, имеет ли он на это право? К тому же, по большому счету, он и сам еще всей правды не знает. А кто знает?… Наверное, одна лишь Святая, его мать. И теперь, когда она сделала свое прилюдное заявление, он вряд ли навредит ей, если придет к ней. Тем более, другого выхода, похоже, и нет.

И мутант решился.

– Мы можем долго спорить, – сказал он. – Что бы я ни сказал, подтвердить это все равно ничем не смогу. А словам вы не очень-то верите…

– Смотря чьим, – послышалось из «зала».

– Вот именно. Не моим, это точно. А… Святой поверите?

Храмовники зашумели. Вперед вышел немолодой мужчина с худым продолговатым лицом. Его близко посаженные глаза зацепились за Глеба, словно острым крючком.

– Предлагаешь пойти к ней?

По голосу мутант признал в человеке того, кто до этого чаще всех сдерживал людей, направлял разговор в деловое русло. Он же запретил караульному стрелять.

– Разумеется, – кивнул Глеб. – Разве есть другие варианты?

– Не боишься?

– Если бы боялся, то меня можно было бы прикончить сразу. Это бы значило, что я вру.

– Можно врать и делать вид, что не боишься.

– Я уже говорил, что не вижу в этом смысла, – пожал плечами мутант.

– Смысл в том, чтобы с нашей помощью добраться до Святой, – прищурился мужчина.

– И что дальше? Я безоружен, вокруг будете вы…

– Игорь, Артем, – обернулся храмовник к своим, – проверьте-ка этого шустрика, что там у него под лохмотьями. И карманы, и сапоги – везде посмотрите. А ты, – кивнул он караульному, – держи его под прицелом. Чуть что – стреляй.

Глеб расстегнул и распахнул рубаху. Но она и впрямь была настолько драной, что эти действия выглядели всего лишь формальностью. К нему подошли двое храмовников и тщательно осмотрели. Потом заставили снять сапоги.

– Обувайся, – махнул рукой тот, кто взял на себя руководство. И опять повернулся к остальным храмовникам: – Есть у кого лишняя рубашка? Не обязательно новая, но хотя бы целая. А то стыдно такого оборванца Святой показывать.

– Да на такого слона где ж у кого что найдется, – засмеялся кто-то.

– Я могу зашить быстренько, – подняла руку пожилая женщина. – Все поприличней будет.

– Снимай рубаху, – сказал мужчина мутанту. – Галина зашьет.

Глеб скинул превратившуюся в тряпье рубашку и подал женщине. Взоры храмовников стали ощупывать его мощную, широченную мохнатую грудь и выпирающие горы мускулов. В некоторых читался страх, в других уважение. Подавив усмешку, мутант отвернулся.

Но тот, кто взял на себя инициативу, в покое его не оставил.

– Тебя как хоть зовут-то, богатырь?

– Глеб.

– А я Семен.

Мутант едва не рассмеялся, вспомнив свои недавние лингвистические упражнения. Вот тебе и «назад», вот тебе и «сидеть»! Но смешок подавил, сказал серьезно:

– Рад знакомству, Семен.

– Так уж и рад?

– Конечно. Я вообще храмовника без противогаза впервые так близко вижу.

– Вот ты и попался, Глеб, – хмыкнув, покачал головой Семен.

– Не понял… – нахмурился мутант.

– Если тебя приютила и воспитывала Святая, то ее-то должен был близко видеть.

Глеб мысленно обругал себя за необдуманные слова, но ответил спокойно:

– Святая для меня мать, так я ее и воспринимал. Храмовник она или не храмовник, я об этом не думал, особенно в детстве.

– Хорошо, допустим. Но не одна же она тебя растила. Кто-то ведь еще за тобой ухаживал, занимался с тобой, учил.

– Святая держала меня в изоляции от других, ты же слышал, что рассказала Лола? Со мной еще занимался Пи… ну, тот, кого она назвала прихвостнем, Анатолий Денисов. Так он же не храмовник, он морозовец, мутант.

– Ладно, – усмехнулся Семен. – Будем считать, выкрутился.

– Ничего я не выкручивался. Мне выкручиваться ни к чему. Вы меня не в плен взяли, я сам к вам пришел. И вообще, если ты так во мне сомневаешься, давай заключим пари.

– Как это? – удивленно поднял брови храмовник.

– Очень просто. Если Святая меня признает, значит, выиграл я. А если не признает – ты.

– И что с этого? Какой интерес?

– Ну… даже не знаю. У меня же ничего нет… Можно на щелбаны сыграть. Если я выиграю, то я тебе бью щелбан, а проиграю – ты мне.

– Ха! – обрадовался Семен. – Это ты здорово придумал! Да если ты мне залепишь щелбан, я тут же коньки отброшу! А если ты проиграешь, то тебе и без меня таких щелбанов надают!..

– Как хочешь, – пожал плечами мутант. – Только раз ты спорить не желаешь, значит все-таки мне веришь.

– Если бы я тебе совсем не верил, ты бы уже давно щелбан получил. Свинцовый, промеж глаз. Но верить всему и всем – это уж ты извини. Так у нас жить нельзя. Вот сам-то ты всем веришь?

Глеб призадумался. Собственно, ему и верить-то по-настоящему приходилось лишь Пистолетцу да Сашку. Пистолетец, как оказалось, его обманул. Да еще как – абсолютно во всем! Сашок пропал… Но ему он, конечно же, верил и верит до сих пор. Уж этот славный парнишка никак не мог оказаться чьим-нибудь прихвостнем! И его обязательно нужно спасти! Кстати…