Муза для модельера

Патин проворчал что-то на тему того, что это детские мечты, но Такия его проигнорировала, хотя в глубине души очень пожалела о том, что вообще решила дать развёрнутый ответ, а не краткий. Наверное, просто слишком соскучилась по возможности нормального общения.

— А я мечтаю стать дизайнером, — сообщил Мицуя, тоже игнорируя ворчание своего товарища. — Поскольку нас растит только мама, раньше у нас не было лишних денег на игрушки. Так что как-то раз я попробовал сшить одну, и мне так понравилось, что теперь я глава швейного клуба.

— Быть риелтором — вот это тема, — протянул Патин. — Мой отец надеется, что я пойду по его стопам и, в принципе, думаю, это отличный вариант, чтобы рубить бабки.

— Каждому своё, — миролюбиво заметил Мицуя. — Главное, чтобы тебе это занятие нравилось, иначе будет очень грустно.

— Для многих работа, которая нравится, та ещё роскошь, — печально протянула Такия, вспоминая своих прошлых одноклассников, которые поступили, куда придётся, лишь бы на бюджет пройти, потому что у родителей не было денег на коммерцию. Она в этой новой жизни тоже находилась в положении «бюджет единственный вариант», так что заранее готовилась к тому, что придётся, возможно, отучиться на что-то другое или отработать несколько лет после школы, во всём себе отказывая, чтобы накопить на обучение по своей специальности хоть в каком-нибудь вузе. Токийский, скорее всего, будет ей недоступен… И окажется недостижимой мечтой.

— Ну, меня батя пристроит, так что всё на мази, — пожал плечами Патин.

«И чего тогда хернёй страдаешь, играя в гопников? Учился бы лучше», — раздражённо подумала Такия. Мать этого тела хоть и говорила, что пашет ради её будущего, никаких денег на это самое «будущее» не откладывала. Только на продукты и давала. И что-то заставляло Такию сильно сомневаться в том, что она эти самые деньги складывала, скажем, в банк, учитывая, как эта женщина ебала ей мозг за оценки. Даже поднятие успеваемости до восьмидесяти баллов за тест эту мегеру не удовлетворяло — она орала, что её дочь тупая лентяйка, которая не старается. На этой ноте закончилась её четверть, и начались летние каникулы длиной в полтора месяца.

— Хорошо же, — миролюбиво заметил Мицуя.

Перецепив снова лист бумаги, Такия принялась лайнить Ману.

— Лан, воркуйте тут, голубки, а я по делам пошёл, — махнув рукой, встал Пачин.

«Отдохнул после игры в лошадь, видать. Небось драки так не утомляют как две малолетки», — мысленно хмыкнула Такия. «Голубков» она милостиво проигнорировала — на такое никогда не было смысла реагировать.

— Ты просто не хочешь снова стать лошадью, да? — подколол Мицуя, здоровяк закатил глаза и, засунув руки в карманы, направился куда-то по своим делам. — Кстати, ты отлично ладишь с детьми. Богатый опыт?

— У Ничибоцу Такии нет ни братьев, ни сестёр, а у меня была младшая и четверо двоюродных, я была старше на двенадцать лет, так что была вечной нянькой, — вспомнив, как сильно ненавидела проводить все семейные праздники-сборища в компании малышни, ответила она, всё же ощущая некоторую ностальгию. Лучше было быть нянькой со своими, чем оказаться в условно недалёком прошлом здесь.

— Ты по ним скучаешь, наверное?

— Есть немного…

— Брат, брат, я зацепилась за острый угол, когда скатывалась с горки и порвала платье! — поделилась подскочившая к ним Луна. В её глазах и голосе не было ни следа печали, раскаяния или ужаса.

— Да, я видел, — Мицуя невозмутимо похлопал по лавочке рядом с собой и, нагнувшись, вытащил из-под неё брошенный ранее рюкзак, из которого извлёк набор для шитья.

Луна как раз примостилась рядом, вытягивая перед собой край порванной юбки.

— Прикуси язык, — посоветовал Мицуя. Такия вскинула брови в немом вопросе, очень удивлённая услышанным. Так ей обычно в детстве говорила мама, когда что-то на ней зашивала.

Пять минут спустя юбка выглядела так, будто ничего и не было — если не приглядываться, шва и не заметишь.

— Спасибо, братик! — обняв его, девочка ускакала обратно к младшей сестре, которая как раз запнула чей-то мячик в ближайшие кусты и сейчас группка детишек решала, кто же полезет его оттуда доставать.

— Что, в Японии тоже думают, что если шить на человеке, то перешьёшь его судьбу и поэтому просят прикусить язык?

— Нет, это чтобы она молчала и не дёргалась, сосредоточившись на своём языке, — отмахнулся Мицуя, убирая свой швейный набор обратно в рюкзак. — А у вас… в России, да? Это что-то вроде суеверия?

— Типа того, ага. Хотя, может, тоже придумали, чтобы дети спокойно сидели, кто знает.

— На самом деле мне всё ещё немного сложно поверить в возможность такого странного перерождения, но ты вроде… Ведёшь себя как нормальный человек, когда не в истерике, — задумчиво протянул Мицуя.

Отвлёкшись от листа бумаги, Такия кинула на него взгляд. Парень, сидящий рядом с ней, внимательно следил за своими сёстрами.

— И каково это — оказаться в другой стране?.. Или мире?.. И теле?

— Чертовски странно, — со вздохом призналась она. — Хотя есть вариант, что мне просто отшибло память потому что я вспомнила свою прошлую жизнь. Ну, если верить всякой фентези-литературе, возможно и такое.

— Может, ещё и страшно?

— Оказаться в одиночестве неизвестно где всегда страшно. Но мне повезло, я хотя бы учила этот язык, — на секунду представив, как весело бы было, не знай она японского, Такия передёрнула плечами и продолжила приводить последний рисунок в приличный вид.

— Да, звучит жутко, — цокнул языком Мицуя. — Одно дело иметь возможность разговаривать и другое дело вообще ничего не понимать.

— Можно сказать, что хоть в чём-то мне повезло, — кивнула она.

— Почему, кстати, японский?

— Культура нравилась, ну, в основном по аниме-манге, когда сюда приехала пришлось привыкать, но я вроде справилась… Но, знаешь, жизнь приезжей иностранки из обеспеченной семьи и девчонки-неудачницы, которую воспитывает мать-бармен, сильно отличается. К тому же эта женщина, очевидно, слаба перед мужиками — серьёзно, она каждый раз притаскивает нового хахаля, когда выходит на выходные, бр-р-р… И при этом стонет как портовая шлюха из дешёвого кино полночи, — Такия скривилась, осознала, кому именно и на что пожаловалась, и испытала невероятно сильное желание откусить себе язык, но брать слова назад было уже поздно.

— Сочувствую, нам хотя бы с матерью повезло, — Мицуя неожиданно похлопал её по плечу.

— Ты можешь меня осуждать, но я не считаю эту женщину матерью. Всё, что она делает, это оставляет деньги на продукты дважды в месяц, — Такия защёлкнула колпачок на ручке. — Она не разговаривает со мной, только держит меня за кухарку, уборщицу и служанку в одном лице, и отчитывает каждый раз, как видит табель успеваемости — и не важно, что в нём, пятьдесят баллов по всем предметам или по восемьдесят. Впрочем, это определенно лучше, чем детский дом.