Муза для морячка

– Как вы думаете, Анна Сергеевна, что ждёт «любовников» впереди?

– Не… не знаю… – шепчу я в ответ, уже не понимая, о каких «любовниках» идёт речь.

– Наслаждение, Анна Сергеевна… Их ждёт великое, ни с чем не сравнимое наслаждение…

* * *

Как я могла позволить себе, так забыться! Покорно стоять и наслаждаться его объятьями, млеть от его низкого голоса и откровенно желать его поцелуев… От прилюдного поцелуя меня спас вовремя завибрировавший телефон в моей руке. Как же вовремя! Звонок от отца спас мою репутацию, которая висела на тоненьком волоске, грозясь вот-вот оборваться. Кроме нас с Макаровым в залах Эрмитажа находилось по меньше мере человек пятнадцать из группы 511, у которых я, к слову сказать, преподавала лекции. Три года ни одного замечания, ни одного косого взгляда, слова за спиной, а теперь, без всякого стыда и зазрения совести стою и обнимаюсь со своим студентом. И ведь никому потом ничего не докажешь.

Конечно, отношения между студентами и преподавателями иногда случались, всё-таки все мы уже взрослые люди. Но, как правило, общественность такие моменты не оставляла без внимания и была крайне негативно настроена на такие «романы».

В понедельник же вызову Макарова к себе в кабинет и поговорю с ним! Нужно раз и навсегда очертить между нами ограничительные рамки. А заартачится… А если заартачится, пожалуюсь на него Лидии Михайловне! Пусть мать «пропесочит» сына. Маринина мама всегда относилась ко мне как к дочери, даже защищала нас с Маринкой от Пашкиного возмездия, когда он ловил нас со своей сестрой на очередной пакости.

Отношения тети Лиды и дяди Андрея, родителей Марины и Паши, для меня стали эталоном семейной жизни. Даже когда у них что-то не ладилось, они всегда «рука об руку» решила проблемы и находили пути решения. Я никогда не слышала ни от Маринки, ни тем более от Павлика, что их родители когда-либо ругались. Вот она – настоящая идиллия. Неудивительно, что после смерти дяди Андрея Лидия Михайловна так и не вышла замуж, полностью посвятив себя детям.

Через два дня вновь встречаюсь с моим «любимым» пятым курсом. Отхожу от привычной формы проведения семинара и предлагаю немного подискутировать. Внимательно выслушиваю умозаключения студентов, где-то соглашаюсь, где-то выношу вопрос на рассмотрение и оспаривание. За пять минут до конца пары собираю выполненные работы – эссе.

– Обещаю, проверить ваши работы за выходные. – спокойно произношу я и только сейчас замечаю поднятую руку студентки Вересовой Людмилы. – Да, Людмила, слушая тебя.

– Анна Сергеевна, а давайте на следующих выходных съездим в Москву, в «Третьяковку», – предлагает Люда.

– Я «за»! – тут же присоединяются к ней другие студенты.

– Даже не знаю… – замялась я. – Нужно согласовать этот вопрос с ректором…

– С Виктором Борисовичем мы можем сами поговорить. – включается в разговор Петровский, староста группы. – Только если вы сами захотите поехать с нами в «Третьяковскую галерею».

– Конечно захочу, – не задумываясь признаюсь я.

– Тогда, я прямо сегодня напишу заявление от нашей группы и схожу в ректорат, – заключает Роман Петровский за секунду до звонка.

– Хорошо, Рома. Как только что-то проясниться дай мне знать, – уже на выходе из аудитории обращаюсь я к старосте группы.

Разговора с Макаровым ни в этот день, ни в последующие так и не получилось. Хотя его отсутствие на занятиях меня нисколько не расстроило. Даже наоборот, без него чувствовала себя более расслабленной и, как ни странно, сама получила большое удовольствие от общения с выпускниками. А ещё говорят, что у нас молодёжь глупая. Те, кто это говорят просто с моими студентами не общался! Вон, даже экскурсию в «Третьяковку» хотят устроить. Молодцы! Теперь осталось получить разрешение от Виктора Борисовича и созвониться с руководством галереи по вопросу экскурсовода.

Глава 7

Павел Макаров

Как я и хотел, меня определили на флот, если быть точнее, свою службу я должен был проходить на военно-пограничном сторожевом корабле в городе Благовещенске, что находится на берегу реки Амур и граничит с территорией Китая.

Первый год отслужил срочником, затем предложили перейти на «службу по – контракту» и я согласился. Подписал сразу на три года. В городе снял «однушку» и завертелось…

За все четыре года в Питер ни ногой. Мать раза три приезжала ко мне, все дорожные расходы на себя брал. Пару раз отпуск с друзьями проводил, объездил весь Дальний Восток. Вот где действительно красоты природы!

Иногда я ловил себя на мысли, остепениться и «свить семейное гнездо» с какой-нибудь амурчанкой, тем более, что парочка «вариантов» уже была на примете.

Каждый год перед открытием навигации под чутким руководством нашего глубокоуважаемого начальства проводился «День открытых дверей». На автобусах к нашему КПП приезжали два – три автобуса со студентами и их преподавателями. Разделив их на небольшие группы, мы с коллегами знакомили их с «корабельной жизнью», описывая все прелести и тяготы флотской доли. Самыми лучшими слушателями, а точнее слушательницами, конечно же, были девушки – студентки. Обменявшись с ними контактами, парни продолжали общение уже в более подходящей обстановке. Одной из таких «слушательниц» стала Надежда, а если быть точнее, то их было две: две подруги, две Надежды. Обе девушки были студентками третьего курса Амурского педагогического колледжа.

– Простите, я потеряла свою подругу… – с тревогой в голосе произнесла симпатичная высокая шатенка, с глазами оленёнка Бэмби, как только поравнялась со мной.

– Без паники, девушка. Вы уверены, что она не в автобусе? – предположил я. – Возможно, вы разминулись, и она вышла чуть раньше вас?

– Уверена. Мы договорились быть вместе на этом корабле. А потом… Потом, один «из ваших» увёл её в туалет. Оттуда она так и не вернулась. – она закусила едва дрожащую губу, отчего весь её вид из «обеспокоенной» быстро переквалифицировался в «испуганный».

Конец ознакомительного фрагмента.