Музей разочарований

— Отец уже ушел? — спросил он.

— Да.

— Мама очень разозлилась, — пробормотал он себе под нос, глядя на второй этаж через плечо.

— Мы можем никуда не ходить, если ты не хочешь.

Он недовольно поморщился.

— Не-а, я думаю, она поедет в свою студию в Бушвике, и ей точно не понадобится компания.

Выйдя следом за ним на улицу, я подняла воротник флисового пальто (попытка заменить мою любимую джинсовую куртку), стараясь спастись от вечернего холода. Эф молчал. Ссутулившись, он шел навстречу ветру, который стал еще холоднее с заходом солнца.

— Надо было надеть куртку, — сказала я, разглядывая его термо-рубашку.

— Плевать, я в порядке.

— Итаааак... — начала я, пытаясь оценить его настроение, но все равно решила попытать удачи, — когда твои родители стали ругаться? Сказать, что это было ужасно, — ничего не сказать. Давно это у них?

Он заправил волосы за уши, пропустил женщину с коляской, пожал плечами и снова пошёл вперед, даже не взглянув на меня. Я ускорила шаг, чтобы догнать его, смяв в кармане пальто оказавшуюся там обертку от жвачки и ожидая, пока он что-нибудь ответит.

Тишина.

— Ты не против, если мы зайдем в винтажный магазинчик в Вест Вилладж до начала лекции? У нас же еще есть время в запасе? Хочу кое-что посмотреть. — Я подумала о прекрасном платье Одри, и решила попытать удачу и найти что-нибудь такое же клёвое. — У нас с Китсом завтра свидание, я уже говорила?

— Да, время есть, — ответил Эф, игнорируя новости.

Ладно, еще одна попытка.

— Знаешь, я много думала о твоих рисунках с динозаврами. Мир должен их увидеть! И я не о покерной команде с Кони-Айленд. — Я дотронулась до него, пытаясь хоть как-то спасти вечер.

В ответ я получила невнятное хрюканье. Я прикусила губу, обдумывая следующий шаг.

— Думаю, твои рисунки очень достойные, Эф, очень. Достойные Института искусств Пратта. — Я ждала, что он откроет мне душу и расскажет, как он мечтает поступить в школу искусств, что его рисунки — большая тайна, из-за которой он иногда просыпается в холодном поту; что он до сих пор верит в печенья с предсказаниями, признается, что верит, будто динозавры не вымерли, как когда ему было шесть лет.

Вместо этого он спустился по ступеням в метро, обошел использованный презерватив и вытащил проездной.

— Эй, я с тобой говорю, если ты не заметил. — Я схватила его за руку, она была ледяная. — Господи, ты же замерз!

Я сжала его ладонь своими и попыталась согреть. Он сердито отдернул руку и спрятал в карман.

— Всё нормально, Пэн, ясно? Прекрати.

Мои внутренности сжались, словно меня пнули в живот. Придурок.

* * *

Когда на ветку D наконец пришел поезд, на перроне собралась небольшая толпа, однако не такая большая, как обычно в пятницу вечером. Прямо перед нами лениво целовалась парочка, в проходе весело толкались дети в баскетбольной форме, а старушка с фиолетовыми волосами добродушно улыбалась всем, кто был рядом.

На Рокфеллер-Центр мы перешли на ветку F. Когда мы сели в поезд, Эф плюхнулся на сиденье напротив меня, закрыл глаза и откинул голову на стену вагона. Я была не против, потому что совершенно не хотела больше пытаться его растормошить, пока он ведет себя как идиот. Не обращая внимания на настроение Эфа в стиле мистера Хайда, рядом с ним устроился маленький мальчик со значками Янки и, подражая ему, закрыл глаза и откинулся назад. Его мама стояла и наблюдала за ним. Не больше чем через одну остановку мальчик уснул, его голова упала на плечо Эфа, как будто они всю жизнь были знакомы.

Я покачивалась в такт поезду.

Мои родители ссорились. Но их ссоры не были похожи на настоящие — скорее на разногласия или расхождения во мнениях; небольшое обсуждение с легким раздражением. Они просто препирались друг с другом, пока один из них не сдавался.

Но Эллен... Эллен будто потерпела кораблекрушение. Словно за тем, что Джорж поздно возвращался домой, было что-то большее, как будто вся её жизнь зависела от этого. А больше всего пугало то, что Джордж вышел из себя так быстро и резко.

Сложно представить, что я не стала бы обсуждать ссору своих родителей с Эфом. С ним я делилась всем.

На следующей остановке в вагон зашла группа мариачи, они играли довольно громко, но рот мальчика оставался открытым, он слегка посапывал. Его мама ласково улыбалась мне, пока парень на гитаре бренчал «La Cucaracha». Наконец, когда мы доехали до Четырнадцатой улицы, мальчик резко сел и закричал: «Мам, я проголодался!».

Эф вздрогнул и проснулся, я встала, взяла свою сумку и сумку Эфа, из которой сверху торчало несколько комиксов про Бэтмена.

— Ты сколько комиксов взял для автографов? — поинтересовалась я.

Он пропустил мой вопрос мимо ушей, отобрал у меня сумку, помахал мальчику, и мы вышли со станции. Снаружи на тротуаре дети танцевали брейк-данс, толпа смотрела и смеялась, туристы снимали все на айфоны.

Из халяльного киоска пахло горелым мясом, рядом с ним стояла пьяная компашка, шумно обсуждающая стоит ли делать татуировки. Энергия большого города начала пробираться мне под кожу. Завтра я иду на свидание с Китсом! Моё первое настоящее свидание!

Эф, должно быть, тоже почувствовал эту энергию. Как только мы вышли на поверхность, его лицо просветлело, ссора родителей осталась позади, он пробрался через толпу и показал мне мужчину, у которого на голове стоял кот.

— Форд бы убил меня за такое, — сказала я.

— Как минимум, ты осталась бы без глаза, — ответил Эф. — Кстати, милое получилось ожерелье.

Я сжала в руке кулон.

— Наверное, ты удивишься, но когда ты мне его дал, я решила, что ты сошел с ума.

Он поднял бровь.

— Но я счастлива сообщить, что, в конце концов, он все-таки принес мне удачу, — продолжила я радостно.

— Стоит забрать его обратно, — ухмыльнулся он.

Мы двигались по Тринадцатой улице на запад, а когда добрались до «Гонконг 8», я удивилась его многолюдности в пятницу вечером.

— Расходимся, встречаемся на этом же месте. Нам нужно уйти отсюда в 7.30, если хотим успеть в «Запретную планету» на лекцию. — Эф смотрел в сторону мужского отдела.

— Договорились, — сказала я, уже сканируя взглядом ближайшую вешалку в поисках чего-нибудь подходящего.