Муж моей сестры

Мысли путаются, дыхание учащается, и я уже сама трусь о колючее лицо своего любовника, пока он толкается членом мне в горло.

Безумие. Мы оба попадаем в пучину разврата, оба сходим с ума. За свой недолгий сексуальный опыт я не ощущала ничего более откровенного.

— Ева… Ты маленькая грязная девка! Оближи яйца и дрочи рукой…

Исполняю следующий приказ, касаюсь язычком его мешочков, пока быстро-быстро веду ладонью по стволу, ощущая его дрожь, понимая, что вот-вот и он кончит. Снова заглатываю головку, истошно стону, пока Артур натирает клитор.

Все границы давно разрушены, есть только ощущение эйфории и жалящие душу чувства.

И взрыв, такой яростный, что ноги дрожат, и я готова откинуться назад, но Артур держит крепко за попу, поддерживая, вонзает член все глубже, пока он не становится ещё больше и не выстреливает тёплой спермой.

Ох, блин…

Так и хрипит мое имя, раз за разом, пошлепывая по попе.

Я беру все, что он мне даёт. Облизываю досконально, не веря в то, какой развратной я стала, и от того, как мне нравится такой быть.

Лишь с ним. Навсегда. Только для Артура. Для отца моего будущего ребёнка.

Раньше мне было страшно с ним находиться в одной комнате, а теперь я боюсь, что все это прекратиться.

— Моя умничка, — нахваливает он, как обычно после подобных игр. — А теперь отдыхать…

Когда Артур меня отпускает, то не даёт сбегать в душ, а зарывает в легкое одеяло, накрывает большой ладонью мой живот, как обычно медленно поглаживает, до того момента, пока не засыпает крепким сном.

Кусаю кулачок, чуть ли не лопаясь от накопившего счастья. Плевать, что будет завтра, плевать, что жизнь не предсказуема и что все ещё может измениться в любой момент.

В одном я уверена на сто процентов и именно это я шепчу в тишину, кладя ладонь поверх его руки:

— Я люблю тебя…

Глава 66

***Артур***

— Ты стал слишком скрытным, Минаев. Заперся дома со своей молодой любовницей и в свет не выходишь, а мне за тебя отдуваться приходится, — смеётся мой друг в трубку, тем самым только раздражая. — Если ты хочешь подвинуть Ерохина, то тебе придётся попотеть.

— Ева не любовница, — рявкаю в ответ. — Да и с этим ушлепком почти все решено.

Он уже на прицеле, акции уже начали подгорать из-за конкуренции, которую он точно не переживет. Через полгода его комбинат обанкротится. Дело времени.

— Да понял, понял, ты чего кипятишься? Люди волнуются, думают, что ты сливаешься. Решил перейти на светлую сторону.

Руслан все продолжает веселиться, запел ту же шарманку. Сам же уже вышел изо всех таких дел, но общение с важными людьми не прекратил. Оно и правильно, никогда не знаешь, кто может пригодиться.

— Не могу я сейчас ходить и бухать со всеми этими жирными ублюдками, — облокачиваюсь на кресле, тру переносицу. Знаю, что теряться из виду нельзя, но ситуация вынуждает это делать. — Ева переносит беременность тяжело, я бы сказал слишком. Врачи них*я не говорят, все нормально по анализам.

Голова начинает болеть, потому что уже хер знает, сколько времени Ева мучается, а я совсем ничего сделать не могу. Это самое херовое, когда ты бессилен.

— Моя жена так и хочет с ней познакомиться, но раз тут такие дела, то желаю терпения. Меня не было рядом, когда Мира забеременела, но я бы, наверное, свихнулся от переживаний.

Сейчас точно нет времени для посиделок, надеюсь, Руслан поймёт, а если и нет, то пускай идёт лесом, здоровье моей женщины важнее всего, что есть в моей жизни.

— Увидимся, только не в ближайшее время.

— Понимаю, друг, — тяжело вздыхает. — Ты хоть звони почаще.

Отключаюсь. Кручу в руке стакан с виски и думаю, какого черта творю. Обед, а я уже собрался пить.

Выходной же, его надо с Евой провести, только вот она ещё не встала, что уже начинает меня волновать. Отмахивается вечно, говорит, что все в порядке. Да только я вижу, что это не так.

Я хоть ничего не понимаю во всем, что связано с беременностью, но видеть, как Еву постоянно тошнит, бледность лица и усталость, честно, уже не хватает сил. Переживаю так, как за себя никогда не переживал.

Вроде и все нормально, прихожу с работы, она и ласковое слово скажет и заботой огородит, да и с сексом все как нужно, хоть много от неё в таком положении стараюсь не требовать. Но чувство беспокойное не покидает, а чуйка у меня отменная.

Впервые не знаю, что делать. Я должен ее защищать, а не получается…

Настойчивый звонок сбивает все мысли.

— Да! — беру трубку не глядя.

— Артур Леонидович, прошу прощение за внезапный звонок, но… — слышу настороженный голос Виктора, директора детского дома, и удивляюсь его наглости, пока он откашливается. — Я и не знаю, как вам объяснить. Возникла неожиданная проблема.

Этого ещё не хватало. Как будто других у меня мало.

— Что-то важное? Я занят.

Прикуриваю сигарету, хотя собирался к Еве идти, а ей же не нравится запах табака. Втягиваю дым, улыбаюсь, представляя, как мелкая будет снова ругаться и обижаться, а потом это все приведёт к действиям погорячее.

— Это по поводу Артёма Князева.

Вот не нравится мне начало разговора.

— Кто это? — задаю вопрос, хотя уже догадываюсь, о ком, собственно, речь.

Бл*ть!

— Наш подопечный, которого ваша эм… — замолкает, подбирая нужное слово, — девушка привела в медпункт. Он, в общем…

Стискиваю зубы, готовый наорать. Вот сейчас вообще не к месту.

— Ближе к делу, Виктор.

— Вам необходимо приехать, это правда очень важно, по телефону решить не получится.

Да, сука. Вот какого, спрашивается, х*я. Хочется послать его куда подальше, но я останавливаю этот порыв, все же цивилизованный человек.

— Буду через пару часов.

Сдался мне этот пацан? Нет, конечно. Только Ева уже им все мозги проела. Говорит постоянно, переживает, хотела к нему на днях поехать, повидать. А я же не дурак, понимаю, к чему она клонит. Потихоньку из меня веревки вьёт, но самое плохое, что я ей позволяю, как кретин.

Ну а нах*й мне чужой ребёнок? Тем более, почти подросток. Ева то Барона себе загребла, то теперь, видимо, на этого детдомовца нацелилась, что, между прочим, не самая лучшая идея.

А что будет через год, два, десять лет? Наш дом будет заполнен до краев всякими бездомными. И я, сука, ни в чем не могу ей отказать. Не могу и все. Но она как посмотрит своими огромными глазищами, как прижмется к груди, начнет тихо плакать, так у меня в голове все отключается. Готов на все, лишь бы только не смотрела так.