Муж на сдачу

Рита говорила, что ей в голову лезло холодное и липкое, а экономка при этом перечисляла, что зельеварка должна сделать. Но с ним Приния творила что-то другое — эти щупальца были горячие, они обжигали, и ему стоило большого труда охлаждать их, не давая сжечь себя заживо. Сил, чтобы выкинуть из головы чужую волю, у графа не хватало.

Поэтому и нужно не меньше, чем две стихии — догадался он — одна удерживает воздействие, а другая изгоняет его. Но Рита смогла справиться с внушением, имея всего одну стихию, почему же у него не получается? Рита… Неужели, всё так закончится? Неужели, он никогда не сможет вымолить прощение? Теперь, когда ничто не мешает им быть вместе? Нет, мешает — эта полоумная старуха и её ментальная магия!

— Забери у него кристалл, — крикнула Алима внуку, — скорее!

Сквозь дикую боль Михаэль расслышал эти слова, а через пару мгновений почувствовал, как Артей пытается выкрутить ему пальцы, намертво сжатые на артефакте.

— Скорее!

— Я не могу, он порезался, тут всё в крови, она скользкая, не ухватить, — возмущенно ответил внук.

— Доставай нож и режь руку, — просипела Приния-Алима, — он сопротивляется, наверное, кристалл ему помогает. Отсеки руку, и я его добью!

Неожиданное спокойствие накрыло графа, отрешенно он наблюдал, как барон хватает его за предплечье и заносит нож.

Неимоверным усилием, чувствуя, как носом пошла кровь, Михаэль перехватил липкие, обжигающие щупальца и толкнул их к руке, к чужим пальцам. Сначала ему показалось, что ничего не получилось, голова раскалывалась, сознание плавало, пытаясь сбежать в спасительный обморок, огненные иглы ввинчивались в мозг… Время замерло.

И вдруг щупальца пропали, одновременно с этим дико закричал, выронив нож и отшатнувшись, Артей, и не менее дико — Приния. Женщина оставила графа и бросилась к упавшему навзничь внуку.

— Артей! Артей, внучек! — трясла она бессознательное тело.

Михаэль просто стёк на землю, прижался к ней, остужая разгоряченное тело, закрыл глаза, чувствуя, что борьба с менталисткой забрала у него последние силы. Сейчас Приния вспомнит о нём и добьёт обычной палкой, он не в состоянии сопротивляться. Как же обидно… Почти получилось.

Словно услышав его мысли, экономка оставила внука и медленно повернулась к графу.

Рита, я люблю тебя. Прости за всё.

— Ты. Выжег. Ему. Мозг! — Приния подобрала нож, выпавший из руки Артея, и двинулась к беспомощному Михаэлю.

— Ошибаешься, — прохрипел граф. — Я не менталист. Это ты выжгла мозг своего внука, превратила его в растение.

— А-а-а!!! — обезумевшая женщина бросилась на мужчину, и тут в него хлынула магия.

За долю секунды, перед тем, как нож проткнул бы его грудь, Михаэль успел откатиться, и лезвие порезало только руку.

Поток силы не прекращался, он остужал, залечивал, подпитывал, позволив графу не только встать на ноги, но и почти снял головную боль. Посмотрев на свою руку, всё еще стискивающую артефакт, граф с трудом разжал пальцы, переложив кристалл в карман штанов. Ладонь была изрезана почти до кости, кровь скапливалась в середине ладони, а потом крупными рубиновыми каплями тяжело падала на землю.

Опустив пострадавшую руку, Михаэль перевёл взгляд на экономку. Казалось, женщина окончательно потеряла рассудок — она подползла к внуку и гладила его по волосам, что-то бормоча и раскачиваясь. На графа она больше никакого внимания не обращала.

Пришедшая извне сила поддержала Михаэля, помогла спастись от ножа, но для полного восстановления её всё равно не хватало. Нужен был целитель, и, желательно, срочно.

Сам он до замка не дойдёт, и неизвестно, сможет ли дождаться, когда маги, наконец, заметят такой всплеск магии.

Дневное Око почти село, на парк наползали сумерки.

Михаэль мрачно подумал, что завтра здесь найдут его труп, растение Артея и сошедшую с ума экономку.

Криво усмехнувшись, мужчина снова опустился на землю, сев так, чтобы спиной опираться о ствол шелковицы.

Единый, ты уже несколько раз давал надежду и тут же отнимал её. Прошу, не играй — или добей, или помоги. Или нет, лучше сделай так, чтобы Рита нашла своё счастье, чтобы её никто не смог обидеть, пусть живет долго и обязательно — счастливо. Пусть его дети родятся здоровыми, и вырастут счастливыми.

Ловя ускользающим сознанием новые звуки и невесть откуда загоревшийся свет, Михаэль, как в тумане, увидел, что на поляну выскочили люди, а прямо над собой — лицо Энгеля. И с облегчением отключился.

* * *

Что вы с ней сделали, кто посмел настолько расстроить миледи? — немедленно отреагировал Энгель.

— О! — поднял вверх палец Цилен. — Что и требовалось доказать.

— Что доказать? — барон с возмущением уставился на целителя. — Графиня, между прочим, беременна. Ей противопоказаны волнения.

— Ничего такого, просто вы подтвердили, что графиня вам не безразлична. Первое, о чём вы спросили — что с женщиной, и кто её огорчил. Вас не встревожила весть о наличии у миледи магии, тем более, Огня. Вас возмутило, что кто-то расстроил графиню.

— Она носит моих детей, и я никому не позволю давить на Гвинет.

— Эн… лорд Делаверт, — подала голос графиня, — мне ничего не сделали, просто я испугалась, и огонек сам выскочил.

Энгель подошел к женщине и погладил ее по руке:

— Теперь я рядом, больше вас никто, — мужчина обвел притихшую компанию сердитым взглядом, — не будет пугать.

Император хмыкнул и обратился к Фоллену:

— Кто-нибудь может объяснить, откуда взялась магия? Насколько я понимаю, дар женщины забрал её первый муж?

Ректор развёл руками:

— Единственно, что я могу предположить — как все знают, мужчины не забирают весь дар, подчистую. Оставляют совсем немного, чтобы для здоровья девушки не было фатальных последствий. Видимо, под влиянием беременности, дар стал прирастать и развиваться. Никогда о таком не слышал, но у нас и тройняшек раньше не случалось, причем, зачатых в разное время.

— У девушки была стихия Воды, — осторожно добавил Визар. — Теперь у нее Огонь. Если бы стали развиваться остатки её собственного дара, то она не пульсар бы сотворила, а окатила бы всех водопадом.

Маги замолчали, глаза всех мужчин снова сконцентрировались на Гвинет.

Женщина невольно поёжилась, Энгель сразу накрыл её плечо рукой, приобняв у всех на глазах, и с вызовом посмотрел на императора.

Николае снова хмыкнул.

— Можем ли мы выяснить отцовство до рождения детей? — обратился он к Фоллену.