Муж напрокат

— Сделать партнером?! — Резко поворачивается к спутнице Белозерский.

Его голос непроизвольно повышается. Он мрачнеет. Явно не ожидал, что зайчонок, сидящий от него по правую руку, зайдёт так далеко. Лицо босса становится серым, как наша скатерть. Герман языком протирает свои ровные белоснежные зубы, играет желваками. Щурится. Между ними происходит немой диалог. Теперь кажется, будто и у него инсульт.

— Да, — с силой выдавливает. — Я давно планировал повысить Аню, — сглотнув и прохрипев, — и квартиру обещал.

— И ещё машину. Небольшую, в разумных пределах, естественно, — тихонечко добавляет она.

Белозерский закрывает глаза, затем открывает. Дышит громче.

— Я люблю дарить ей подарки, — взглядом коршуна прибивает секретаршу к стулу, а она, расхрабрившись окончательно, залпом пьёт воду. — Обожаю дарить подарки своей... — сквозь зубы, — своей любимой.

Дальше Белозерский и его ассистентка несколько раз переглядываются, а я тайком наблюдаю за ними.

— Что здесь происходит?! — шёпотом спрашиваю мужа.

— Понятия не имею, Ксюшенька, но, зная Белозерского, могу предположить — что-то очень интересное.

История Германа Белозерского и его секретарши Ани называется "ЖЕНА НАПРОКАТ".

Эпилог

Еще несколько месяцев спустя.

На моей новой пасеке царят тишина и умиротворение. Слышно приятное жужжание и стрекотание. Я беру трёхлитровую банку, ставлю на крышку улья и лью в неё воду из канистры, заполняю примерно на две трети. Потом тянусь за чайником и доливаю в тару горячей воды. Перемешиваю, чтобы в итоге жидкость получилась комнатной температуры.

На улице уже холодно, поэтому на мне куртка и простая вязаная шапочка. Беру ампулу со специальным средством от вредителей и, опустив в банку, внутри давлю её плоскогубцами. Так меньше риска, что химия попадет на руки, стекло я потом выкину. После чего тщательно размешиваю полученную водную эмульсию.

На дворе осень, а это значит, что пришло время бороться с клещом. Этого раствора хватит на все мои семьи. Надеваю респиратор и открываю улей. Откидываю шерстяное одеяло и холстину. Увидев дорогих сердцу малышек, несколько мгновений просто любуюсь ими.

Рамки стоят ровненько друг к другу и, наклонив банку, я поливаю их.

Пчёлкам этот раствор не повредит, а заразу, портящую им жизнь, убьёт. В некоторых ульях ещё лежит клеенка, я её убираю, потому что холодно и сейчас лучше заменить её на хэбэшную мешковину. Восковые наросты между рамками не трогаю, так пчелкам удобнее лазать в междурамочном пространстве.

Я обожаю свою работу. Как только Максим окреп, он, конечно же, сразу поднял вопрос о том, чтобы вернуть мне пасеку. Зная, что, работая с пчелами, я счастлива.

Другой бы стал настаивать на смене профессии. Ну куда жене бизнесмена с дым-пушкой возиться и муравьиную кислоту разводить? Но это не про моего любимого мужа, он всегда делает так, чтобы я была довольна.

Думаю об этом, и даже не верится. Как вообще можно быть настолько идеальным? Оказывается, ещё как можно.

Переделав запланированную на сегодня работу, закрываю последний улей.

Подобное блаженство от проделанной работы меня посещает, только когда я побываю на своей пасеке.

Вымыв руки в бочке, снимаю респиратор и раскладываю инвентарь. Ещё раз взглянув на свои домики, ощущаю приятное удовлетворение.

Пчёлки жужжат. Работают.

Сажусь в машину, завожу мотор и, вдоволь налюбовавшись на свои ульи, умиротворённо закрываю глаза. Всего на мгновенье, чтобы прочувствовать момент.

Ехать до нашего дома недолго. Всего минут пятнадцать.

Это место для меня новое, но уже стало родным. Муж нашёл его и купил целиком. Мне не пришлось переживать, что пчелы не приживутся и улетят. Я могу ухаживать за ними и качать мед. Целых двадцать семей. Это моё призвание, я люблю это. И Максим это знает.

Добравшись до дома, паркую свой грузовичок и спрыгиваю с высокой подножки. На мне старые узкие джинсы и короткая дутая куртка.

Захожу на высокое крыльцо и, расстегнув пуховик, открываю дверь. Из дома пахнет едой. А ещё слышен визг.

Кажется, шум идёт со второго этажа. Скидываю ботинки и спешу к лестнице.

Мы остались жить в доме Макса в Подмосковье. Ася пошла в первый класс, Ника продолжает ходить в частный садик.

Поднимаясь по ступенькам, собираю всё, что они раскидали. Мои девочки неисправимы. Но и их двухметровый друг-курьер не лучше. Я таки нашла у Дубовского недостаток. Он никогда ничего не кладёт на место. Ступать на пол в нашем доме надо очень аккуратно, мало ли что там валяется.

Приоткрыв дверь детской, я застаю яркую картину. Разложив несколько листов ватмана на полу, эти трое творят произведение искусства.

Они нашли общий интерес. Оказывается, мой муж с детства любит писать гуашью и масляными красками, а мои дочки обожают ему помогать. И не так уж важно, что после того, как они насладятся процессом, нам почти что приходится делать ремонт в каждой комнате.

Главное, что они больше не ссорятся.

На Максиме старые потёртые джинсы и моя любимая белая майка-алкоголичка, он рисует большое солнце.

Ника залезла пальцами в краску и просто оставляет на бумаге свои отпечатки. А Ася пытается нарисовать собачку в углу, при этом она ругается на коллег, что якобы именно они ей мешают создать настоящий шедевр.

Все трое перемазаны: лицо Максима в зеленых пятнах, у младшей дочери жёлтые волосы, а у старшей испачкан нос.

Кроме всего прочего, на паркетном полу разлита вода для кисточек. Валяются грязные тряпки и рваные листы палитры.

Вокруг всего этого безумия носится Цезарь и важно вышагивает кот Гриша. После лап кота Григория на полу остаются симпатичные кругленькие следы, а Цезарь… Ну он просто прыгает и лает.

— Какой ужас, — хохочу я, закрывая рот ладонями, — теперь неделю будем здесь убираться.

— Мама, — возмущается Ася, — эти двое не умеют рисовать и не дают мне. Они не понимают, как нужно!

— Вижу. — Припадаю я к косяку двери.

Затем малышки, словно опомнившись, бегут ко мне.

— Мама, мама! — кричат дочки.

И облепив с двух сторон, жмутся к моим ногам. Вокруг с лаем бегает Цезарь. Мурлычет Гриша.

— Милая, сегодня суббота — творческий день. Мы учимся рисовать пейзаж. — Максим макает длинную пушистую кисть в банку и ведёт довольно кривую линию.