Муж напрокат

В этот момент из-за кустов на меня бросается бродячая собака. Я пугаюсь, но ещё больше нервничает Макс. Он волнуется за меня и, схватив палку, прогоняет её. Очень долго возмущается, что подобных животных надо отлавливать и вообще она может оказаться бешеной. Размышляет об опасности и уколах. А я глажу его, улыбаясь.

— Тише, — прошу его успокоиться, но он очень сильно злится и, потерев висок, оглядывается на отставшее от нас животное.

На самом деле идея пойти пешком оказывается не самой удачной, потому что по дороге, кроме дикой собаки, нам встречаются неадекватные подростки, которые едва не врезаются в нас на велосипедах, двигаясь без каких-либо опознавательных знаков.

Максим снова раздражается. Шумит на них, пытаясь воспитывать. За меня он готов каждому из них набить морду. Волнуется, находясь на взводе. Психует, будучи в возбужденном состоянии. Я его всё время поддерживаю, понимая, что он просто очень устал и делает это ради меня.

Добравшись до дому, мы понимаем, что сил больше нет. Чересчур много событий. Желание одно — поскорее умыться и завалиться спать.

Но вместо того чтобы заняться этим, мы вынуждены пререкаться с Егором, который встает с дивана и, растрепав волосы, пытается указать нам на время.

— Никакого уважения к молодожёнам! — хохмит Максим.

— Да вы знаете, который час? Мне, между прочим, на работу!

— Какую ещё работу?

— Ту, которую я мог бы найти, если бы встал пораньше!

— Не кричи, — морщится Максим, — разбудишь детей! Ты так орешь, что у меня в ушах звенит.

— Это я ещё не ору! Просто у меня голос такой звонкий! — продолжает возникать Егор, бухтит что-то ещё.

В этот момент Максим разжимает мою руку и с оглушительным грохотом падает на пол.

Глава 31

— Максим! — В ужасе кидаюсь к мужу, начинаю его трясти.

Хватаюсь за надежду, но женское чутье, факты, его частые головные боли — всё это бьёт по темечку, как из брандспойта.

— Воды! — кричит Егор. — Надо его поднять!

Сознание сжимает ужасом, и я ничего не могу сообразить.

Может, его нельзя поднимать.

Не хочу верить, но здравый смысл подсказывает — с ним всё плохо. И я уже проходила через это. Перед глазами тут же всплывают посиневшие губы Ивана.

На мгновение я слепну, закрыв глаза руками и вскрикнув от боли.

— Он без сознания! Я звоню в скорую! — Мечется по дому Егор, широко и громко шагая, а мне каждое его движение будто молотом по голове.

— Скорая будет ехать очень долго, — хриплю и мечусь к выходу, сунув ноги в чьи-то шлёпки, кажется детские, они мне малы и спадают.

Фельдшер Марина живёт совсем близко. И, пока я бегу к её дому, даже на улице очень тяжело дышать. На груди словно камень, давящий на меня дикой слабостью: от усталости, от эмоций, от страха, от того, как стынет кровь в жилах. Предчувствую — не к добру он упал, плохо это.

У меня с дочерью так было. Я ещё не сдала анализы Аси и снимок ей не сделала, но в ужасе знала — воспаление лёгких. Будто воспринимала внутренним чутьём.

И сейчас то же самое. Противное, липкое, практически тошнотворное ощущение.

Подбегаю к забору, долблю в калитку.

Ночь на дворе. Сколько она будет открывать? Проснётся ли? И решится ли впустить? Женщина же, живёт одна. Я бы не открыла.

Как же я боюсь за него! Как же мне погано.

Слышу громкий лай собаки. Она прыгает на забор с той стороны. Бьёт лапами и гавкает.

Вроде бы включается свет. Вначале дёргается штора. Я продолжаю стучать и звать Марину, призывая её выйти, бьюсь в истерике. Нельзя медлить. Я ничего не знаю, но уверена — нельзя. Я люблю его, совершенно точно люблю. Ну за что? Ну почему я такая проклятая?

Только не опять, я не могу опять… Как было с Иваном.

— Эй, ты чё орёшь?

— Афанасий?! — перестаю ныть и тру кулаками глаза.

Вижу в дыру в заборе, что, поправляя штаны, со ступеней спускается замглавы администрации.

— Чё примолкла? Удивилась? Не стоит. Думаешь, я только с тобой спал, что ли? Всегда тебе изменял и жениться хотел из жалости, думал с детьми помочь. А ты дурой оказалась! Чё надо-то?

На меня нападает ступор. Правда, тут же отпускает. С детьми он хотел посодействовать — вначале натравил комиссию, потом взялся помочь… Помогальщик чёртов.

Надо же! Опять распетушился. То скулил, за батю просил, а то снова море по колено. Впрочем, плевать.

— Марина мне нужна! В ваши дела я не лезу!

— А ты чё, в свадебном платье, что ли?! — усмехается. — Слышал про праздник. Не мешал. Таки вышла за своего идиота. Быстро вы.

— Марину позови! Помощь, говорю, нужна!

— А ты тут не кричи. Соседей разбудишь. Лучше расскажи, что случилось. С детьми, что ли, что-то?

— Позови, пожалуйста, Марину! — шиплю сквозь зубы. — Мне нужна её помощь.

Не знаю, как он догадывается.

— А, понял! Твой кобель перебрал и теперь нуждается в поддержке и опоре.

— Марину позови!

— Не позову. Я хочу, чтобы ты страдала, как мучился я, когда ты меня бросила!

Плюнув и наматывая сопли на кулак, бегу обратно. Меня аж колотит. Надо собраться и успокоиться. Думать.

Прибежав домой, я вижу всё ту же картинку.

— Где фельдшер?!

— Там Афанасий.

— Афанасий?! — Мотнув головой. — Я дозвонился в скорую. У них одна машина, и она на выезде. У бабы Нюры инфаркт.

— А вдруг у него тоже инфаркт! — ору на Егора, кидаюсь к мужу. Упав на колени, глажу по волосам, не знаю, что делать.

— Может, его бить надо, поливать водой?! Трясти?! Мы Михалыча трясли, когда его ударило током.

— Я не знаю, — снова впадаю в истерику. — А если мы сделаем хуже? У него голова болела часто. Мне неизвестно, что с ним.

В это время из комнаты выползает моя заспанная, растрёпанная дочь.

— Мама, что случилось?

— Иди спать, — рыдаю, никак не могу взять себя в руки. — Егор, уведи её!

Быстрей бы приехала скорая. Шепчу какую-то молитву, пытаюсь собрать мысли в кучу, и в эти секунды начинает звонить телефон Макса, на экране горит «Саня». Его друг. Его приятель должен что-то знать. Он наверняка в курсе.