Мужчина ее мечты

Альберто опустил взгляд.

— Я не хочу расстраивать вас, Жан-Люк, но вы сами учили меня, что творите для исключительного меньшинства.

Лишь отчаяние на лице Альберто усмирило гнев Жан-Люка.

— Я понимаю, что идея революционна, но хочу попробовать.

— Вы станете посмешищем в мире моды. Никто из голливудских звезд не наденет ваши платья, если их будут носить простые люди.

— Мы с тобой тоже вышли из простых людей.

— Да, но мы поднялись над ними. — Альберто махнул в сторону рабочего манекена. — Она делает одежду для толстенных теток!

Сдавленный вскрик в дверях оповестил о появлении Хизер. Жан-Люк мысленно простонал, догадавшись, что она слышала грубое замечание Альберто. Приблизившись к своему протеже, он прищурился:

— Ты ошибаешься и должен извиниться.

Лицо Альберто вспыхнуло.

— Прошу прощения, синьора, — обернулся он через плечо.

— Это правда? — Хизер подошла к ним с озабоченным выражением лица. — Что мои модели испортят вашу репутацию?

Вероятно, она слышала не только грубость Альберто. Жан-Люк пожал плечами.

— Средства массовой информации капризны. Никогда не знаешь, как они отреагируют. Они могут высмеять нас или назвать героями и выдумщиками.

Хизер в задумчивости наклонила голову.

— А как важно на самом деле их мнение? То есть если продажи идут хорошо, разве это можно назвать провалом?

— Дело не в деньгах, — раздраженно возразил Альберто. — Высокая мода — это искусство.

— Главное, как мне кажется, чтобы люди были довольны, — объявила Хизер. — Если они тратят на что-то деньги, значит, это доставляет им удовольствие.

Жан-Люк улыбнулся.

— Мы сделаем это, Альберто. Благодаря Хизер мода станет доступна для женщин любой комплекции.

Альберт фыркнул, а Хизер просияла. Жан-Люк хотел притянуть ее в свои объятия, но тут его озарила внезапная идея.

— Мы можем использовать благотворительное шоу, чтобы оценить реакцию людей, — предложил он. — Хизер, вы сумеете подготовить несколько моделей к концу следующей недели?

— Полагаю, что да, — кивнула она. — Конечно.

Не желая привлекать других профессиональных манекенщиц, поскольку не хотел, чтобы о шоу и его присутствии в Техасе узнали средства массовой информации, Жан-Люк спросил:

— А вы знаете кого-нибудь из местных женщин, кто согласился бы продемонстрировать ваши фасоны?

— В городе полно толстух, — бросил с презрением Альберто.

Сердито сверкнув в его сторону глазами, Хизер повернулась к Жан-Люку.

— Да, у меня есть подруги, которые с удовольствием это сделают. И они совсем не толстые.

Она наградила Альберто еще одним сердитым взглядом.

— Ты тоже можешь представить что-нибудь из своей коллекции, — сказал Жан-Люк Альберто. — Твои модели представят Симона, Инга и Саша.

— Может, проведем конкурс? — предложил Альберто. Его глаза загорелись. — И пригласим в жюри знаменитостей.

— Нет, — возразил Жан-Люк. — Никаких знаменитостей, никаких средств массовой информации.

Альберто вздохнул.

— Почему? — полюбопытствовала Хизер.

— Это будет скромное мероприятие для местных жителей, — перебил ее Жан-Люк. — И доход пойдет в местный фонд.

Она улыбнулась:

— Как это здорово, что вы хотите собрать деньги для школьного района. Спасибо.

Он пожал плечами:

— Альберто займется подготовкой.

Было как-то неловко слышать о своей щедрости, когда наделе он подкупал подрядчика и мэра, чтобы молчали о его магазине.

Шоу уже вызывало у него неприязнь, потому что после его проведения начнется его официальная ссылка. Магазин закроется, и уже навсегда. Альберто с манекенщицами вернется в Париж. Люди решат, что он тоже уехал, он будет скрываться в здании с двумя своими охранниками на протяжении долгих двадцати пяти лет. Как сможет он жить по соседству с Хизер, не поддавшись искушению ее увидеть?

— А вы не хотите продемонстрировать что-нибудь из своих моделей? — поинтересовался Альберто.

Жан-Люк пожал плечами:

— Это не имеет значения.

Ничто не имело значения перед перспективой двадцатипятилетнего заточения и без надежды видеть Хизер.

— Ладно, — продолжил Альберто. — Тогда мы с Хизер покажем наши модели местной… публике и посмотрим, что они выберут. — Бросив на нее вызывающий взгляд, он вышел из комнаты.

— Все хорошо? — Хизер приблизилась к Жан-Люку.

— Да.

Она пристально посмотрела на него и нахмурилась:

— У вас такой вид, будто только что потеряли лучшего друга.

Он вдруг понял, что она была недалека от истины. При худшем развитии сценария он потеряет Хизер в результате мести Луи. Но этого он не допустит. Он убьет Луи. Хотя Хизер, к несчастью, все равно потеряет. Он не мог ее просить разделить с ним его ссылку, пожертвовав двадцатью пятью годами жизни.

Значит, придется с ней расстаться. Он позаботится о том, чтобы ни она, ни ее дочь больше ни в чем не нуждались. На него накатила волна сильнейших эмоций, и Жан-Люк понял, что собирался сделать все это не из чувства долга или чести, а во имя любви. Он и не заметил, что в какой-то момент влюбился.

— Все хорошо, — заверил он. — Меня лишь тревожит, что до сих пор мы не нашли Луи.

— Я как раз хотела поговорить на эту тему. — Хизер вынула из кармана листок бумаги и протянула ему. — Фиделии приснилась одна картина, написанная маслом. Она находится в этом музее на окраине города. Служительница сказала, что не закроет его, пока мы не приедем.

— Тогда мы немедленно туда отправляемся. — Жан-Люк взглянул на бумажку и подвел Хизер к двери. — Куриное, ранчо?

— Да. Самое известное в Техасе. Только теперь из него сделали музей.

Они вышли в коридор.

— Сделали музей, посвященный курам?

Она рассмеялась.

— Это был дом терпимости.

— Ага. Мог бы и догадаться.

— Ну да. — Хизер поморщилась. — Интересно, а откуда это известно Фиделии?

Они вошли в демонстрационный зал, и Жан-Люк увидел, что Робби устанавливает под потолком камеру наблюдения. На уровне второго этажа. И делает это, к несчастью, без лестницы.