Мужчина, который забыл свою жену

— Твою мать! — подвел итог Гэри. — Только не это! Опять!

Глава 24

После ухода Мэдди вечеринка угасла. Основная идея «Правда, забавно, что они опять вместе, не успев толком развестись?» утратила свой ироничный оттенок, как только невеста швырнула букет в лицо жениху, проорала, что не желает его больше видеть, и в рыданиях умчалась прочь. Гэри попытался сгладить впечатление парой заранее подготовленных шуток, но даже он понял, что момент упущен. Я кинулся за Мэдди, но она схватила ключи от машины и рванула с места со всей агрессивностью, на которую способна «хонда-джаз».

Инстинктивно Мэдди бросилась за утешением к подругам, но быстро вспомнила, что все её подружки сейчас веселятся у нас в саду с её неверным партнером. Поэтому она завернула на парковку супермаркета, где мойщик машин заявил, что у неё очень грязный автомобиль, — и тут она разрыдалась ещё раз.

Гости расходились, смущенно бормоча «спасибо» и уверяя, что большая часть вечеринки вполне удалась. Кто-то даже прихватил с собой старые свадебные подарки. А вечером заехала Джин, чтобы собрать кое-какие вещи Мэдди, и объяснила детям, что их мамочка пару дней поживет у своей мамочки, но обязательно им позвонит.

— Мне бы только поговорить с ней, — взмолился я. — Не могли бы вы передать, что нам необходимо поговорить?

— Ей просто нужно сейчас немного личного пространства,Воган. Такое в каждой семье случается…

Я обдумал её слова и пришел к выводу, что такое случается вовсе не в каждой семье. Муж и жена расстались, у него случился приступ загадочной болезни, закончившийся тотальной амнезией; он провёл неделю в больнице, никем не узнанный; потом увидел свою жену словно в первый раз и влюбился; блефовал на судебном слушании, передумал разводиться и заново завоевал свою жену. А на вечеринке в честь начала новой жизни вспомнил, что когда-то изменил ей, во всём признался, и она порвала с ним.

* * *

Мэдди отсутствовала дольше чем пару дней, и я превратился в обычного задёрганного одинокого родителя, который отправляет детей в школу, мчится на работу, потом мчится с работы, готовит ужин и не в состоянии помочь детям с домашними заданиями по математике. Вечерами мы усаживались «на часочек посмотреть телик», а спустя несколько часов дети расталкивали меня, задремавшего на диване, чтобы сообщить, что они идут спать.

Джейми и Дилли регулярно разговаривали с мамой по телефону, но не задавали вопросов, что будет дальше.

— Что ты хочешь — пасту с тунцом или сосиски с картошкой? — спросил я Джейми уже на второй вечер.

— Что угодно, — пожал плечами сын.

— Ну выбери что-нибудь одно. Паста?

— Ладно.

— Или всё-таки сосиски с картошкой?

— Пойдёт.

— Так что именно?

— Что угодно.

— Дилли, — шумно вздохнул я, — а ты что предпочитаешь?

Бедняжка Дилли изо всех сил старалась разрядить атмосферу и быть максимально покладистой.

— Мне всё равно, — нервно пролепетала она.

Мэдди каждый вечер звонила Джейми на мобильный. Проворчав несколько дежурных слов, он передавал трубку Дилли, которая за первые дни исчерпала лимит бесплатных звонков. Я писал Мэдди сообщения и письма, но она до сих пор не смогла себя заставить поговорить со мной.

Я предложил Мэдди вернуться домой, к Дилли и Джейми, но в своём разгневанном состоянии она расценила это как моё нежелание заниматься детьми, чтобы иметь возможность ухлестывать за очередной молоденькой учительницей.

Гэри и Линда приглашали меня на ужин. Я узнал, что они пытались разговаривать с Мэдди обо мне и подчёркивали, в мою защиту, что я, по крайней мере, не стал скрывать горькую правду.

— Да, это было ошибкой, он так и твердит, — говорила Линда, — но ведь не каждый мужчина смог бы признаться…

— Я бы ни за что не признался, — уточнил Гэри. Но у него были свои причины для депрессии. Он сообщил, что решил-таки закрыть «ТвоиНовости». — Я думал, это будет круто. Надеялся, мы растопчем Мердока.

— Э-э, он всё же довольно влиятельная фигура. В медиамире, я хочу сказать…

— Моя идея не сработала. Люди не новости размещают, а просто враньё всякое.

— Да, в отличие от журналистов из таблоидов?

— А мне нравилось. — Линда пыталась защитить проект. — Там был очень забавный клип про шимпанзе со шлангом…

— Линда! Идея была не в этом!

— То есть ты закрыл сайт?

— Я разместил сообщение, что ресурс закрывается. А какой-то шутник написал другое сообщение, что, мол, моя информация — это розыгрыш, а на самом деле «ТвоиНовости» куплен CNN, и теперь все в чате беснуются от восторга.

— В этом проблема мнения большинства. Толпа иногда ведет себя исключительно глупо.

Всё пошло наперекосяк. В двадцать лет вы полны оптимизма и намерены горы свернуть, вы строите планы и ждёте их скорого исполнения. После тридцати вы слегка контужены появлением детей, покупкой дома и дополнительной работой, чтобы оплатить всё это; у вас нет и минутки свободной, чтобы поднять голову и посмотреть, куда вы движетесь. К сорока у вас, наконец, появляется возможность перевести дыхание, критически оценить достижения и осознать, чего же вы добились. И тут внезапно понимаете, что это нисколько не похоже на то, к чему вы стремились, и вообще всё произошло само по себе. После сорока наступает Десятилетие Разочарования.

* * *

Последняя встреча с доктором Левингтон, которая сообщила, что собиралась звонить мне, узнать, как обстоят дела с моей амнезией, «но представляете, как забавно — забыла! Какой всё-таки удивительный орган — человеческий мозг!» Мы поболтали немного, потом она спросила, не появилось ли новых важных воспоминаний. Но я, поколебавшись, решительно ответил: «Нет, никаких». Самое любопытное, что, наверное, стоило бы ей рассказать, ведь из всех воспоминаний это первое, которое возникло, а потом опять пропало. Я ясно помнил момент, когда вспомнил об измене, но сейчас отношения с Иоландой, поездка в Париж представлялись просто каким-то размытым пятном. Как будто подсознание решило, что бестактно задерживаться на столь постыдном эпизоде.

Керамическая голова на столе доктора, судя по всему, пережила катастрофу — была расколота, а потом кое-как склеена.

В итоге доктор Левингтон объявила:

— Что ж, полагаю, мы больше ничего не можем для вас сделать. Ступайте и спокойно живите всю оставшуюся жизнь.

Я давно уже решил, что обязательно загляну к Бернарду, как только окажусь в больнице. Надо было зайти раньше, но из-за своей житейской суматохи я так и не выбрался до сих пор. Прямо слышу, как он усмехается: «Лучше поздно, чем никогда!»