Мужчина, который забыл свою жену

— Отличная идея! Возьмите мне кофе, — крикнул я вслед нашим велосипедисткам, а пёс увязался за ними.

— Не хочу мороженого. Можно мне деньгами? — тут же заныл Джейми, не желая проникаться серьёзностью момента.

Идеальная картинка — семейство сидит на террасе кафе в лондонском парке, дети таскают шоколадную пенку из кофейных чашек родителей, пробуют мороженое друг у друга. Я болтал и смеялся вместе со всеми, но будто наблюдал за сценой со стороны, подобно тайному антропологу В каком блаженном неведении относительно ценности этого момента пребывает вся семья; как хрупко и почти неосязаемо человеческое счастье. А ведь возможно, именно здесь и сейчас — лучший момент их жизни. Словно из далёкого будущего я оглядывался на сегодняшний день и понимал, что так оно и есть.

Мэдди, такая красивая и добросердечная, морщинки на лице от сорока лет улыбок людям. Джейми, тихий и важный, благоразумно и здраво рассуждающий. Дилли, исполненная энтузиазма и веры в добро; она готова сочувствовать каждому встречному и даже пса, выклянчивающего подачку, урезонивает так ласково и нежно, что тот расценивает это как приглашение взгромоздиться к ней на колени и лизнуть в нос. И я, по центру, фиксирующий в памяти сцену, прозревший и принявший собственную важную роль в своей семье; осознавший наконец, что являюсь одной из главных деталей, скрепляющих этот хрупкий самодельный механизм. Я чувствовал себя новорожденным отцом, евангелическим семьянином, готовым стучаться в двери воскресным утром и предлагать людям поклоняться их супругам: «За то, что, э-э, ваша жена произвела на свет новую жизнь, а вы дали ему имя Уэйн».

Впрочем, может, я просто отвлекся, потому что Дилли болтала без умолку, а я уже научился, как остальные члены семьи, отфильтровывать её трескотню.

— Пап-можно-я-поменяю-телефон-на-Блэк-берри-потому-что-ой-у-меня-мороженое-кончилось-но-это-совершенно-бесплатно-и-можно-даже-сэкономить-ой! — посмотрите-на-Вуди-какой-милый-и-клевая-рубашка-кстати-а-что-подарить-бабушке-ко-дню-рождения-а-сегодня-вечером- «Как-я-встретил-твою-мать»-можно-посмотреть-и-записать-чтобы-потом-еще-посмотреть-но-Блэкбери-Керв-не-то-же-самое-что-Блэкбери-Болд-900-который-для-бизнесменов…

Джейми с нежностью улыбнулся сестре и только заметил:

— До Рождества не рассчитывай, но таймер ты уже завела.

Мэдди рассказала мне кое-что о нашем тихом философичном сыне. В тот мучительный «очистительный» период, когда Мэдди жила у своих родителей в Беркшире, она однажды открыла дверь и увидела на пороге Джейми, в школьной форме. Ему пришлось целый час ехать на электричке, а потом ещё около часа идти пешком. Мэдди был потрясена и обрадована, когда сын внезапно объявился в доме дедушки с бабушкой, сжимая в руках шоколадку с апельсиновыми цукатами для своей мамы. И то время, что ему полагалось провести на дополнительных по математике, он сидел с матерью на лавочке в саду, уплетая вместе с ней шоколад.

— Короче, мы тут с Дилли поговорили…

— Вы с Дилли?

— Ну да. Я уговорил её заплатить за билет на электричку, — пояснил он с набитым ртом. «Съесть шоколадку вместе» означало, что Мэдди досталось два или три кубика, а ему — всё остальное. — В общем, мы подумали, что ты должна знать… что бы ты ни решила, делай так, как хочешь ты, а не, как думаешь, хочется нам. Потому что чего ты хочешь, того и мы хотим.

Мэдди говорит, она тогда в первый раз заметила, что у него ломается голос.

— Нет, так не пойдёт, — ответила она. — Потому что я хочу того, чего хотите вы, и, значит, мы зашли в тупик! — И поцеловала сына в макушку, чтобы он не видел её слез.

Позже я заметил, что Мэдди хранит в своей тумбочке обёртку от этой шоколадки. Всякий раз, натыкаясь на неё, я испытываю гордость за своего сына, которой, правда, предшествует мимолётная досада, что мне опять досталась лишь пустая обёртка.

* * *

На следующий день после того, как Гэри официально стал отцом, я пригласил старого друга отпраздновать это событие бутылочкой пива или, как в моём случае, минеральной воды. Гэри занял последний свободный столик, в опасной близости от мишени для дартса, где отскочившие от доски дротики запросто могли пригвоздить нас к месту.

— Ну, за прибавление.

— За это я, пожалуй, выпью…

— Надо же, девочка! Теперь в твоем доме целых два существа, которых ты не в состоянии понять.

— Кстати, как поживает Мэдди? — отважился спросить Гэри, глядя на воткнувшийся рядом с его ногой дротик.

— Отлично! Конечно, пока рано делать выводы. Но мы оба стараемся и, думаю, по-настоящему счастливы.

— Это хорошо. — Он отхлебнул из кружки. — Выходит, она так и не догадалась, что её папаша выдумал всю эту чушь про ложную память?

— Что-о-о?! — Челюсть у меня так и отвалилась от столь чудовищного предположения.

— Вот только передо мной не надо! — Гэри не скрывал отвращения. — Мы оба знаем, что ты трахал эту француженку. Помню, как ты хвастался мне. Да уж, он постарался, старина Рон, с этой кучей фальшивых ксерокопий и выдуманными психиатрами. Трогательно, что он зашёл так далеко, лишь бы соединить вас…

Очередной дротик чудом не задел меня.

— Ты хочешь сказать… Так я всё-таки…

Меня затошнило. Всё вернулось на круги своя?

Должен ли я рассказать ей или жизнь во лжи — единственный возможный выход? К счастью, мне так и не пришлось выбирать, ибо мгновением позже Гэри дико заржал, расплёскивая пиво.

— За двадцать лет ты ничуть не изменился! Как был доверчивым лопухом, когда мы познакомились, так и остался лопухом! Ох, видел бы ты свою рожу!

Я сумел выдавить естественную улыбку, используя мимические мышцы, предназначенные для грубой брани. Молодые игроки в дартс уступили место старикану в очках с толстенными стеклами, и мы сочли за благо переместиться к стойке.

* * *

Наутро в школе я слегка отклонился от программы и расписания, затеяв философскую дискуссию на последнем уроке в одиннадцатом классе.

— Итак, история, которую мы изучали весь год, — подлинная история, по вашему мнению?

— Ну да, потому что иначе это не история.

— Но кто сказал, что это правда?

— Правда, потому что так оно и было.

— Или это «правда», потому что все думают, что так оно и было? Письмо Таники в газету о подлинных обстоятельствах гибели её отца и большая статья, рожденная этим письмом, — это ведь изменило официальную историю, разве нет, Таника?

— Верно, а ещё мы собираемся посадить дерево и поставить табличку внизу. Вы придёте, сэр?

— Почту за честь.

Полгода назад подобный диалог вызвал бы свист в классе и язвительные насмешки, мол, Таника втюрилась в Ёршика-Вогана, но, похоже, сейчас всё это осталось позади.

— Видите ли, это вопрос восприятия. Если дерево в лесу падает, но никто не слышит его падения, был ли звук?

Пауза, во время которой класс напряженно обдумывал проблему.

— А что, дерево Таники уже рухнуло?