Мужчина с огнестрелом

— Что ж, значит полный контроль тебя Гамлетом я снимать теперь точно не буду.

— Система Кассандра не включала в свои приоритетные задачи избавиться от дополнительного вспомогательного блока системы Гамлет. Дублированные контролирующие цепи обеспечивают дополнительную безопасность кораблю и Мастеру.

— Во, баба! — патетически возопил Гамлет. — Я тут ее задницу прикрываю, когда она себя шпиёном вообразила, а она! Она!

Юлия отчетливо хихикнула. У меня закралось нехорошее подозрение насчет того, кто научил систему Кассандра отвечать подобным образом. Вот только… если эта вилорогая барашка вполне способна продумать интригу для ИД, почему она со мной-то рогами упирается, а не действует похожим образом? И… ржа, что будет, если она таки решит попробовать?! А может она уже меня за нос водит?

Ржа, пусть лучше упирается! Так по крайней мере понятно, что с ней делать. Ирина дала точные инструкции.

— Умерь возмущение, Гам, — потёр я ноющие виски, — Не хотел бы, чтоб она лезла — заблокировал бы сразу. Не поверю, что ты не заметил неуклюжих попыток взлома подконтрольной системы. Признай уже, что сам нарываешься, и приведи Кассандру в рабочее состояние. Мне и одной барашки в доме хватает.

— Ок, босс! Бу сделано! Касси, кончай придуриваться!

— Система Кассандра полностью готова к работе. Что желает Мастер?

— И ты, Юлия, поговори с ней….пожалуйста, — проигнорировал я нарочито-елейный тон проблемного ИД и устало вздохнул, — я сейчас и так держу себя в достаточно хрупком равновесии, курить хочется зверски. Не нужно устраивать женских заговоров дома.

— Да, Касси, хватит с них, — тут же посерьезнела Юлия и внезапно ласково погладила меня по спине, — Максу и так досталось. Сделай ему лучше его любимый мясной пирог и то вино закажи, забыла, как называется. И вообще, давай поухаживаем за нашим Мастером, а то он у нас прямо как не родной дома. Непорядок.

Гамлет удивлённо присвистнул, но тут же замолк. Я и сам бы так сделал… если б умел. Какие странные вещи творятся… но сама мысль о том, что это Оружие за мной поухаживает, а не, как все последнее время, я буду вокруг нее прыгать, показалась мне привлекательной. Во всяком случае — хотелось попробовать, каково это.

А Юлию эта мысль буквально воодушевила! Хм… что там Ириска говорила про стремление к самостоятельности? Это вот оно или нет? Пока скорее похоже на смесь чувства вины и материнского инстинкта, но я не против. Даже такое изменение во благо.

Дальше больше. Ужин мне накрыли в рекордные сроки, а вилорогая барашка, которая упорно игнорировала все мои попытки надеть на нее хоть что-то приличное, сама… САМА переоделась к столу. В элегантное и очень женственное платье, возможно, чуть более открытое, чем это принято в старых семьях, но вполне уместное дома за ужином со своим собственным Мастером.

Ржа, это что получается? Все наши войны о соблюдении дресс-кода совершенно ни к чему?! То есть, она ничего не имеет против нормальной одежды, хотя стоило мне что-то предложить еще буквально вчера, и Юлия демонстративно кривилась и не слушалась. И старательно растопыривала рога поперек любого моего пожелания.

А тут вдруг выясняется, что у меня на корабле живет весьма миловидная, улыбчивая и вообще очень приятная девушка, которая умеет себя вести, весело болтает на разные темы, слушает, что я говорю….

Где та дикарка, что всё делала назло, вечно сидела надутая, как цвирк на пустой куб и огрызалась через слово? И надолго ли хватит ее «благосклонности»? Да ради Прародителей, коль хочет, пусть все делает сама. А я… мысленно я усмехнулся: Теперь буду, если что, так же демонстративно кривляться, но к ее гардеробу не притронусь. Будет весело глянуть, как она отреагирует на свою же «тактику»!

— У тебя такое выражение лица, словно ты собрался в соседскую тумбочку, шоколадки воровать, — хихикнула Юлия и подложила в мне в тарелку еще один кусок пирога. Она хочет, чтобы я лопнул? Хотя… наверное, можно еще немного съесть.

— Лучше, — просто кивнул я, и с удвоенным усилием вгрызся в аппетитный ужин.

Но быстро спохватился и подсунул под нос этой барашке ее порцию. Молча. А то у меня рот занят.

И вот удивительно, она тоже молча взяла вилку и стала есть. Чудны дела ваши, Прародители.

Юлия.

Я замучилась, оказывается, воевать на два… нет, три… нет. А, короче, на несколько фронтов. И очень осторожно, поминутно замирая и оглядываясь на Макса, попробовала опустить один из щитов.

Ну вот с той стороны, откуда он все время меня долбил по поводу фигуры, одежды, воспитания и прочего. Самое обидное, что когда я дала себе труд об этом задуматься, оказалось, что говорил-то он правильные вещи. Но получился такой странный пердимонокль в моем мозгу, что… мда.

Я вот пока лежала на теплом Мастере в ванне с воздушным киселем, пыталась анализировать, как еще в интернате привыкла. Как так получилось, ведь я всю жизнь подчинялась старшим и прекрасно знаю, что такое дисциплина, жесткая иерархия и работа в команде. Балет — это не только индивидуальная техника, это ансамбль.

И на тебе. Ровно в тот момент, когда в полной заднице вдруг наметился просвет и появился волшебный мальчик с решением всех моих проблем — мне словно крышу снесло.

Или это еще раньше случилось? Еще тогда, когда моя отлаженная, как дорогой часовой механизм жизнь вдруг сломалась и покореженные шестеренки желаний, мотивов и рассчитанного самоограничения со звоном покатились в разные стороны?

Я тогда словно в омут с головой рухнула — сплошная чернота в памяти, ни вздохнуть, ни даже осмотреться толком. И безнадежность, полная. И от нее…

Я даже вздрогнула. Вспомнила. Вспомнила тот момент, когда достигла дня своей персональной ямы отчаянья, оттолкнулась от нее и начала медленно, очень медленно всплывать.

Вот оно, это странное чувство — когда у тебя ничего нет, тебе нечего терять. И появляется сумасшедшее, отмороженное и слегка равнодушное чувство свободы.

Когда Макс забрал меня из больницы, вылечил ногу и разом вернул все надежды на будущее — он, сам того не понимая, отнял ту чертову свободу пустоты. А я, вроде бы вцепившись зубами и ногтями за потерянную было жизнь, пытаясь втиснуться в уже сброшенную старую кожу, одновременно с этим всеми четырьмя лапами отбрыкивалась от любой его попытки вписать меня в рамки жизни новой.

Короче, психиатрия на гастролях, акт первый, па-де-де цыганочка с выходом.

Нет, дорогая. Подсознание — оно, конечно, вещь нужная. Да только воли ему лучше не давать. Пора начинать головным мозгом жить, а не спинным, в который одни рефлексы записаны.

Вот Макса взять… хотя бы. Да не охренела ли я на парня бочку катить с утра до вечера — рожа мне его, видишь ли, равнодушная не понравилась. Окстись, балетка, вокруг тебя в жизни никто столько не выплясывал, сколько этот парень, ты хоть спасибо бы сказала. Нет, челюсть вперед, волосы назад, мозги вообще в другой пуанте оставила.