Мужчина с понедельника по пятницу

– Боже, вчерашний вечер был просто катастрофой, – нервно посмеиваясь, призналась я Гаю, продолжая упаковывать осколки в газету и отправляя их в мусорное ведро. – Думаю, тебе теперь запрещено бывать в этом доме, – сказала я.

– Мне? – Гай тоже улыбнулся.

Мы сели на софу.

– Это была катастрофа! – повторила я. – Тебя выгнали, а я унылая старая дева, которая все ждет, когда настанет ее время.

– Ну, а я всего лишь садовник!

– А я продавщица!

– Мне тридцать семь!

– А мне тридцать пять!

Когда через окно я увидела, что к двери подходит Мэри, неся обед и кофе, я тотчас перестала смеяться.

– Как я скажу ей про вазу? – спросила я.

– Свали все на меня, – прошептал Гай.

Звякнул дверной колокольчик, и вошла Мэри, сказав: «Привет, Шляпмен!», потом спросила, не хочет ли он с нами пообедать. Она купила немного греческого салата, хумус, чипсы и хрустящие ржаные булочки.

– Одни мы не справимся, – заверила Мэри. – Что случилось? Что здесь происходит? – спросила она, когда никто из нас не произнес ни слова.

Мне пришлось во всем признаться.

– Венецианская ваза? – с болью в голосе переспросила Мэри. Я пообещала, что выплачу ей все до копейки, на самом деле не очень понимая, как это сделаю, но ей я говорить этого не стала. Я снова и снова бормотала извинения, когда она вдруг попросила взглянуть на осколки.

Когда мы закончили обедать, Гай подошел к бюсту голландца, встал на колени и заглянул ему в глаза.

– Этот человек выглядит очень важным, – предположил он. – С ним, наверное, считались.

– У него слишком огромный нос, тебе так не кажется? – спросила я.

– Если вы присмотритесь повнимательнее к деталям его сюртука, – добавила Мэри, – то заметите, что он был богат и наделен властью. О, а это просто завораживает. Только взгляните на это. – Она присела на корточки рядом с Гаем и указала на отверстие с левой стороны бюста, в том месте, где должна быть рука.

– Она разбита, – проговорил Гай.

– Ты прямо как Джилли, – проворчала она. – Конечно, разбита, но здесь должна быть его жена, где и положено, рядом с ним. Ее отсекли.

– Интересно, куда же она делась? – сказала я.

– Где твоя жена? – глядя на бюст, спросил Гай. – Тебе одиноко без нее?

– Может быть, она отправилась в круиз? – выдвинула предположение я.

– А может, ты сделал ей предложение, а потом она решила уехать? Такие вещи просто так не происходят. – Мы с Мэри обменялись взглядами. Гай встал и отряхнул пыль с колен. – Я никогда не был в подвале. Можно взглянуть? – спросил он.

– Джилли тебе покажет. А я пока здесь приберу, – сказала Мэри. По ее голосу я поняла, что она все еще думает о вазе.

– У тебя самый классный босс. – Гай улыбнулся Мэри, стараясь ее подбодрить. – Неудивительно, Джилли, что ты не хочешь уходить с этой работы.

Я повела Гая вниз по ненадежным ступенькам, попутно показывая, что потолок сыпется.

– Только взгляни, – сказала я и дотронулась до потолка, штукатурка тут же отслоилась.

Магазин Мэри походил на руины, но в этом было нечто волшебное. Это было такое место, где можно было бы поставить стол, зажечь свечи и устроить романтический ужин в окружении красивых предметов. Интересно, оценил бы это Джек? Но я почему-то решила, что вряд ли.

– Мэри все говорит, что приведет магазин в порядок, перекрасит, но никогда у нее до этого не доходят руки, – продолжила я. – Осторожней здесь, Гай. – Мы маневрировали между предметами, расставленными в темной комнате. Я изучила ее уже настолько хорошо, что даже с закрытыми глазами знала, куда можно шагнуть. Гай шел рядом со мной, стараясь не споткнуться.

– Иди сюда, – сказала я. – Я хочу показать тебе кое-что.

Я поймала себя на мысли, что протягиваю ему руку, чтобы помочь преодолеть полосу препятствий. Он взял ее, и я сразу почувствовала его тепло.

Мы шли, держась за руки, пока не дошли до круглого серебряного светильника.

– Я столькому научилась у Мэри, – пояснила я и теперь сама могла рассказать историю этого светильника, сделанного в двадцатых годах прошлого века, по образу и подобию круглых крестьянских фонарей, которые вешали на стены и вставляли в них по одной свечке.

Я жестом указала на старую люстру, говоря, как легко она бы работала, если бы была современной, потому что современное стекло отражает синий и зеленый цвет.

– У нее мутное стекло, – сказала я, – из-за сигаретного дыма. – У современных люстр почти нет характера. – Пока я говорила, Гай улыбался. – Теперь ты можешь увидеть это старое стекло тоже, – проговорила я, возвращаясь к серебристому круглому светильнику.

Гай кивнул:

– Мне нравится.

– Я знала, что тебе понравится. Мне так неудобно перед Мэри, – прошептала я, его лицо находилось совсем близко от моего.

– Несчастные случаи иногда имеют место быть, – заверил он. – Это и моя вина тоже.

Когда я провожала Гая наверх, я подслушала разговор Мэри с Бобом Чэмретом, ее мастером по стеклу и металлу. Он закончил восстанавливать некоторые вещички, которые Мэри купила недавно на ярмарке во Франции.

– Слушай, Джилли! – воскликнула она, когда мы вышли из подвала; ее настроение заметно улучшилось. – Помнишь тот старый фонарь? Только посмотри, что сделал с ним Боб!

Боб был маленьким толстеньким человечком с круглым лицом и яркими глазами. Независимо от погоды он носил свободные, слегка грязноватые футболки поверх старых джинсов. Когда Мэри хвалила его работу, он покачивался взад-вперед и его глаза светились гордостью.

– Я так рад, что вам нравится, миссис Гордон.

– Боб, ради всего святого, зови меня просто Мэри! Мы уже столько лет работаем вместе! – засмеялась она, добавив: – Уже по крайней мере лет двенадцать.

Гай взял пальто, сказав, что, пожалуй, пойдет. Я проводила его до двери, а потом вышла с ним на улицу.

– Спасибо за обед, – проговорил он. – И прости, что заставил тебя волноваться сегодня утром. Я должен быть позвонить, но мне надо было кое-что обдумать.

– У тебя все в порядке?