Мужчина высшей пробы

– Давай ему позвоним и все расскажем, – предложила девушка.

– Не могу, – насупился Максим.

– Хочешь, я?

– Ты можешь?

– Запросто.

– Нет, я должен сам.

Голос Кирилла Петровича поверг Максима в панику.

– Не могу, – передал он трубку Кате.

– Что-то случилось, Катюша? – спросил директор девушку, с которой недавно вернулся с Севера. Катя вела себя мужественно, не избалованная в доме, она переносила пленение легко, помогала Заломову, чем могла, поддерживала ребят.

– Да, случилось. Ко мне пришел Максим. Его мама увидела вас по телевизору, когда корреспонденты брали интервью...

– Да, и что?

– Она сказала... Нет, Максим хочет сам.

– Моя мама сказала, что вы мой отец. Это правда? – выкрикнул в трубку юноша.

– Как зовут твою маму?

– Лариса Петровна Скобцева, но Скобцев – это фамилия моего отца. Вернее, того, кого я считал отцом. Мамина девичья фамилия Цветкова. Мы ушли от него. Вернее, мама его бросила и вышла замуж за Шведова. Вы знаете Шведова?

– Конечно, он разговаривал со мной, когда просил принять тебя в лицей.

– И вы ни о чем не догадывались?

Кирилл молчал.

– Вы знали мою маму?

– Маму твою я знал. Мы с ней расстались много лет назад.

– Сколько?

– Максим, я не смогу тебе сейчас дать определенный ответ, я только что с самолета и ужасно устал.

– Я знаю.

– Мне нужно отдохнуть, но завтра, прямо с утра, я тебе обещаю, я поговорю с тем человеком, кто тебя воспитал. Потом встречусь с тобой, и все решим.

– А сегодня? – растерянно спросил Максим. – Как мне быть сегодня?

Катя, вырвав из рук трубку, проворковала:

– Кирилл Петрович, может, он сегодня останется у меня ночевать? Он такой растерянный. А у него дома кошмар!

– Катя, этот вопрос должны решать его и твоя мамы.

– Моя мама согласна. А его маме мы позвоним.

* * *

Наутро Кирилл поехал к Скобцеву.

Переживания мужчины, детские фотографии Максима, игрушки, бережно сохраненные, растрогали педагога. Беседа длилась долго. После чего покинутый муж и отец посоветовал Заломову взять, пока не поздно, Максима к себе, оторвать ребенка от беспутной матери, если Кирилл уверен в отцовстве.

Заломов обещал подумать. А пока, разыскав Максима, пригласил к себе в гости.

Растерянная физиономия любимой учительницы, ее наряд привели их обоих в шок.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

– Это все из-за моего простодушного характера, – вновь взывала к помощи учительницы мадам Скобцева. – И зачем я раскрыла сыну свою тайну? Если бы не этот ужасный случай с пленением ребят! Все было так неожиданно! Я не хотела, само вырвалось. Когда я увидела, как Заломов вываливается из этой ужасной избы! И ведь почему не повез ребят в цивилизованное место? Еще говорят, что я эгоистка! Если бы я Максима пустила вместе с классом, не известно, что бы случилось с ним в этой дыре! Максик такой скандал мне закатил.

Мадам Скобцева не могла допустить позора.

– Да еще эта его развратная пассия, Катей, что ли, зовут! Через ее постель, наверное, все мальчишки прошли. Как вы таких в своем лицее держите? Дочка какой-то спившейся артисточки! Не удивлюсь, если узнаю, что она и к вашему директору в штаны залезла! Она такими глазами на него смотрела, когда корреспондент спросил, как ребята относятся к поступку Заломова. Ответила за всех она. Что гордятся им и что он настоящий мужчина. А теперь этот настоящий желает отнять у меня сына! Оторвать от матери! – Мадам приложила платок к глазам. – Вы слышали об этом? Передайте ему, я найду на него управу. Он и место в лицее потеряет, и... Мой муж, я вам уже говорила, Артур Шведов, а это что-то значит!

– Да-да, я знаю. – Ольга отводила взгляд от Скобцевой, чтобы она не догадалась о большем.

– Вот вы, сразу видно, интеллигентный человек. Образование во Франции получили.

– Я вам сказала, что просто бывала во Франции, – уточнила Оля.

– Не важно, – отмахнулась Скобцева, – все равно видно. Так о чем я? Ну да, что вы мне посоветуете?

– Я вам посоветую... – Ольга замолчала, она находилась между двух огней. Если Максим останется у Кирилла, как сложится ее дальнейшая судьба? Если у матери... Жаль мальчика, он не заслужил этого. – Я вам посоветую не отгонять от Максима друзей.

– Вы имеете в виду эту...

– И ее в том числе. Максим может сделать назло и себе, и вам...

– Но она плохо влияет на мальчика.

– Он умный. Умнее, чем вам кажется. Он сам разберется и сделает выводы.

– Вы так считаете?

– Я убеждена. Дайте ему больше свободы, разрешите пользоваться всем, чем владеете сами, по его усмотрению.

– Что вы имеете в виду, деньги?

– Нет, я имею в виду ваш дом. Слышала, что он увлекается машинами. Определите его в школу юных автомобилистов.

– Что вы! Он давно ее окончил. А автомобиль... это мысль! Мы можем ему подарить автомобиль.

– Пока, наверное, еще рано, только после совершеннолетия. – Оля задумалась. Она действительно очень беспокоилась за мальчика. – Я не хочу вас пугать, но подростковая депрессия может привести к неожиданным последствиям.

– Вы о чем?

– Знаете, нам в вузе по педагогике читали лекции...

– Во Франции? – упрямо настаивала на своем Лариса.

– Я же вам сказала, что училась в Москве, – терпеливо напомнила Оля.

– Ах да!

– Так вот, о случаях детского суицида.

– Что вы такое говорите!

– Я не говорю, просто вас предупреждаю. В этом возрасте подростки очень ранимы. Ваш Максим не исключение. От сознания своей ненужности в этом мире он может решиться на что угодно. И кроме того, собственная жизнь не представляется детям большой ценностью. Чтобы отомстить, он может решиться на что угодно.

– Отомстить кому? – Глаза Скобцевой широко раскрылись.

– Прежде всего родителям. Вы должны обеспечить ребенку тыл, сделать так, чтобы он всегда знал, что он вам необходим и очень дорог.

– Да-да, подальше от беды. А вот то, что вы сказали о доме... Вы умница! Я устрою ему праздник. Соберу друзей. У него скоро день рождения. Составлю меню. Ужин закажем в ресторане. И чтобы отбить от этой чернявой, приглашу дочь главы управы. Она, правда, не очень привлекательная, но отец с такими связями! Муж не будет возражать.

– Дайте сыну возможность выбрать самому и ребят, и повод, по которому он их соберет. И конечно же, никакого изысканного меню. Ребята в таком возрасте просто высмеют его.