Мужчина, женщина, ребенок

– И да, и нет. Мы попали в чудовищную пробку. Мы все еще не доехали до аэропорта, а самолет уже улетел.

– О, – сказала женщина.

– Послушай, есть только один разумный выход. Нам нужно остаться в Лексингтоне, чтобы Жан-Клод мог вылететь завтра. Ты согласна?

Немного поколебавшись, Шила ответила:

– Полагаю, в этом есть смысл.

– Как девочки?

– Немного спокойнее.

– Я хотел бы им сказать что-нибудь. Они будут со мной разговаривать?

– Сомневаюсь.

– Опустите еще сорок центов за следующие три минуты, – раздался гнусавый голос в трубке.

– Послушай, Шила, – поспешно сказал Боб, – я тебе еще позвоню, когда попаду домой.

– Хорошо.

– Я люблю тебя, – быстро сказал мужчина, когда связь уже оборвалась. Он надеялся, что жена его услышала. Боб многократно репетировал этот разговор, прежде чем позвонить.

Повесив трубку, он вышел в обеденный зал кафе «Уэлсли Хауард Джонсон». Жан-Клод сидел в углу, тыкая вилкой в жареных моллюсков (был рыбный день). Боб сел напротив.

– Как насчет того, чтобы остаться здесь еще на день? – спросил он. – Мы могли бы переночевать в нашем доме в Лексингтоне. Как ты думаешь?

– О, да, – ответил мальчик.

23

В кои-то веки девочек не нужно было уговаривать ложиться. Они восприняли отсутствие Боба с видимым спокойствием или, по крайней мере, без бурных эмоциональных реакций.

Но Шила не могла избавиться от чувства возмущения. Даже когда Боб звонил из дома в аэропорт, он, казалось, искал предлога затянуть дело. Может быть, он нарочно пропустил рейс, чтобы провести лишний день со своим сыном.

Женщина была зла, потому что муж оставил ее одну улаживать ситуацию с девочками, считая, как обычно, само собой разумеющимся, что она со всем справится. Боб даже не извинился, что остается на ночь в Лексингтоне. Мы что – для него уже ничего не значим? Где, наконец, его приоритеты?

Гэвин Уилсон приехал ровно в половине десятого. Он выглядел совершенно по-другому. Присмотревшись, Шила поняла, что мужчина был в костюме и галстуке.

– Привет, Шила, – его голос соответствовал официальности костюма.

– Заходите, – пригласила она. – Могу я вам предложить что-нибудь выпить?

– Пожалуйста, виски с водой, если это нетрудно. – Гэвин вошел вслед за ней.

– Вы имеете в виду – со льдом?

– Да, пожалуйста. Я совершенно американизировался.

Когда Шила вошла в гостиную, мужчина беспокойно оглянулся по сторонам.

– Боб – он остался в Бостоне, – сказала Шила, насколько могла непринужденно.

– Да? Какие-нибудь проблемы?

– Нет, конечно, нет. Просто задержался в последнюю минуту.

– Вот как?

– Садитесь, пожалуйста, Гэвин. Я принесу напитки.

Это ощущение настигло женщину, когда она открывала холодильник. Внезапно напряженное притворство оказалось выше ее сил. Она закрыла дверцу, прислонилась к ней и заплакала. Тихо, неудержимо.

Это было облегчение. Шила поняла, наконец, насколько ей было необходимо дать себе волю. И как долго она ждала этого момента.

И вдруг женщина ощутила себя в чьих-то объятиях.

Гэвин вошел в кухню так тихо, что она не услышала.

Не отпуская Шилу, он прошептал:

– А теперь, Шила, расскажете вы мне, наконец, в чем дело?

Охваченная противоречивыми эмоциями, женщина была не в силах шевельнуться.

– Я вас совсем не знаю, – сказала она, не оборачиваясь.

– Если это может помочь, – сказал он мягко, – мою благонадежность проверяла ФБР. Это значит, что мне можно доверить самые важные секреты.

Шила тихонько рассмеялась. Он по-прежнему держал ее в объятиях, и она не пыталась высвободиться. Голос мужчины чуть-чуть дрогнул, когда он сказал:

– В любом случае, чего бы это ни стоило, я думаю, что начинаю в вас влюбляться.

Женщина не отвечала.

– Пожалуйста, ответьте мне, Шила. Мне потребовалось немало мужества, чтобы это сказать.

– Глупости, Гэвин, – сказала она. Гэвин все еще не отпускал ее.

– Я знаю, у вас есть все основания мне не верить. Мы с вами только что встретились. И, конечно, я очень неуклюже пытался ухаживать за вами в ресторане. Я был в таком бешенстве потом, что почти два часа бродил по набережной. У меня действительно должен был быть несчастный вид. Даже уличные грабители от меня шарахались.

Этот человек пытается сказать, что он и правда меня любит, думала Шила.

– Я хочу сказать, это было чудовищно с моей стороны не понять, что что-то вас беспокоит.

– Ничего, – возразила женщина. Это не был ответ на его вопрос, а просто констатация ее чувств.

– Послушайте, – продолжал он, – я приехал сюда не просто извиниться, но постараться вас успокоить. Вы себя лучше сейчас чувствуете?

– Да.

– Хорошо. А теперь вернемся в гостиную, и я приготовлю для нас что-то выпить. Может быть, мы сумеем поговорить о том, что вас волнует. Вам тоже виски?

Шила утвердительно кивнула.

– Тогда пошли.

Гэвин подал стакан и сел в кресло напротив.

– Итак?

– Итак, что?

– Вы поняли, что я вам только что сказал?

Шила кивнула.

– И?

Она заглянула в содержимое своего стакана, а потом на него.

– Гэвин, я не обманываюсь. Вы – как бы это сказать? – интеллектуальный кумир. Я – с другой стороны…

– Не заканчивайте эту фразу, Шила. Вы не только умница и красавица, вы чрезвычайно впечатлительны и чутки. И если мой инстинкт меня не обманывает, мы с вами оба – члены ОРД.

– Что такое ОРД?

– Общество раненых душ. На самом деле, я – его основатель.

– Вы мне совсем не показались раненым.

– Просто я научился лучше это скрывать. Немного цинизма всегда помогает.

Женщина молчала.

– Вчера за обедом я не рассказал вам всю историю. Когда я покинул Англию, а моя жена там осталась, она предпочла не столько Оксфорд, сколько некоего оксфордского ученого. Очень симпатичного профессора философии. Так что моя слава «кумира», как вы лестно меня назвали, не компенсирует тот факт, что моя жена придерживается другого мнения.