Мужчины и женщины

– О, Господи! Рахелька, иди уже!

Как только Рахелька показалась из двери, Алекс закричал:

– Рахелечка, ты где? Мы без тебя соскучились!

Рахелька убыстрила шаг. Алекс, подскочив к ней, чмокнул полную белую руку:

– Прелесть моя! Просто прелесть!

Вера неожиданно засмеялась.

Потянуло острым дразнящим запахом жареного мяса. Сева принялся носить салаты. Константин открыл свою ребристую важную бутылку.

– Костя! – Расширил глаза Алекс. – Это действительно оно?

– Оно, – дружелюбно ответил Костя.

– Что, мужики, пора? – Подскочил весёлый Сева.

– Конечно, пора! Куда наливать? Стаканы? – Алекс предвкушающе потёр ладони. – Сева, как ты знаешь, я не пью, но когда доходит дело до конкретики…

– Когда доходит дело до конкретики, даже я пью, – пророкотал Георгий.

Сева подобострастно засмеялся.

– Марусечка!! – Закричал. – Где ты, милая?

Мария в нарядном платье, скрадывающем её полноту, вышла из дома. Опираясь на трость, и удерживая в другой руке ещё одно блюдо, направилась к гостям. К ней смешно подбежал тщедушный Костя, что-то укоризненно говоря, отобрал тарелку – помог.

– За именинника! – Возвестил Алекс.

Сева сиял.

– Марусечка? – Подмигнул.

Мария подняла бокал. Все потянулись к ней, чокаясь. Потом некоторое время ничего не было слышно – гости увлёклись едой. Мария из-за утренней обиды расстаралась вовсю – на столе были и оливье, и винегрет, и какой-то необычный рыбный салат с ананасами. Сева из окна спальни протянул удлинитель, перебросил его через ветку сосны, и лампочка, покачиваясь от дуновений начавшегося ветерка, и бросая тени, освещала склоненные головы и заставленный тарелками стол.

Маленькая Ира со своими смешными косичками, сидя между Георгием и мужем, вполголоса спросила:

– Георгий, а где вы учились?

– У Климовича, – неспешно прогудел Георгий, – интересный такой был старикан – жестокий. По анатомии гонял. До сих пор мышцы помню – пронатор, супинатор… Чтобы рисовать обнажённую натуру, надо не только чувствовать начинающееся движение, но и знать фактуру. На самом деле очень сложные и тонкие вещи!

– И вы знаете? – Спросила Ирина, по-девчоночьи закручивая косичку на палец.

Георгий поперхнулся. Посмотрел внимательно. В неверном свете глаза сидящей рядом маленькой женщины выглядели огромными.

– Уж знает, Ирочка, знает, – затараторил Костя. – Гоша… Георгий, вы разрешите вас так называть? Так вот, я читал – Пикассо, не отрывая карандаша, рисовал одной непрерывной линией, и как выходило! Все ахали!

– Пикассо, это Пикассо.

– Это кто там рисовал? – Всё ещё сердитая, спросила рыжая Рахелька. Она, опустив голову, царапала кончиком вилки по столу.

– Конечно, я! – Не пропустил Алекс.

– Саша, я серьёзно!

– Так вы, Алекс, тоже художник? – Внезапно разлился грудной смех Веры. – И кого рисуете?

– Женщин… – в тон Вере хохотнул Алекс. – Вон, Рахельку нарисовал.

– Надеюсь, это не первый ваш рисунок?

– Ну, вы скажете!

– А вот ответьте, господин художник – вашу Рахельку было трудно рисовать? Или легко?

– Чего? – Растерялась Рахелька. – Не поняла? Саша?! – От повторной обиды юная девушка была уже готова расплакаться.

– Всё хорошо, милая…

– Может, хватит? – Зло сорвался Игорь.

Алекс и Вера обменялись взглядами.

– Сегодня попал в ситуацию… – Возвестил Сева.

– Что-что?

– Да так… Одному типу хотел в глаз дать… Нахамил он мне. Я, вообще, резкий. На самом деле, их двое было.

– Двое… – С неопределённой интонацией произнёс Костя.

– Ты что, не веришь?!

– Верю. – Костя примирительно поднял руки. – Они, конечно, убежали?

– Выпьем? – Примирительно прогудел Георгий. – Убежали и убежали, что говорить.

– Да-да, – торопливо поддержала Ира. – Георгий, а где у вас мастерская?

– На Яффо. Приходите… – Тяжело повернулся к ней.

– Придём, придём! – Радостно зачастил Константин. – Теперь не отвертитесь! И подарок принесём, и посидим. Эх, люблю запах краски! Ириш, ну, почему я не художник?

Георгий неопределённо хмыкнул.

– А нас с Рахелечкой ты не приглашаешь? – Вмешался Алекс.

– Приходите и вы…

– Мне тоже интересно, – своим чарующим голосом сказала Вера, – я у художников давно не была.

– Кстати, и я рисую! – Заявил Сева. Он совсем опьянел. – Одному недавно так морду разрисовал.

– Сева! – Ужаснулась Мария.

– Что, Сева?

– Прекрати…

– Ты смеешь меня останавливать? Хотя… – Сева, пошатываясь, встал. – У меня тост – за прекрасных дам!

– Очень оригинально…

– Да, оригинально! – Сева икнул. – Кто-то против?

Прошёл ещё час. Угли не только припорошило сизым, но кое-где уже возвратился их первоначальный чёрный цвет. На решётке лежали последние, никому не нужные, пережаренные крылья, виски и вино было выпито. Мария, сославшись на головную боль, ушла в дом, Сева спал, положив голову на руки. Вера курила. Алекс, успокаивая, ласково обнимал свою Рахельку. Задумавшийся Георгий более чем когда-либо напоминал севшего на задние лапы медведя. Подул прохладный ветерок, Ира показала мужу на часы, тот встал. Пора было расходиться.

"Эхо Москвы"

Удобная «Мазда» легко набрала скорость и в такт движению сразу закачалась свисавшая с зеркала заднего вида картонная ёлочка, её чуть приторный сосновый запах начал ощущаться сильнее. Светилась зелёными цифрами приборная доска, Костя отчаянно зевал и, прищурясь, изо всех сил вглядывался вперёд. Ира нарушила молчание:

Конец ознакомительного фрагмента.