Мужчины с золотыми наручниками

Бл*ть! Он хотел, чтобы она забеременела. Если бы она забеременела, они были бы связаны друг с другом покрепче любого контракта. Даже если ему удастся заставить ее подписать с ним контракт на чистое Д/с, все равно она в любой момент может уйти не оглядываясь. И он не сможет ее удержать. Джейк прекрасно понимал, что его время с ней ограничено. Когда они найдут сталкера и Серена будет в безопасности, она покинет их и, скорее всего, никогда больше не заговорит с ними. Или же их единственным контактом будет клуб, с ним в качестве ее наемного Дома.

Но ребенок связал бы их навсегда.

Он прижал смазанную пробку к ее сфинктеру, и в его мозгу завертелась мысль. Серена была бы прекрасна — вся такая пышнотелая, округлая, и с ребенком под сердцем. Его ребенком. Или ребенком Адама. Впрочем, это не имело значения. Ребенок будет их, и они должны будут найти способ функционировать как семья. Он будет нужен ей. Ей нужен будет Адам.

Серена ахнула, и этот слабый звук вонзился прямо ему в пах. Он провел пробкой по ореолу вокруг ануса, прежде чем начать вводить.

— Выдохни, любимая, — наставлял ее Адам. — Выпрями спину. Позволь пробке войти.

Адам. Адам был милым. Адам был тем, без кого она уже не могла обойтись. Он заботился о ее повседневных нуждах. А Джейк был просто куском мускулов, готовым принять любую пулю, которую выпустят в ее сторону. Кого, черт возьми, он обманывал? Серена уже знала, что почем. Мужчина был хорош в качестве живого щита, для исследований и для траха. Он никогда не сможет сесть и поговорить с ней о книгах так, как это делал Адам.

Какое-то неприятное чувство начало расползаться у него в груди. Если она и забеременеет от него, то все равно не захочет видеть его рядом.

Джейк надавил на пробку, стараясь действовать осторожно, хотя на самом деле ему хотелось отбросить эту чертову игрушку и засунуть внутрь свой возбужденный орган. Пробка наконец подалась и глубоко вошла в нее.

— Видишь, все оказалось не так уж страшно, — сказал Адам, пройдясь рукой по ее позвоночнику вверх и вниз.

Адам играл роль хорошего парня, а Джейку всегда доставалась роль плохого. Таково было его предназначение. Он снял со стены стек.

— На этот раз считать не нужно, Серена. Ты получишь пятнадцать ударов за неподчинение приказам и протоколу. И еще десять за то, что выругалась на меня.

— Но Адам уже отшлепал меня!

— И еще пять за то, что устроила мне тут допрос, — она действительно не понимала, что сама себе роет яму. — Ты хотела двух Мастеров. Адам наказал тебя. Теперь пришел мой черед.

Серена упрямо промолчала и оттопырила зад.

Его охватило чувство некоторого облегчения. На мгновение Джейк подумал, что она скажет ему уйти. Что он может потерять и ее, и Адама в одно мгновение.

Но это ощущение прошло. И она все еще хотела познать темное искусство, которому он мог ее научить. Без всякого предупреждения Джейк нанес удар хлыстом по ее заднице.

Серена вскрикнула, содрогнувшись всем телом. Ее руки, скованные наручниками, вцепились в козла.

— Ни звука, саба.

Джейк снова ударил, обрушив кожаный кончик стека на бледную плоть ее ягодиц. Он готов был на стену лезь. Вид его метки на ее попке действовал на него крайне возбуждающе. Он был предельно осторожен, чтобы у нее не осталось синяков, но розовые полосы продержатся на ее коже на день или два, отмечая эту женщину как его сабу. Джейк хлестанул еще два, а потом и три раза, распределяя удары по телу Серены, в ожидании, когда боль вспыхнет и вольется в ее кости, согревая ее изнутри.

— Проверь ее, Адам.

Ему нужно было знать, все ли идет так, как задумано. Если она не завелась, если чувствует одну лишь боль, то он уйдет, полностью сознавая, что ему нечего ей предложить.

Пальцы Адама исчезли между ног Серены, а когда снова показались, напарник Джейка втянул их в рот, слизывая ее соки.

— Она как спелый, сочный персик, брат мой. Ей это нравится.

По крайней мере, хоть что-то шло правильно. Серена действительно хотела Дома. Жаль, что большего она не желала, но хотя бы это он может ей дать.

Джейк продолжал считать удары в уме, заставляя себя глушить ненужные эмоции. Несколько дней он пытался быть терпеливым, любящим мужчиной, который, как ему казалось, был ей нужен. Он пытался говорить с ней, но она замкнулась в себе. Джейк разбирался со страховыми агентами, пока Адам занимался ее делами. А она сидела, уставившись в экран компьютера, отгородившись от них обоих.

Серена дала ему только один способ достучаться до нее, но и на него наложила ограничения. Джейк понимал, что нужно хотя бы частично вернуть себе контроль над ситуацией. Ему нужно придерживаться их с Адамом принципа «Начинай свой путь так, как намерен дальше идти». А это означало, что он должен установить границы. Рамки между ними, которые будут определять их поведение.

Твердой рукой он неумолимо продолжал пороть ее. И все равно Серена не плакала. Когда он закончил, Адам помог ей встать. Ее лицо было красным, однако она не проронила ни одной слезинки.

Он пытался пробиться сквозь ее стены, но они были слишком высоки, чтобы их преодолеть.

— Ты в порядке?

Этот вопрос Джейк всегда задавал сабмиссивам.

— Я в порядке, Сэр, — снова солгала она, хотя ответ был очевиден. Еще одна стена.

Несмотря на то, что его сердце, казалось, вот-вот разобьется вдребезги, он все еще чертовски хотел ее. Джейк расстегнул кожаные штаны, освобождая свой член.

— Есть способ отблагодарить своего Дома за урок дисциплины. Надо ли мне объяснять тебе, как именно?

Наконец она позволила себе улыбнуться.

— Думаю, я знаю, чего от меня ожидают. Благодарю, Сэр. Урок дисциплины был весьма познавательным.

Это должен был быть связующий опыт — глубокое, эмоциональное и преобразующее переживание, но он был уверен, что она просто старалась сохранить в памяти пережитое для последующего использования в своей работе.

— Дай мне свои руки, — скомандовал Джейк.

Он расстегнул наручники и отложил их в сторону. Как бы ему хотелось увидеть ее в полном бондаже (прим.: т. е. полное обездвиживание партнера различными способами. Например, привязывание к кровати в позе звезды и т. п.). Джейк обожал наручники. Если бы она принадлежала ему, он бы всегда носил их с собой, чтобы иметь возможность связать свою маленькую сабу всякий раз, когда ему заблагорассудится. Если бы Серена действительно была его, то он бы заковывал ее в наручники и трахал в самых невероятных местах, и этот опыт создал бы между ними особую связь.