Мужские игры

– Макс?

– Слушай, Стар! Я сегодня просто самый счастливый. Никогда не догадаешься.

– Заткнись, - без затей остановил нарождающийся поток Забелин.
– Звоню доложить - схема полностью готова, можно согласовывать.

– Вот за что тебя люблю я. Когда и где?

– Где скажешь. Только не в казино.

– Нетонкий ты, Алексей Павлович, человек. Злопамятный. Тогда у тебя дома?

– Но без девок.

– Какие еще девки? Развратник ты старый. Я ж тебе полчаса как втолковать пытаюсь - Наташка приняла мое предложение. Пока лишь сходить в театр. Но - шажок! Все, чао-какао. Слева, из парка донеслись бодрые выкрики. У того же памятника героям Плевны, где за час до этого нежились парочки, теперь проходил митинг - возле красного знамени ожесточенно жестикулировали десятка полтора человек. Среди них он с удивлением узнал своего соседа по дому - вышедшего в отставку полковника. Милого, улыбчивого человека. С искаженным от возбуждения лицом он яростно размахивал рукописным плакатом "Фюрера Бориску - на рельсы!". Столпившиеся рядом вздымали кулаки, стараясь привлечь внимание прохожих. Но те продолжали идти непрерывным потоком, не останавливаясь и лишь чуть косясь на привычную картину, - у каждого были свои, куда более важные дела. Где-то среди снующего множества людей затерялась сейчас худенькая фигурка, несущая в себе какое-то внезапно обнаруженное, неведомое ему горе.

Через день Максим позвонил сам.

– Стар, боюсь, у нас проблемы! Вчера изложил нашу концепцию Мельгунову. В смысле, то, что ему знать положено.

– И?

– Отложил. И не могу пока уломать. То ли что-то его насторожило, то ли по жизни вами, олигархами, запуган. Но - вижу, колеблется. Как бы не начал с Петраковым советоваться. Тогда это будет беда.

– Тогда да, - согласился Забелин. Вслушался в неровное, нетерпеливое дыхание. - Есть предложения?
– догадался он. - А то. Не на тебя ж рассчитывать. Надо Юрия Игнатьевича стимульнуть.

– В лапу, что ли, дать?
– съехидничал Забелин.

– Безнадежно испорченный ты деньгами человек. Надо, чтоб испугался, и сам захотел. Не вникаешь?

– Кажется, вникаю, - сообразил Забелин.
– Ладно, завтра ждите в институте. Но ты - тот еще интриган.

– Перепроверьте. На меня должен быть пропуск, - при виде неспешно перебирающего какие-то записки институтского охранника Забелин начал терять терпение. Второй, в такой же пятнистой форме, широко раздвинув ноги, бдительно следил за посетителем из-за турникета.

Позвонил телефон, и охранник, отложив в сторону списки, принялся объясняться. Объяснялся он обстоятельно, неспешно, что-то записывая. Затем положил трубку, взялся вновь за папку с записками, задумчиво посмотрел на изнывающего подле мужчину.

– Так как фамилие?
– в третий раз поинтересовался он.

– Ребята, полдня возле вас проторчать - это не слишком расточительно?
– Забелин давно отвык от стояния в очередях и у турникетов проходных.
– У меня, между прочим, один рабочий час под сто долларов стоит.

Лучше б промолчал. Глаза охранника расширились, и он впал в анабиоз. Только губы быстро шевелились. Парень мучительно подсчитывал. И чем дольше считал, тем более вылезали из орбит глаза. Дальнейшее молчание становилось негуманным.

– Посмотрите ещё раз, - вернул его к жизни Забелин.
– Я к Флоровскому. Если нет пропуска, позвоните ему: пусть подтвердит.

– - К Максим Юрьичу?
– преобразился охранник.
– Ну, так Вы б сразу...

Он потянулся к тоненькой, отдельно лежащей папочке с аббревиатурой "М.Ю.Ф.",

Поспешно выписал пропуск, на этот раз проигнорировав зазвонивший заново телефон.

– Уж извините, что задержали. Но - порядок. Максим Юрьевич сам с нас требует. Отметить у него не забудьте, - пропуская, интимно напомнил охранник.

– Третий этаж, пожалуйста. Может, проводить?
– предложил второй. Этот явно изнывал от безделья.

– Ничего, сам как-нибудь найду. Как же тут без вас? Маленькая, но удача: первый резерв на сокращение Забелин обнаружил прямо на входе.

Войдя в свеженький, с зеркалом по стене лифт, Забелин проигнорировал пылающую красную кнопку третьего этажа и нажал сразу на последнюю цифру - 10.

"Поищешь ты меня", - злорадно подумал он, ни секунды не сомневаясь, что о его приходе Флоровскому уже доложено, - похоже, успел вышколить персонал.

Выйдя из лифта на десятом этаже, Забелин замешкался, силясь понять, куда его занесло. Он оказался на загадочной территории среди множества дубовых дверей с кодовыми замками и витиеватыми вывесками, выходивших в покрытый ковром коридор. В холлах среди кожаной мебели стояли вазоны с цветами и импортные телевизоры. В дальнем углу перед витой, свежеокрашенной лесенкой на чердак висела табличка - "PRIVATE, вход в Зимний сад". Все вокруг сияло свежестью и дышало процветанием.

– Что-то ищем?
– возле Забелина возник секьюрити. В сшитой по ладной фигуре форме он напоминал тореодора.

– Да вот, похоже, институт собственный потерял, - Забелин шагнул по лестнице вниз.

Девятый, восьмой, седьмой этажи, - всё те же следы преуспевания, быть может, чуть более застенчивого, - двери металлические, ковролин. Арендаторы!

И только на шестом сердце Забелина ёкнуло - повеяло гниловатым запахом Родины. Здесь начинался прежний, до боли знакомый институт с его облупленными, поносного цвета стенами и скрипящими полами, с распахнутыми разболтанными дверями. Как и прежде, всё вокруг кипело деловитостью. Озабоченно сновали сотрудники в потертых синих халатах, у подоконников, уставленных стеклянными банками, деловито курили и о чем-то ожесточенно, задиристо спорили. Забелин не решился бы, пожалуй, на пари утверждать, о чём беседуют они, зато безошибочно мог бы определить, о чём не говорят. О том же, о чём не говорили здесь семь лет назад, - о работе.

Тех немногих, что её двигали и двигают теперь, в коридорах и курилках увидишь нечасто.

Он проталкивался среди озабоченных людей, пытаясь отыскать прежних знакомых и, к разочарованию своему, не находил, - похоже, за эти годы институт действительно обновился полностью. Остались лишь, если верить Максу, всё те же неунывающие, непотопляемые старики.

– Лёшка, ты?
– Забелин быстро, замирая от предчувствия, обернулся. Перед ним стоял стеснительно улыбающийся старый институтский приятель. - Как поживаешь, дружище?
– Забелин мучительно вспоминал его фамилию.
– Куда пропал? За столько лет ни разу не позвонил. - Да всё как-то некогда.

– Семья как? Люда?

– Люба её зовут. Сейчас лучше.

– Как исследования?

– Вожусь по чуть-чуть.

– Завидую. А я вот ушёл - как отрубил. Сначала опыты какие-то во сне ставил, а потом, как с ушами влез, то - ничего. И сны кончились.

– У вас, у банкиров, свои заботы, - снисходительно посочувствовал тот.

– Алексей Павлович!
– пчелиное гудение коридора оказалось разорванным голосом Максима, полным радости от поимки пропавшего посетителя.
– Шпионишь, где ни попадя, лахудра. Гоняйся за тобой по этажам. Но от старика Макса еще никто не уходил.

Как обычно, игнорируя окружающих, он обхватил Забелина за плечи. - А, и ты здесь, завлаб! Вовремя попался. Ты не забыл, что к завтрашнему дню обещал закончить?

– Да, да, конечно. Еще увидимся как-нибудь, - приятель, фамилию которого Забелин так и не вспомнил, пожал ему руку и поспешно удалился, - подальше от начальства.

– Ты что, опешил? Или - головокружение от успехов?
– Забелин недобро пригляделся.
– Это ж наш...

– Нет больше ни Васек, ни Дусек. И нет Максиков. Чему-чему, а этому меня американы обучили. Если хотим достичь цели, с дисциплины начинать придётся.