Мужские игры

– Не то слово.

– И где они?

– Да вот, - Астахов преспокойно вытащил из запасного кармана пиджака несколько свернутых бумаг.

Глаза Гордея расширились.

– Ну, блин, всякое было. Но чтоб так лопухнуться.
– Он с силой хлопнул себя ладонью по щеке.
– Хорошо хоть моих убрали, позору меньше. А вы, отец, железный человек... Только какие дела у "Возрождения" с налоговой?

– А такие, что инспектор этот на банк работает. Мы эту проверку и навели.

– Стало быть, в чужие разборки влезли, - расстроенно констатировал Гордей.
– Втемную, значит, с нами сыграть решил сучок этот. Вроде делов-то всего: налоговичка опустить? А если б знали, что за ним банк, - на хрен бы нам этот базар?

Он разглядел ухмылку Подлесного, осекся:

– Въелось уже. Сами знаете, с кем поведешься... В общем, если надо чем ответить...

– То есть у ваших интереса здесь нет?

– И не будет. Кроме одного. Я этой змее очкастой за подставу лично яйца поотрываю.

– Это ваши проблемы. Виктор Николаевич, у вас претензии есть?

– Да нет. Обошлось вроде.
– Астахов огладил сердце.

– Тогда - разбежались, - Подлесный поднялся.
– Ну, бывай... лейтенант Гордей.

– До встречи, Вячеслав Иванович.

– Да лучше б не встречаться. Здоровей будет, - Подлесный пожал на прощанье протянутую руку.

Грохнула входная дверь. Застучали по лестнице кованые башмаки. Завелся в ночном дворе мотор.

– Надо же - Гордей. А неплохой когда-то опер намечался.

– Документы чрезвычайной важности. Их бы побыстрей Забелину.
– Астахов положил векселя туда, куда не успел в институте, - в портфель.

– Быстрей не получится. Забелин на пару дней вылетел в загранку. Так что завтра утром заскочим в офис, кинем пока в мой сейф... Ты не возражаешь, если я у тебя до утра на диванчике перекантуюсь? Тем более...
– Он посмотрел на часы.
– Мать честная! Около шести! Веселая получилась ночка. Каково, Виктор?

– Слава!
– Астахов налил до верху пару стаканов водки, подошел вплотную.
– Спасибо тебе! Ты ведь даже не знаешь, чем могло всё закончиться. У жены моей, у Ниночки...
– Голос его прервался.

– А зачем мне это знать?
– Подлесный с удовольствием перехватил у него один стакан.
– Я знаю главное: у тебя беда, моя обязанность - подпереть. Это нормально. Мы ж - команда!

Глава 7

Трудное счастье

– Гаспадын Забэлин!
– Адвокат Полакис Саррис, подчеркивая торжественность момента, выбрался из кресла, грузно отдышался - в Лимассоле крепко зашкалило за тридцать градусов, и, несмотря на кондиционер, старый адвокат изнемогал от духоты.
– Йа имэю передавать вас... вам.
– Он запутался и живо продолжил по-английски.

– Господин Саррис поздравляет вас с регистрацией вашей офшорной компании, - сидящая подле Юля вернулась к роли переводчика.
– Он выражает надежду на длительное сотрудничество и сожалеет, что не может пригласить на обед, - через три часа у него начинается процесс в Никосии.

– Ноу проблем.
– Забелин, который, по правде, тоже притомился от жаркого обмена любезностями, охотно поднялся.
– В следующий раз. Скажи ему, что я благодарю и прочая, прочая...

Они спустились на улицу, где на солнцепеке вот уж более часа, равнодушный к жаре, дремал привезший их из аэропорта кипрский таксист.

– Ну-с, довольны вы своим приобретением?

– Приобретением?

– Забелин пристально всмотрелся в легонькое, облепившее фигурку платьице, делая вид, что не понял вопроса, и испытывая томительное удовольствие при виде ее нарастающей растерянности.

– Я имею в виду компанию.

– Ах, только компанию?

– Душно.
– Юля насупилась.

– Да, скверный городишко.
– Лимассол, низкорослый, покрытый, будто коростой, парящим вспученным асфальтом, Забелин не любил.
– Хотя есть здесь одно место, где можно отдохнуть. С делами закончили. Купальник захватила?

Он незаметно перешел на "ты". За несколько тысяч километров от Москвы к нему пришло наконец легкое, дурашливое настроение.

– Конечно. Я же не в тундру летела.

– А... то есть не в тундру.

Они забрались на заднее сиденье. Водитель при этом не сделал ни малейшего движения. Только один глаз его раскрылся и выжидающе смотрел на пассажиров через салонное зеркало.

В него развеселившийся Забелин и подмигнул.

– Тогда скажи этому аборигену, пусть гонит в аквапарк.

– В аквапарк?! Но мы еще даже не разместились.

– Ты что, была в аквапарке?

Она чуть мотнула головой.

– Вот видишь. А споришь!

Посреди изнуряющего асфальтового зноя над городом разноцветными змеями переплелись витые трубы - здесь разместился аквапарк, - наполненный свежестью, плеском воды и беззаботными людскими криками оазис.

В ожидании ушедшей переодеться Юли Забелин подтащил к бассейну два шезлонга и стал озираться, с самодовольством предвкушая ее удивление при виде его мускулистого, не расплывшегося пока тела. Но появившаяся из кабинки щупленькая фигурка привела его в уныние. "Забелин, Забелин, старый ты Забелин! Куда тебя понесло?" - уговаривал он себя, глядя, как по привычке, выработавшейся на загаженных подмосковных пляжах, высоко поднимает она белые, будто лишенные пигмента, ноги. - Что-то не так?
– чутко угадала она, неловко остановившись перед ним с одеждой, стеснительно прижатой к маленькой грудке. В лице ее проявились такая беззащитность и ожидание обиды, что что-то дрогнуло в нем, как тогда, у церкви. Решительно отобрав одежду, он бросил ее на свободный шезлонг и повлек Юлю к ближайшему аттракциону.

– Расслабьтесь, сударыня. Мы на отдыхе, и нас ждут великие дела.

– Но я боюсь, - беспомощно пролепетала она.

Они остановились перед двумя широкими жерлами, откуда то и дело с воплями вылетали и с брызгами погружались под воду люди.

– Боюсь, - убежденно повторила Юля.

– Но ты же со мной!
– Забелин вошел в роль всезнающего покровителя. Он подхватил освободившийся двухсекционный баллон, поднял его над головой и, увлекая девушку, начал подниматься по лестнице.

Наверху, сперва, приподняв, усадил в круг Юлю, затем уселся сзади.

Их подтолкнули, и круг вошел внутрь черной, наполненной стремительной водой трубы.

– О Боже!
– в страхе от темноты вскрикнула девушка. Она изо всех сил вцепилась в веревки. Круг завертело и повлекло вниз, разгоняя. На каком-то повороте их занесло.

– А-а!
– в томительном страхе закричала Юля.

– А-аа!
– млея от восторга, заорал во всю силу легких Забелин. Крик их, соединенный с криками других, наполнил трубу гулом.