Музыка Макса (трилогия)

Из-за волнения, тошноты и слабости я очень плохо запомнила происходящее на празднике. По этой же причине мы с Алонсе пропустили регистрацию Макса и Евы, попав лишь на свадебную вечеринку. Глядя на то, как я мучаюсь, справляясь со слабостью и приступами тошноты, Алонсе предложил и вовсе ни куда не ходить, но я не могла лишить его внимания журналистов. На Еву и Макса мне было похуй. Алонсе не отходил от меня ни на шаг и был очень внимателен и заботлив.

— Если тебе станет хуже, только скажи, и мы сразу уйдем, — попросил он.

После того, как фотограф сфотографировал нас вдвоем со всех сторон, то, собственно ради чего мы и пришли, можно было отправляться по домам. Алонсе оставил меня всего на несколько минут, отлучившись, чтобы покурить. Я вздохнула, накладывая себе в тарелку тарталетки с сыром. Теперь хорошо питаться было просто необходимо. «Может быть, материнство заставит тебя думать о ком-то еще, кроме себя» — вспомнила я слова Макса. Я откусила кусочек от тарталетки и огляделась вокруг.

Праздник отмечался в самом дорогом и престижном ресторане Москвы. Я снова почувствовала себя лохушкой, вспоминая, как жалела деньги Макса. Жалеть деньги — это не про Еву. Гостей было больше сотни. Похоже, Ева собрала все сливки общества. Макс не стал бы приглашать и половины всех присутствующих. Очередное сборище лицемеров, подумала я.

Молодожены оба поприветствовали нас с Алонсе холодной, натянутой улыбкой. Ева смотрела на меня, как победительница, Макс — с тоской и ревностью. Больше пересекаться ни с одним, ни с другой, мне не хотелось. Мы с Алонсе быстро их поздравили и вручили пакет с подарком. Я положила в него свой диск, который подписала для Макса, а Алонсе выписал чек на полмиллиона рублей. Таким образом, он хотел самоутвердиться, как мужчина и подъебать Макса. Я же не стала отговаривать своего жениха от такого широкого жеста, но помолилась, чтобы Макс не устроил скандал по этому поводу.

— Как этот самовлюбленный придурок мог променять тебя на нарядную куклу? — раздался рядом со мной голос Юленьки.

Уж ее-то я была рада видеть больше всех остальных. Я обняла подругу, похвалив ее внешний вид.

— Кукла? — усмехнулась я. — Макс выглядит с ней вполне счастливым.

— А, ну, да! — поставила Юленька мои слова под сомнение. — Я видела, как выглядит счастливый Глинский. Сегодня не тот день. И что-то не похожа эта Ева на беременную. Я только что видела, как она выходила из курилки! На беременную скорее похожа ты. Ты как вообще? Выглядишь так, как будто тебя сейчас вырвет. Ты снова бухаешь?

— Да, перебрала вчера с горя, — соврала я.

Мне так хотелось хоть с кем-то поделиться тем, что творится в моей душе! Но разве я могла? Рассказывать, даже Юленьке, о своей беременности было слишком рискованно. Неизвестно, что будет, если правда всплывет раньше времени.

— Правильно делаешь, что уезжаешь, — сменила тему Юленька. — В Москве Глинский тебе житья не даст. Будет бегать туда-сюда и никого не сможет бросить. А ты будешь брать грех на душу и плакать, пока Вирьен вас не поймает и не убьет. А вот и он! — воскликнула Юленька, показывая на приближающегося к нам Алонсе. Он казался очень взволнованным, его соломенные волосы и одежда были растрепаны. — Вот мужик, который тебя достоин!

— Хельга, можно тебя на пару слов? — взволнованным голосом спросил Алонсе и Юленька, понимающе кивнув, оставила нас одних. — Давай уйдем прямо сейчас?

— Что случилось? — поинтересовалась я.

Волнение Алонсе передалось теперь и мне.

— Я ударил жениха, — выдохнул он.

— Что? Ты подрался с Максом? — переспросила я не веря своим ушам.

— Нет. Драки не было. Ударил только я, Максим не дал мне сдачи.

— Да что произошло?

— Мы столкнулись в курилке, — пояснял Алонсе. — Максим спросил, как я отношусь к тебе и насколько серьезны мои намерения на счет тебя. Я рассказал, как есть, что люблю тебя, что мы скоро тоже поженимся… Тогда он пригрозил мне расправой, если я тебя обижу и рассказал о том, что ты была с ним пару недель назад. Потом он рассмеялся мне в лицо, я не выдержал и ударил его… Прости, я не смог сдержаться. Это правда?

— Что? — удивленно спросила я, прикинувшись овцой. — Конечно же нет! Максу просто не дает покоя то, что я тоже могу быть счастливой. Он что пьян? — Алонсе отрицательно покачал головой. — Почему тогда он не дал тебе сдачи? Ну… То есть, я не хотела, конечно, чтобы он тебя бил, просто на Макса это не похоже.

— Он специально спровоцировал меня, а я поддался, как мальчишка! — воскликнул Алонсе. — Он пригрозил, что подаст на меня в суд и я еще долго не смогу покинуть страну!

— Господи, нет! Он этого не сделает! — пробормотала я, все еще не веря в произошедшее. Макс с ума сошел? — Пойдем, найдем его, и я потребую от него извинений!

— Нет! — прервал мой порыв Алонсе. — Я уже все решил! Вылетаем сегодня же! Если потребуется, полетим на частном самолете! Я больше ни минуты не хочу оставаться в стране, где все твои родственники грозятся посадить меня в тюрьму!

Вот он — час расплаты!

— Хорошо, дорогой, как скажешь, — только и смогла произнести я в ответ.

Попрощаться ни на вечеринке, ни в целом, мне ни с кем не удалось, да и не хотелось. Мы с Алонсе тайком покинули вечеринку, и он отвез меня домой, дав мне пару часов на сборы.

Мой дополнительный концерт…

Мой диплом…

Куда девать машину?

С кем я успею попрощаться вопрос не стоял. Я позвонила бабушке, чтобы удостовериться, что отца нет дома. Затем, наспех побросав вещи и документы в небольшую дорожную сумку, я написала короткую прощальную записку Наталье Сергеевне и покинула свой дом.

Бабушка и Ирина встретили меня со слезами на глазах. «Распивать чаи» времени тоже особо не было. Я попросила Ирину поставить мой «Мерседес» в их гараж до моего приезда и ни о чем не расспрашивать.

— Я знаю, что не дождусь тебя, — сквозь слезы сказала мне бабушка.

Мне хотелось успокоить ее, сказать, что это не так, но слова утешенья встали в горле комом. Я не могла вымолвить и слова.

— Скоро я встречусь с твоей матерью, — сказала мне бабушка уже за воротами дома. — Слушай ее и свое сердце и ничего не бойся!

Машина Алонсе уже ждала меня. Я поцеловала на прощание Кольку, Ирину и бабушку, которая уже рыдала в голос. Долгие прощания, длинные слезы…

— Документы не забыла? — только и спросил Алонсе, когда я села в машину рядом с ним.

— Нет, — коротко ответила я.

Алонсе удовлетворенно кивнул и дал знак водителю, что мы можем отправляться.

Мне никогда не забыть, как бабушка перекрестила вслед нашу отъезжающую машину. Это последнее, что я запомнила о ней…

Уже в самолете стало понятно, что хорошее отношение Алонсе ко мне подошло к концу. Место рядом со мной было свободно, но вместо того, чтобы сесть рядом и поддержать меня, он сел позади меня со своим телохранителем. Может оно и к лучшему…

Сумбур в моей голове и душе нуждался в уединении. Запасшись пакетами на случай, если меня начнет тошнить, я уговаривала себя смириться с судьбой и перестать злиться на Макса, за то что по его вине я осталась без диплома и дополнительного концерта.