Музыканты из Мичигана

– А ты, я смотрю, не осмелился прийти один? – заметил я.

– Нет, нет, дело в том, что я не люблю ходить куда-нибудь без моих друзей.

– Если мне не изменяет память, вчера ты был один.

Себастьян не ответил, лишь захрустел пальцами, разминая большие кулаки.

– О, а где же Эрика? – спросил он, оглядываясь вокруг. – Я думал, что она захочет посмотреть на твою исчезнувшую храбрость.

– Я тебя не боюсь, – сказал я, передёрнув плечами. Смелость вдруг вернулась ко мне, язык развязался. – И Эрике здесь делать нечего, не хочу, чтобы ты ревновал её ко мне.

Лицо Себастьяна изменилось, приняло сердитое выражение. На мгновенье он замолчал, но потом неприятно рассмеялся и спросил:

– К тебе-то?

– Ко мне. Тебя ведь просто бесит, что она предпочла меня тебе.

Большой Джонни сжал кулаки и в бешенстве поджал губы. Явно он пришёл сюда за тем, чтобы отбить у меня Эрику, – в прямом и в переносном смысле.

– Она меня на тебя не обменяла, – сквозь зубы процедил он. – Ты просто временная замена.

– Значит, ты легко заменим для неё.

– А ты остёр на язык, Логан, – заметил он, прищурившись. – Неплохой вариант для Эрики. Но всё же ты ей не подходишь, не прими близко к сердцу.

– Я не просил тебя лезть в наши отношения. Не пытайся вернуть то, что ушло от тебя навсегда. Эрика больше никогда к тебе не вернётся.

– Никогда не говори никогда. И не смей решать за неё, ты не знаешь, что между нами было!

Большой Джонни явно начинал злиться, его терпение было на исходе.

– Поверь, я и знать этого не хочу.

– Тогда отвали от неё!

– Сам отвали! – повысил голос я. – Ты уже в прошлом, она давно забыла тебя. Смирись с тем, что Эрика теперь со мной, толстяк.

Его глаза вспыхнули от гнева.

– Как ты меня назвал?

– А что, я первый, кто произнёс это слово в твой адрес?

– Ты же будешь и последним, – сердито выплюнул Большой Джонни и кинулся ко мне.

Я не успел опомниться, как оказался лежащим на асфальте. Себастьян, подобно горе, навис надо мной и принялся бить по лицу. Я дико рассердился от полученных ударов и попытался скинуть с себя противника. Но Джонни оказался таким тяжёлым, что у меня заныли все мышцы. Себастьян к тому времени уже расквасил моё лицо: нос, бровь и верхняя губа были разбиты, я не мог дышать из-за собственной крови.

Тут в моей голове возник образ Эрики, её зелёные доверчивые глаза, и это прибавило мне сил. Я надавил на глаз Себастьяна большим пальцем, и он, закричав от боли, опрокинулся на спину. Я залез на него и, не обращая внимания на дождевую воду, застилающую мне глаза, и кровь, бегущую из носа, ударил его со всей силы в челюсть. Себастьян попытался встать, но я лишь сильнее прижал его к асфальту. Три его друга стояли вокруг нас и бездействовали.

– Смирись, гном, тебе не победить! – кричал Большой Джонни, пытаясь схватить меня за горло. – Тебе не выстоять против меня!

И тут я вспомнил про нож. Ловко выхватив его из внутреннего кармана куртки, я занёс руку и вонзил холодное лезвие в плечо соперника. Он бешено заорал и схватился за плечо.

– Ах ты, сукин сын!

– Это тебе за Эрику, – яростно выговорил я и поглубже толкнул нож. – Только попробуй ещё что-нибудь вякнуть в её сторону, я тебя зарежу, понял?!

Себастьян рыдал от невыносимой боли, а из его плеча ручьями бежала алая кровь.

– Чего вы стоите, придурки?! – кричал он, тщетно пытаясь вытащить нож. – Покажите этому кретину! Ай, чёрт! Не стойте, как истуканы!

Все трое разом схватили меня и стащили с Себастьяна, но перед этим я успел пнуть его в бок. Большой Джонни выплюнул кровь и закашлялся.

– Ты за всё ответишь, Логан! – в истерике выкрикнул он, сжимая рукой окровавленное плечо. – Клянусь, я найду и убью тебя! Убью!

Трое его друзей повалили меня на асфальт. Я принимал попытки подняться, вырваться, но понимал, что они были бесполезны: сразу с тремя я не справлюсь. Парни принялись по очереди пинать меня, и должен сказать, что удары были не из слабых. Они пинали меня по ногам, по бокам, по животу и даже по голове. Я не сопротивлялся и, свернувшись в клубок, просто лежал не в силах даже издать какой-нибудь звук. Внутри всё болело, голова шла кругом, ничего не стало слышно, кроме биения моего сердца. Сознание потихоньку покидало меня, и я переставал чувствовать удары. Было не столько больно, сколько обидно и чертовски унизительно лежать тут и терпеть эти побои. Захотелось отрезать свой длинный язык: если бы не моя болтливость, меня бы тут не было.

Вдруг мой слух уловил вой сирены. Я с трудом открыл глаза и, сфокусировав взгляд, увидел полицейскую машину. Мигалка ослепила меня на мгновенье, и я зажмурился. Кажется, эти трое громил уже убежали… Или они всё ещё здесь? Всё ещё зверски избивают меня? Не знаю. Я ничего не чувствовал в то мгновение.

– Парень, ты как? – слышал я чей-то голос словно в тумане.

В голове снова возник образ Эрики. На моих губах появилось некое подобие улыбки, я еле слышно прохрипел:

– Отлично.

…И потерял сознание.

Когда я пришёл в себя, то сразу услышал голос Джеймса. Всё тело жутко болело от многочисленных побоев, но когда я слышал голос друга, всю боль будто рукой снимало. Я успел заскучать по нему.

Я кое-как сел на скамейке, на которой лежал всё это время, и огляделся. Я был в полицейском участке, это точно. Вокруг ходили люди в форме, будто вовсе не обращая на меня внимания, а где-то неподалёку надоедливо звонил телефон. Я попытался встать, но ничего не вышло: я не мог подняться на ноги без чужой помощи: они подкашивались; меня дико тошнило, и, кажется, у меня было сломано несколько рёбер.

– Да, конечно. – Из соседнего помещения вышел Джеймс, и его невесёлый взгляд остановился на мне. – Вставай, идём.

– Я не могу… – Воздух со свистом вырвался из моего горла, и я повторил: – Я не могу… не могу идти…

Друг тяжело вздохнул и, медленно приблизившись, присел на скамейку рядом со мной.

– Что болит?

– Всё. Джеймс, если бы ты знал, как мне плохо.

– А я тебе говорил, – сердито произнёс он, не поднимая на меня своего взгляда. – И сейчас мне ни чуть тебя не жаль. Я сказал, вставай. Поехали домой.

– Родители не примут меня обратно, тем более в таком состоянии…

– Да, видок у тебя не из лучших… Ладно. Пока что побудешь у меня дома, потом я что-нибудь придумаю.

– Спасибо, Джеймс, я…

– Достаточно разговоров, – сурово прервал меня он и встал. – Поехали.

– Помоги мне дойти до машины, прошу.

– Вставай и иди сам. Я жду тебя на улице.

Он ушёл, а я остался сидеть на скамейке, бессильно опустив руки на колени. Джеймс очень злится на меня, и я даже не знаю, как мне исправить своё положение. Я был разбит – физически и морально.