Мы, аристократы - 1
Шрифт:
– Я боялся отойти от него, сэр.
– Ты в ту ночь не видел в лесу что-нибудь подозрительное?
– Ничего такого, о чём бы меня не предупреждали, сэр.
Дамблдор недовольно выдохнул и на какое-то время замолчал.
– Да ты пей чаёк, пей...
– Сейчас, сэр.
– Глянь-ка на меня, малыш, я тебе что скажу...
Тренировка с мётлами... Поднимаю глаза и скользящим взглядом провожу по глазам Дамблдора, задерживаясь на них на секунду.
– Мальчик мой, ты ведь любишь квиддич? Ты ведь хочешь новую метлу?
– Не знаю, сэр. Она дорогая, сэр.
–
– Простите, сэр. Я не хотел, сэр.
– Тебе не за что извиняться, Гарри! Лучше подумай о том, что раз ты такой особенный, тебе еще предстоит великая миссия!
– Я думал, она закончена, сэр. Ведь Тот-Кого-Нельзя-Называть мёртв.
– Я сейчас открою тебе страшную тайну, Гарри. Тот-Кого-Нельзя-Называть не может так легко умереть. В нём нет ничего человеческого, чтобы он мог умереть обычной смертью.
Не человек? Но кто же он тогда? ...лекции по истории магии...
– Как он может быть не мёртв? Его нигде нет, сэр.
– Гарри! Тогда он не погиб, а только развоплотился. Но дух его уцелел и теперь ищет возможности воплотиться. В Запретном лесу кто-то убивает единорогов, и у меня, мальчик мой, очень дурное предчувствие. Возможно даже, Тот-Кого-Нельзя-Называть где-то поблизости. Гарри, да ты бери чаёк, пей!
Я протягиваю руку за чашкой и почти подношу чай ко рту, но вздрагиваю и оглядываюсь.
– Он тут?
Моя рука дёргается, и весь чай проливается мне на колени. Я ойкаю и пытаюсь захныкать.
– Простите, сэ-эр...
– Ничего, ничего, Гарри, дай-ка я тебя отряхну. Эванеско!
Пролитый чай исчезает.
– Гарри! Ты не должен бояться Того-Кого-Нельзя-Называть, потому что есть вещи, против которых он бессилен. Это дружба и любовь. Когда ты был маленьким, тебя спасла любовь твоей матери, которая отдала свою жизнь за тебя. Теперь магия её любви защищает дом, который считается твоим родным, и только там ты в полной безопасности. Поэтому пока ты будешь любить, ты можешь победить Того-Кого-Нельзя-Называть.
– А кого я должен любить, сэр?
– Своих родителей, конечно. Ведь ты же хочешь покарать злодея за их гибель? И, конечно, всех тех, кто желает тебе добра и заботится о тебе.
– Да, сэр. Можно спросить, сэр?
– Разумеется, мальчик мой.
– Если у Того-Кого-Нельзя-Называть сейчас нет тела, как он может убивать единорогов?
– Это значит, что у него есть приспешники, которые хотят его возрождения и убивают их для него.
– Тогда поймайте их, сэр! Вы же великий волшебник, вы же такой умный, такой могущественный! Поймайте их сейчас, пока Тот-Кого-Нельзя-Называть слабый! Зачем вам для этого маленький мальчик, сэр? У вас ведь тоже есть магия любви, и не такая, как у меня!
Дамблдор смешался и прокашлялся.
– Не всё так просто, мальчик мой. Есть предначертание судеб, по которому это должен сделать не я. Кхммм... Да, я хотел сказать тебе ещё о магии дружбы... Есть славные ребята, которые от всей души предлагают тебе искреннюю дружбу, а ты её отвергаешь. Рон, например, только и говорит - Гарри, Гарри... Он восхищается тобой, он
мечтает быть похожим на тебя, а ты отталкиваешь его протянутую руку дружбы... Подумай над этим, мальчик мой!– Да, сэр.
– А теперь иди, Гарри, иди...
Третью ночь подряд мне снились кошмары. Однажды Нотт даже разбудил меня, сказав, что я ворочался и громко стонал во сне. Мне снилось, что я Квиррел и я умираю, но Теду я этого сказать не мог. На его встревоженные расспросы я отговорился жарой и предстоящими экзаменами - в последние дни мая стояла сильная жара.
На заключительном занятии по ЗоТИ я сидел с трудом. Близость профессора Квиррела в последнее время плохо действовала на меня. Видно, у меня не получалось скрывать своё состояние полностью, потому что Тед обеспокоенно поглядывал на меня, хоть и воздерживался от расспросов.
Профессор выглядел как лежалый труп и едва шевелил языком, выдавливая из себя обрывочные нечленораздельные фразы. Все за ним записывали, а я сидел пеньком и не мог понять - что именно они пишут? Меня мутило, в голове словно работала мясорубка тёти Петунии.
Вдруг Квиррел покачнулся и упал у доски. На меня нахлынул приступ дурноты, но я усидел. Все остолбенели, но в следующее мгновение профессор уже поднимался на ноги. Чужим и деревянным голосом он сообщил, что занятие на сегодня отменяется, и скрылся в ассистентской. Кто-то спохватился, что нужно позвать колдомедика, и сунулся в ассистентскую, но тут же вышел обратно и сказал, что профессору уже лучше и звать никого не нужно.
Ученики потянулись к выходу из класса, а я никак не мог собраться с духом, чтобы встать со стула. Гермиона заметила это и, против обыкновения, подошла ко мне прямо в классе.
– Поттер? Что с тобой? Тебе тоже нужен доктор?
– Ничего, Грейнджер, всё в порядке. Жара...
– У него уже третий день жара, - с раздражением сиделки на непослушного пациента отозвался Тед.
– Ребята, всё в порядке. Я сейчас встану.
Пришлось встать. Как оказалось, стоять вертикально и передвигаться я мог.
– Грейнджер, не тревожься, - сказал я.
– Сейчас мы с Тедом дойдём до спальни, а там у меня осталось полпузырька зелья от головной боли.
Гермиона кивнула и осталась стоять, не спуская с меня встревоженного взгляда.
– Грейнджер, иди, - попросил её Тед.
– Я за ним присмотрю.
Я начал приходить в себя. Мне было плохо, но уже терпимо, и я пошёл из класса. Гермиона потянулась поддержать меня под руку, но Тед остановил её. В конце коридора я смог улыбнуться ей и заверить её, что мне уже лучше.
В спальне я залпом осушил пузырёк, сел на свою постель и попросил у Нотта воды. Тед, расширенными глазами глядя на мои трясущиеся руки, кивнул и помчался за водой. Выпив целый стакан, я почувствовал, что мне полегчало.
– Гарри, - решительно сказал Тед.
– Или я сейчас же иду к мадам Помфри, или ты объясняешь мне, почему я не должен этого делать.
Я понял, что от него не отделаешься, а к мадам Помфри мне было нельзя. Она всё равно мало чем могла помочь.
– Квиррел мёртв, - сказал я.