Мы, аристократы 5

– Это портключ, - продолжил голос.
– Когда ты настроишь его на себя, он перенесёт тебя ко мне. Там я расскажу, что тебе нужно сделать для получения наследства.

– Но я никак не принадлежу к роду Равенкло, - напомнил я.

– Это не имущество и не родовая магия, а научное наследство. Мои книги, мои труды и знания. Капни своей кровью на камень, и тогда ты сможешь пользоваться этим портключом. Чтобы попасть ко мне, прижми камень пальцем и мысленно скомандуй "к Ровене".

– А обратно как?

– Портключ вернёт тебя в точности туда, откуда ты перенёсся. Прижми камень пальцем и скомандуй "обратно".

– Хорошо, я скоро перенесусь к вам. Как только вернусь в общежитие.

В своей комнате я извлёк из безразмерной сумки - да-да, я опять собрался, как на войну - так вот, я извлёк оттуда свой ритуальный кинжал. Сам он был сейчас не нужен, но являлся частью малого ритуального набора инструментов, две другие части которого, игла и узкий скальпель, хранились в боковых кармашках ножен. Вынув иглу, я проколол себе палец и выдавил каплю крови на аметист. Капля мгновенно впиталась в камень, словно её и не было.

Я надел слишком большое для меня кольцо на средний палец правой руки. Оно сконфигурировалось точно по размеру, и я нажал на аметист.

"К Ровене..."

Портал оказался грубым, на уровне наших дешёвых. Уж на что у меня крепкий желудок, меня всё равно замутило. Мне понадобилось не меньше минуты, чтобы подавить тошноту и разогнать тьму в глазах, затем я огляделся.

Несмотря на позднее время, полной темноты здесь не было. Её заменяли серые сумерки, как при сильном ненастье. Вокруг простирался пасторальный пейзаж. Луга, кустарники в низинах и по берегу небольшого идиллически выглядевшего озера, зрелый лиственный лес примерно в полумиле от меня, а совсем рядом, на берегу озера - старинный двухэтажный коттедж, с виду уютный и до самой крыши обросший плющом.

В нескольких шагах от меня возникла женщина в синей робе старинного кроя, какие носили волшебницы тысячу лет назад. Черноволосая, худощавая, среднего роста, в возрасте под хорошо сохранившиеся пятьдесят. Её лицо было в точности таким же, как у статуи, поэтому я без труда догадался, что передо мной Ровена Равенкло.

Не бестелесный призрак. Она или была живой, или выглядела в точности как живая.

– Моё почтение, леди Ровена, - я отвесил ей требуемый по этикету поклон. Она оценивающе разглядывала меня.

– Вот, значит, ты какой...

– Разве вы не видели меня в Хогвартсе?
– удивился я.

– У меня был выбор - либо я бестелесна и могу присутствовать там, либо у меня здесь тело и я почти полностью ограничена в возможностях там. Мне было важнее закончить свои записи, поэтому я оставила там только возможность найти ученика, и даже она далась мне нелегко.
– Ровена неодобрительно покачала головой.
– Я ожидала, что это случится гораздо скорее.

– Вы знаете, какой сейчас год?

– Конец двадцатого века, это всё, что я могу сказать с уверенностью.

– Тысяча девятьсот девяносто пятый, если вам это интересно.

– Да не особо. Годом больше, годом меньше - какая разница? Что происходит в мире, я знаю от своей дочери Елены. Это Серая Дама, призрак моего факультета, у нас с ней натянутые отношения, но я обязала её магически.

– Но вы говорите на современном языке, значит, вы как-то ему научились?

– Это твоё сознание переводит мою речь на твой язык. Я предвидела, что мой ученик может оказаться иностранцем, и позаботилась об этом.

Губы Ровены слегка разошлись в улыбке, но глаза оставались серьёзными. Она улыбалась не от души, а потому что считала ситуацию подходящей. Я точно это знал, потому что прежде не раз имел возможность наблюдать такую улыбку в зеркале. Сам я только недавно прочувствовал, что такое улыбаться искренне.

В этой женщине было слишком много от статуи.

– Могу я узнать, чему вы собираетесь учить меня?
– спросил я с подчёркнутой учтивостью.

– Идём в дом, Генри Джеймс Поттер, и там поговорим.

– Красивый дом...
– заметил я, пока мы шли туда. Дом действительно был красив уже тем, что нёс в себе атмосферу той эпохи.

– В нём я жила до того, как переселилась в Хогвартс. С мужем и дочерью, но муж погиб в военном походе, а дочь совершила опрометчивый поступок. Тоже погибла, и род Равенкло на ней пресёкся.

– Мои соболезнования.

– Ничего страшного, Генри. Я не живая женщина, а слепок личности. Некоторые её свойства были специально приглушены, иначе я не смогла бы сохранить рассудок за тысячу лет пребывания здесь. Я была создана для определённой цели и прекращу существование, когда она будет выполнена.

Мы вошли в дом и поднялись на второй этаж в маленькую уютную гостиную. Вокруг царила стерильная чистота, но мебель была изношена, а дощатый пол перед дверью, как и ступени лестницы, был заметно протёрт ногами. Ровена аккуратно опустилась в кресло и указала мне на другое.

– А неплохо здесь всё сохранилось для тысячелетнего возраста, - пробормотал я, гадая, какая для этого понадобилась магия.

– Здесь ничего не меняется, - ровным голосом ответила она.
– Всё осталось так, как я запомнила при отъезде. Это пространственный карман, привязанный к статуе, он поддерживается магией Хогвартса. Здесь нет ничего настоящего, здесь только структурированная магия, поэтому тебе придётся делать копии книг и рукописей, чтобы вынести их отсюда. Когда я создавала это место, я внесла сюда всю школьную библиотеку, хотя считаю полезной в лучшем случае одну книгу из десяти. В наше нелёгкое время шарлатанов было гораздо больше, чем истинных исследователей.

– Вы имеете в виду десятый век?
– уточнил я.

– Да, конечно. А сейчас по-другому?

– Боюсь, что нет. Но у нас распространено мнение, что в ваше время с этим было лучше.

– Наше время...
– задумчиво протянула Ровена.
– Нелёгкое, никудышное время. Старая вера была уничтожена, римляне занесли нам еврейскую заразу под названием христианство, которая ненавидит волшебников. Не успели мы скинуть Рим, как к нам явились викинги - даны, норвеги и прочие бандиты. Часть страны они завоевали, остальное обложили кабальной данью. В годы моей молодости к власти пришёл Этелред Второй, он прикончил своего предшественника Эдуарда, о котором никто не пожалел, это была скотина еще та. Этелред пытался что-то изменить к лучшему, но действовал слишком агрессивно и только ухудшил положение в стране, устроив массовую резню данов в день святого Брайса. Его еще прозвали Этелредом Нет-советам, потому что он не слушал никаких советов.

– Сейчас его зовут Этелредом Нерешительным, - вспомнил я, покопавшись в своих исторических познаниях.

– Это у вас шутка такая?

– Неверное толкование устаревшего слова.

– Он как раз был решительным, но не рассчитал свои силы. В смысле, своей страны, как правитель. Пролились реки крови, и нашей, и чужеземной, жить было страшно. Даже маглов стало мало, что уж говорить о волшебниках. Наша школа, Хогвартс, для того и была предназначена, чтобы сберечь хотя бы детей. Бывали годы, когда чуть ли не треть поступающих к нам детей были сиротами. И принимали мы не в одиннадцать лет, а в восемь, а кого и раньше. У нас была отдельная группа для бездомных малолеток, с ней возилась Хельга.