Мы, аристократы. 1-й, 2-й курс
Шрифт:
– Ага, что?
– резвился второй.
– Морды набьёшь, да? Парни, вставайте в очередь, Потти морды бить будет!
Они никуда не спешили, им было весело. Наши на их месте просто убили бы, а эти растягивали удовольствие. Парень, сломавший мою палочку, выдернул из неё перо феникса и стал демонстративно обдирать у меня на глазах. Огненно-красные обрывки кружили в воздухе и падали на пол, словно маленькие костры.
– Ну и чем вы лучше Упивающихся?
– спросил я.
– Тоже ведь упиваетесь, своей жестокостью, своим всесилием…
– Ты, Поттер, помолчи!
– взбеленился Рональд.
–
– Вы собрались убить меня, а моя вина еще ничем не доказана. Она существует только в ваших злобных тупых головах, больше нигде.
Перо феникса было наконец ощипано, и это послужило переходом к дальнейшим действиям. Парень не спеша, картинно поднял свою палочку в рабочую позицию и нацелил на меня. Идиот, кто ж так воюет…
– Петрификус тот…
«Экспеллиармус!»
Палочка вылетела из его руки и приземлилась в мою, а сам он отлетел на несколько шагов назад и грохнулся на пол. Увидев это, остальные парни кинулись на меня. Только бы никого случайно не убить…
«Ступефай Радиале Максима!» - я сделал резкий горизонтальный полукруг левой рукой, и нападающие разлетелись как кегли. Летели они хорошо и в пол впечатались крепко. Поднялись на ноги с трудом, на меня сразу не накинулись - каждый решал персональную задачу, насколько это опасно для него и стоит ли продолжать.
Пока они приходили в себя, прибыло еще одно действующее лицо. Длиннобородое, седовласое, в лиловой робе и скособоченной остроконечной шляпе.
– Что здесь происходит?!
– возгласило лицо.
– На меня напали, сломали мою палочку и хотели убить. Больше ничего, директор, - сообщил я с лестницы.
Мои противники понимали, что спасаться бегством бесполезно, и стояли в вестибюле под лестницей напуганные, злые и виноватые, косясь исподлобья на Дамблдора.
– Ай-ай-ай, мальчики, - сказал он тоном огорчённого доброго дедушки, укоризненно покачивая головой.
– Зачем вы так, неужели вам не стыдно? Никуда не уходите, пока я вас не отпущу.
Дамблдор прошёл мимо них ко мне, поглядел на огненные клочья на полу и на чужую палочку в моей руке.
– Гарри, чем ты вызвал такое отношение к себе?
– строго спросил он, нахмурив брови.
– Тем что я существую, тем, что я слизеринец, и тем, что я змееуст, - отчеканил я.
– Гарри, чем ты обидел лично их?
– Больше ничем.
Дамблдор протянул ко мне руку за палочкой, и я отдал её.
– Директор, эти парни хотели убить меня и убили бы, если бы смогли. Они подкараулили меня, они заранее договорились отнять у меня палочку, чтобы безопасно расправиться со мной. Если это повторится, я буду защищаться любой ценой, - я оглядел своих противников и повторил: - Любой ценой - все слышали? Кому непонятно, вспомните тролля.
– Гарри, как ты можешь быть таким жестоким?
– укорил меня Дамблдор.
– Вы ошибаетесь, директор, я очень добрый и терпеливый, - я состроил физиономию пай-мальчика и преданным взглядом уставился на него.
– Сами видите - все они живы и предупреждены на будущее.
Пёрышко легилименции осторожно защекотало мне мозги, и я с готовностью подставил под него начало нападения. Когда последний обрывок пера феникса упал на пол, я опустил глаза - остальное директор у других досмотрит.
Дамблдор опечаленно вздохнул.– Ладно, Гарри, иди, а с этими мальчиками я поговорю, и они больше не будут так делать.
Я пошёл в общежитие, гадая, как директор мог узнать, что здесь происходит, ведь было очевидно, что он появился неспроста. Догадка осенила меня, когда я подходил к двери общежития - перо принадлежало фениксу Дамблдора.
Почти на всех занятиях требовалась палочка, поэтому покупать её меня отправили уже на следующий день. Я не отказался бы пройтись и за другими покупками, но сопровождал меня Снейп, который весь изозлился за время нашей отлучки. Туда и обратно мы с ним путешествовали через камин в малой гостиной на втором этаже. У декана был свободный доступ к каминной сети, а мне сделали одноразовый артефакт-разрешение на кнатовой монетке.
Пока мы шли из «Дырявого Котла» к лавке Олливандера, Снейп не преминул высказать мне, насколько я его достал и какая я для него обуза. Не забыл он упомянуть и о том, что нормальные ученики умеют жить в мире со всеми и что им никто не ломает волшебные палочки. Ему хотелось побольнее задеть меня и вывести из себя, но я выслушивал декана с равнодушным молчанием, и это злило его ещё больше. Я шёл рядом со Снейпом по Косому переулку и вполуха слушал его бубнёж о том, что я такой же бестолковый, пустоголовый, легкомысленный, безответственный и заносчивый, как мой отец.
– Моя мать, конечно, тоже была дура дурой, раз мне от неё ничего хорошего не досталось?
– спросил я наконец, когда наскоки декана стали утомлять меня.
Снейп остановился посреди мостовой, схватил меня за плечи и с бешеным лицом начал трясти.
– Как ты смеешь так говорить о своей матери, дрянной мальчишка!!!
– Я думал, вам понравится, - сказал я настолько невозмутимо, насколько это было возможно, мотаясь в железных клещах зельевара.
– Раз вам так приятно поливать грязью моего отца, то поливать грязью мою мать вам наверняка ещё приятнее.
– Твоя мать… Лили была лучшей женщиной в мире! Не смей осквернять её память, маленький мерзкий ублюдок!
В моей голове кое-что стало проясняться.
– Значит, лучшая женщина в мире произвела на свет маленького мерзкого ублюдка?
– холодно поинтересовался я у Снейпа.
– Было бы здорово, если бы она услышала вас с того света.
Снейп перестал трясти меня и замер, уставившись мне в лицо. Я смотрел в его разъярённые глаза, готовый мгновенно отвести взгляд, но легилименции не последовало.
– На нас смотрят, профессор, - с нажимом сказал я.
Он отпустил мои плечи, схватил за локоть и чуть ли не волоком потащил за собой. Меня это не устраивало, и я упёрся ногами в мостовую. Снейп был вынужден остановиться.
– Ну что у вас там, Поттер?
– злобно сказал он.
– Вы мне чуть руку не выдернули.
– Я с удовольствием оторвал бы вам голову, Поттер.
– А я вам - нет, профессор.
– Я не нуждаюсь в вашей снисходительности, Поттер!
– до Снейпа почему-то не доходило, что снисходительностью было бы как раз обратное. Он вновь потащил меня по Косому переулку, хотя и без прежнего рвения. Мы были уже недалеко от лавки, и он не успел придумать, как ещё меня достать, когда мы вошли туда.