Мы будем дома на Рождество

— Ты не обманывал, — сказала она, надеясь положить конец этому вопросу.

— Ты имеешь в виду, мы не обманывали.

— Точно. Я не стала бы этого делать.

Напряженные морщинки вокруг его рта уменьшились, когда он схватил два стакана и поставил их на твердую поверхность перед собой.

— Приятно знать.

— Ты веришь мне?

— Ты врешь? — Он по-хозяйски передвигался по кухне. От холодильника обратно и к столу, он достал две бутылки воды и кастрюлю из пакета, вместе с крышкой завернутую в фольгу.

Она едва могла вскипятить воду, а он передвигался по кухне словно родился здесь.

— Нет.

— Так, теперь мне все ясно. — Вода булькала, когда он налил ее в стаканы.

И тут она подумала, что они вернули свои коммуникативные навыки в прежнее состоянии.

— Не хочешь посвятить меня?

— Я был твоим мальчиком для секса после развода.

Ее взгляд взметнулся от его рук обратно к его лицу.

— Это проблема?

Он пожал плечами, когда поставил стакан перед ней и поднял другой к своим губам.

— Ты использовала меня для секса.

— Это когда-либо было проблемой? — Так как ее волновало, что это был своего рода намек... и чувствительный.

Он удостоил ее смехом второй раз за вечер.

— Я имел в виду, чтобы забыть другого парня.

— Ладно, эта часть не правда. Я хотела найти себя, не забыть его.

— Я не уверен, что понимаю, что это означает.

— Не важно. — Но для нее это значило все. Стефан разрушил больше, чем их брак. Он забрал ее доверие и разрушил это, как маленький ребенок снежный шар.

Свободная рука Спенса опустилась на его грудь, что было худшим вариантом действия «бедный я».

— Я чувствую себя оскобленным.

Облегчение окатило ее со всех сторон. Поскольку беспокойство и злость из-за ее признания он превратил в юмор. Его актерской игре требуется работа, но по крайне мере она понимала эту версию Спенса.

— После всего этого нытья, что может быть лучше чили, — объявила она.

— Ты даже не чувствуешь себя ужасно, использовав меня, не так ли?

— Нет.

Он зачерпнул большую порцию чили в каждую миску.

— Вау, а женщины говорят, что мужчины грубые.

— Я была в гостиничном номере и не припомню, чтобы ты пытался уйти. Ты казался довольно-таки возбужденным от трехдневной сексуальной возни. — Она притянула миску к себе. Обернув руки вокруг наружной стороны, она наслаждалась теплом и манящими запахами пищи, приготовленной кем-то, кто умеет готовить. — Это ты приготовил?

Когда она поняла, что единственный звук, который она слышит исходит от звона ее ложки о край миски, она снова подняла глаза. Он стоял неподвижно, еда была нетронута.

— Давай вернемся к секс-возне. — Он подчеркивал каждое слово, когда говорил.

— Нет.

— Я действительно думаю, что ты должна. — Он плавно обошел сбоку стойки и встал рядом с ней.

Решение проблемы буквально осенило ее.

— Не думаю, что это разумно.

— Мы немного запоздали с этим. — Он забрал миску из ее слабых пальцев и поставил ее на стойку, прежде чем она уронила ее. Одно движение и он поднял ее на разделочный стол, становясь между ее раскрытыми ногами.

— Я думала, мы соседи.

— Соседский поцелуй. — Его голова наклонялась ближе, пока его губы не зависли над ее.

— Спенс.

Эти сильные руки опустились на ее бедра.

— Скажи мне, разве не проигрывалось в твоей голове, что тебе хотелось бы поцеловаться снова и посмотреть вдруг это будет значительней и лучше, чем в отеле или каждый поцелуй будет таким же.

Ее сердце гремело в ушах и билось в груди, словно она только участвовала в соревнованиях по бегу прямо на гору. Эта близость, в окружении его, прикасаясь к нему, чувствуя его горячее дыхание, обдувающее ее щеку, и ее сердце перевернулось.

— Поцелуй меня. — Она прошептала эти слова как раз перед тем, как его губы коснулись ее.

Тогда он оказался там, весь вокруг нее. Его рот схлестнулся с ее, сильный и требовательный. Это не было сладким легким поцелуем. Нет, поцелуй затопил ее чувства и послал шипящий жар прямо в ее мозг. Его руки, обернутые вокруг нее, притягивали ее ближе к нему, вытягивая кислород из ее тела.

Она чувствовала себя одновременно слабой и ошеломленной, и оживленной. Его вкус и запах, такой знакомый, но все же невероятно новый пронесся через нее. Ее пальцы скользнули в его волосы, пока его поцелуй крал ее воздух. Язык, губы, она пробовала всего его, упиваясь тем, как его руки посылали уколы тепла спиралью через нее.

Когда он отстранился, она пошатнулась, но его сильные руки были здесь, удерживая и поддерживая ее. Его большой палец очерчивал ее губы, пока ее дыхание не замедлилось до нормального уровня.

Он удерживал свой лоб напротив ее.

— Ну?

Она едва могла дышать.

— Ничего.

— У меня тоже.

Затем поддерживая ее он позволил рукам опуститься и подмигнул ей.

— Мы должны поесть.

Она кивнула, но ее мысли двигались только в одном направлении — к нему и абсолютной уверенности, что у них все кончено.

***

На следующий день рано утром, Спенс въехал в открытое пространство подъездной дорожки к домикам. Вроде достаточно рано, только Трэвис и еще один парень прогуливались по строительному объекту. Прежде чем успокоить стук в голове, Спенс припарковался и сидел там, кипя от злости.

Вчера вечером он покинул дом своего отца напряженный и на взводе. Ужин был хорошим, а поцелуй впечатляющим, но оставить ее на пороге означало длинную ночь без сна. Вспоминая о ней, стоя под тепловатым душем пока он наконец-то не сдался, закрыв глаза и фантазировав обо всем, что хотел с ней сделать.

Этим утром обнаружив, что она ушла и даже не дождалась его в закусочной как он предлагал прошлой ночью прежде, чем покинул дом своего отца, разрушило, итак, уже слабо сдерживаемый контроль. Это была неразумная и надуманная реакция, но черт возьми, это был адский поцелуй. Если она сбегала от него, от того, что они делали вместе, он знал, что это даст волю его ярости. Он бы никогда не обидел ее, никогда не обменял бы работу на секс, но это не мешало ему выйти из себя.

Он пронесся по дорожке, его тяжелые ботинки топали по доскам балансируя над грязью и мелкими лужами растаявшего снега. Он остановился прямо позади Трэвиса.